Дом, что любил меня

— Мне нужна была помощь с молниями.

— Лучше бы это было все, с чем он тебе помог, — процедил Шон сквозь стиснутые зубы.

Грейс рассмеялась.

— Глупенький, а с чем же еще он мог бы мне помочь? Говорю же, он — гей. Его больше интересует, как на мне сидит одежда, чем то, что находится под ней.

Шон пробормотал что-то себе под нос. Грейс не смогла разобрать ни слова, хотя и отметила, что голос его звучал резковато. Он глубоко вздохнул, и выражение лица мужчины смягчилось, стоило ему лишь податься навстречу ее объятиям.

— Послушай, малышка, мне все равно, даже если Адам ни разу в жизни не касался женщины. Я не хочу, чтобы он прикасался к той, что моя. Сделай милость, уважь мою прихоть. Я собственник по натуре. Можешь ходить по магазинам с Адамом сколько тебе угодно, но чтоб ноги его не было в той же примерочной, где и ты. Черт возьми, мы даже можем пойти на двойное свидание с этими мальчиками, если это тебя осчастливит, но твое обнаженное тело предназначено для меня, и только для меня одного.

Боже, когда он так говорил, казалось, что его интересует нечто большее, нежели просто недельная интрижка. Грейс морально готовилась к тому, что слова, которые она сейчас произнесет, обернутся для нее страданиями, но все равно ничего не могла с собой поделать. Ей нужно знать правду, какой бы горькой та ни была.

— Шон, ты говоришь так, будто настроен серьезно по отношению ко мне.

— А разве я когда-нибудь утверждал обратное?

Он слегка улыбнулся и приподнял ее голову. Шон сунул руку в карман, вытащил оттуда маленькую вещицу, а затем показал ей. Грейс с минуту рассматривала небольшой золотой кулон в виде сердечка, свисающий с золотой цепочки.

— Грейс, ты понимаешь, что это значит?

Она вроде как догадалась, но ей хотелось бы услышать это от него.

— Это подарок?

— Это нечто большее. Если бы я повел тебя в клуб, то надел бы на твою шею ошейник, чтобы другие знали, что ты принадлежишь мне. Это не традиционный ошейник, но его можно носить в течение дня. Это символ того, что ты принимаешь меня как своего Дома. Грейс, ты наденешь его?

Он почти нерешительно задал этот вопрос, отчего ее сердце невольно затрепетало. В тот момент Шон был не Домом, а просто мужчиной, который боялся, что его отвергнут. Грейс одарила его своей самой сияющей улыбкой и приподняла волосы, чтобы он мог надеть на нее кулон. Мужчина застегнул цепочку, и сердечко легло на ее кожу чуть ниже шеи. Грейс поднесла руку к подвеске, чтобы потрогать.

— Какая прелесть! Я уже влюбилась в этот кулон.

И она уже начала влюбляться в этого мужчину.

Смотрите-ка, а вот и Дом вернулся: Шон смотрел на нее с улыбкой, полной удовлетворения.

— Тебе очень идет. Так что больше никаких интимных походов по магазинам с другими мужчинами.

Услышав эти слова, Грейс сразу же распознала, что это был приказ. И, честно говоря, она бы тоже была не в восторге, если б другая женщина взялась помогать Викингу надеть брюки, независимо от того, нравятся той мужчины или нет. Грейс решила подчиниться этому правилу, хотя Шон уже нарушил свое обещание доминировать над ней только в спальне. Впрочем, такое поведение ее нисколько не удивило: он был властным мужчиной. Ей доставляло удовольствие меряться с ним силой воли.

— Ладно. Адам больше не будет заходить ко мне в примерочную.

— Отлично, тогда можем перейти к более интересной части моего визита, — его тон стал темным и глубоким. — Покажи мне свою грудь, Грейс.

— Что? — вырвалось у Грейс, и она с трудом сглотнула.

Сделав шаг назад, он впился в нее мгновенно заледеневшим, жестким взглядом. Ничего себе, этот мужчина действительно не любил повторять дважды.

— Я сказал, покажи мне свою грудь. Она принадлежат мне, и я хочу ее видеть.

Грейс перевела взгляд на дверь, волнуясь: а вдруг кто-то войдет? Как правило, вход в кабинет Мэтта без приглашения был строго запрещен, но при этом она, как водится, сидела снаружи, исполняя роль привратника. Грейс понимала, что в любой момент сюда мог войти кто угодно. У нее душа ушла в пятки.

