Страница 55 из 66
Но затем происходит вспышка движения, и ничего не происходит.
Когда я приоткрываю глаза и опускаю руки, я вижу Черча, стоящего там, хладнокровного и спокойного, его ладонь сжимает кулак другого парня. Медленно, осторожно он отпускает его, и другой парень отступает назад.
— Прости, Черч… Я тебя не видел.
Лицо Черча холодно как лёд, но затем он расплывается в ослепительной улыбке, кожа вокруг его глаз покрывается морщинками с милым выражением.
— Не беспокойся, Марк. Я уверен, что всё это было недоразумением, верно?
— Я… ну, мы просто устали от его дерьма. Он пропускает физкультуру. У него своя комната. Он вальсирует здесь и игнорирует нас, когда мы просто пытаемся быть с ним милыми. Он заслуживает того, чтобы знать своё место, верно, Юджин? — парень с тампоном оборачивается и бросает взгляд через плечо в поисках подтверждения.
— Марк в чём-то прав, Черч, — говорит Юджин, пожимая плечами и слегка покровительственно улыбаясь. Конечно, он красивый парень, но есть кое-что, что мне в нём не нравится. Я подумала то же самое, когда увидела его в первый раз. Теперь я в этом уверена. Интересно, замешан ли он в какой-нибудь из этих таинственных историй? Я удивляюсь, когда улыбка Черча сползает с его лица, оставляя ту пустоту там, где должны быть его чувства.
Он указывает на меня.
— Вы видите этого парня? — спрашивает он, и Марк хихикает.
— Я вижу мальчика, но не парня, — вставляет он, и медовый взгляд Черча устремляется на него, его радужки такие тёмные, что кажутся коричневыми вместо своего обычного янтарного цвета. Марк очень быстро захлопывает свою ловушку.
— Это Чак Карсон и он член Студенческого совета. — В группе раздаётся ропот, и Юджин закатывает глаза цвета какашек (извините, я люблю карие глаза, но у него они просто… как грязная туалетная вода) и отталкивается от стены, разводя руки.
— Вы, мудаки, сделали то же самое с тем придурком, Россом. Мы устали от того, что вы спасаете придурков за пределами кампуса и угрожаете остальным держаться от них подальше. Росс — полный придурок, и этот парень тоже.
— Он член Студенческого совета, — повторяет Черч, и близнецы появляются из ниоткуда, окружая меня с обеих сторон. — У кого есть с этим проблемы, будут иметь дело непосредственно с нами.
— Точно. Вечно выступает один из твоих дружков, но никогда ты лично, да? Ты боишься сразиться Черч?
— О, я правда боюсь, — отвечает Черч, внезапно улыбаясь и закрывая лицо руками. Он небрежно пожимает плечами и на мгновение прикусывает нижнюю губу, прежде чем выражение ужасающего ликования появляется на его лице. — Я боюсь за тебя, Юджин. Если я случайно убью тебя во время потасовки, меня могут посадить в тюрьму.
— Ты думаешь, что мог бы одолеть меня, Черч? — Юджин подходит к президенту Студенческого совета, но они одного роста, так что особо запугать его не получается. Я имею в виду, что у Юджина почти смехотворно огромные мышцы, такие большие, что они уже не совсем сексуальны. Черч худощав и хорошо сложен, и, честно говоря, я почти уверена, что он надрал бы Юджину задницу в драке.
Я почти хочу увидеть это.
— Я знаю, что смогу, — беззаботно отвечает Черч, протягивая руку. Мика предлагает ему кофе со льдом, который мы пили ранее. Очевидно, он был тем, кто держал его в руках. — И я мог бы сделать это, не пролив свой напиток. Хочешь проверить эту теорию? — Черч посасывает свою соломинку, а Юджин усмехается, качая головой. У него такой же цвет волос, как у Спенсера, но выполнено всё не так хорошо, скорее, он пытался скопировать Спенсера, но потерпел неудачу. Это жалкая имитация. Как это называется в писательском мире? Мозаичный плагиат? Ага. Вот на что это похоже.
— Ты можешь отправляться хоть в ад. Я не собираюсь получить отстранение своей задницы только для того, чтобы надрать твою. — Он уходит по коридору, Марк и остальные следуют за ним. Проходя мимо, они пинают мои тампоны и школьные принадлежности, разбивая запасную пару очков, которые у меня были.
Фантастика.
Я наклоняюсь и начинаю собирать вещи, и Тобиас присоединяется ко мне. Нам требуется всего секунда, чтобы запихнуть всё это в передний карман на молнии моей сумки. Большая секция сейчас полностью разрезана. Мне придётся воспользоваться запасным рюкзаком, который есть в моём шкафу дома у папы, и это не страшно, так как мне всё равно нужно туда сходить.
— Что это было? — спрашивает Мика, когда я поднимаюсь на ноги и снова закидываю на плечи рюкзак. Мои волосы начинают отрастать, большая копна локонов падает мне на лицо. Тобиас протягивает руку, чтобы убрать их с моего лба, заставляя меня покраснеть. Я почти уверена, что он даже не осознавал, что делает это.
— Юджин становится заносчивым, — говорит Черч, снова опуская лицо. Действительно тревожно видеть, как он бросается из одной крайности в другую. Он напоминает мне об одном сумасшедшем байкерском романе, который я однажды читала, где чувак, ответственный за убийство людей — его звали Глейшер — был счастлив в одну секунду, а в следующую — холоден. Главный герой сказал, что он переворачивал настроения, как страницы в сборнике рассказов. Именно так я отношусь к Черчу. — Давайте присмотрим за ним, хорошо?
— Да, господин президент, — отвечают близнецы в унисон, вместе осматривают холл. Я вздрагиваю, когда Черч оглядывается на меня, улыбается и делает ещё один глоток своего мокко.
Я бы не хотела оказаться на плохой стороне этого ублюдка, это точно.
Мне почти жаль Юджина. Эх, но только почти.
— Иди в класс, Чак, — говорит Мика, протягивая руку, чтобы взъерошить мне волосы, но совершенно не так, как Тобиас. Его зелёные глаза сверкают, когда он оглядывает меня. — И перестань быть такой свиньёй в заднице.
У меня отвисает челюсть, и я шлёпаю его по руке.
Я убью Спенсера…
Но я всё равно проскальзываю в класс с улыбкой на лице.
Несмотря на то, что Марк и Юджин — придурки, я чувствую, что действительно начинаю заводить здесь друзей.
Даже несмотря на всю таинственность, окружающую смерть Дженики, это приятное чувство. Я не позволю папе отослать меня прочь.
Ни за что на свете.
— Я уже сказал тебе, что закончил этот разговор, — говорит папа, когда я стою в дверях его кабинета, готовая к битве. Но он даже не хочет со мной разговаривать. На самом деле, он едва оторвал взгляд от бумаг на столе. Разгорелся грандиозный скандал из-за того, что группа студентов взяла дипломную работу, отмеченную наградами, и переписала её заново. Мол, не слово в слово, но все они настолько похожи, что администрация не может это игнорировать. — Сколько раз мне нужно это объяснять? У меня здесь работа, и скандалы, подобные этому, плохо отражаются на мне. — Он указывает на стопку бумаг на столе, а затем откидывается на спинку стула, снимает очки и аккуратно кладёт их на стол.
— Я говорю тебе: в Эверли небезопасно. Рейнджер сказал мне…
— Рейнджер Вудрафф, младший брат Дженики? — уточняет папа, и я киваю, когда он смотрит на меня так, словно я полностью