— Я жду. Больше повторять не стану.

Грейс потянулась к пуговицам своей блузки, заметив, что Шон поглядывает на офисное кресло. Она буквально читала его мысли. Он задавался вопросом, подходящее ли это место для того, чтобы отшлепать ее. Грейс пришла к выводу, что лучше уж быть застуканной, показывая Шону свою грудь, чем с выставленной напоказ голой задницей — так хоть выглядеть будет намного приличнее. В конце концов, она всегда может уйти. Однако подвеска с золотым сердечком, висящая на ее шее, напомнила ей о возникшей между ними особой связи, которая с каждым днем росла и крепла. Грейс не стала останавливаться, продолжив расстегивать блузку. Пока он будет хотеть ее, она ни за что не уйдет.

Шон смотрел на нее из-под полуприкрытых глаз. К тому моменту, когда Грейс, наконец, расстегнула последнюю пуговицу, губы у него пересохли, и он провел по ним кончиком языка, чтобы увлажнить. Она взялась за застежку лифчика, которая находилась спереди. Спустя мгновение ее грудь, слегка подпрыгнув, освободилась от оков бюстгальтера. Грейс знала, что ее «девочки» теперь не такие стоячие и упругие, как раньше. Им уже сорок лет и они выкормили двоих детей, но когда Шон смотрел на нее, как голодный лев, она не могла не признать, что чувствовала себя сексуальной.

Он долго всматривался в нее, светящаяся в его глазах ласка была почти осязаемой. Ее соски затвердели в ответ, и она выпятила грудь, чтобы его взгляд не упустил ни единого сантиметра. Ожидание было почти невыносимым. Она хотела, чтобы его руки касались ее; чтобы он накрыл ртом ее плоть.

— Ты просто великолепна, малышка.

Шон потянулся своей большой рукой к ее груди, обхватил ладонью одно из полушарий и нежно сжал. Почувствовав его прикосновение, Грейс издала вздох, полный глубочайшего удовлетворения.

Он стоял перед ней, сжимая ее грудь теперь уже двумя руками. Шон сводил полушария вместе и разводил их в стороны. Он стал играть с ее сосками. Пощипывал их, вытягивал и придавливал, перекатывал между пальцами. Под его умелыми руками ее соски затвердели, превратились в жесткие бусинки, уже готовые к ласкам. Шон приподнял ее правую грудь и нагнулся. Голова Грейс откинулась назад, когда его горячий рот сомкнулся вокруг ее соска. Ее ноги то и дело ерзали по его бокам вверх-вниз, пока он посасывал и лизал ее грудь. Шон играл с ней, словно малый ребенок, завороженный новой игрушкой. Он не пропускал ни миллиметра, скользя языком вокруг ареолы, и, наконец, легонько сжал зубами коричнево-розовый сосок.

— Сегодня вечером я надену зажимы на эти роскошные сиськи. Они будут трястись, пока ты будешь объезжать меня. Мне нравится смотреть, как подпрыгивает твоя грудь.

Грейс так живо представила себе эту картину, что ее киска сжалась в предвкушении, а тем временем ее Викинг уже вовсю пировал на другом полушарии.

После того как Шон уделил должное внимание ее левой груди, он повел губами вверх по нежной шее. Мимоходом скользнув к подвеске, он на мгновение задержался, чтобы поцеловать маленькое сердечко, довольный, что таким образом пометил эту женщину как свою. Шон добрался до ее губ, и его язык погрузился во влажную глубину рта женщины, ни на секунду не выныривая наружу. Притянув Грейс вплотную к своей эрекции, он стал тереться об нее своим большим членом. Единственной преградой между их телами были его брюки и ее юбка.

Грейс прижалась к нему, готовая отдаться ему прямо здесь и сейчас. И плевать, что сюда может кто-то войти. Или где именно они находятся. Ее волновало лишь одно — чтобы Шон не останавливался, пока не даст ей то, в чем она так нуждается.

— Повернись, — скомандовал он, отстраняясь от нее. Его приказ прозвучал резко и хлестко, словно удар кнутом. Шон принялся расстегивать ширинку на своих джинсах.

Грейс сделала, как он велел: слезла со стола и, повернувшись к мужчине спиной, облокотилась о деревянную столешницу. Она услышала тихое шуршание и поняла, что ее Викинг пришел во всеоружии, основательно подготовившись к этой встрече. А в следующий миг он вздернул юбку вверх.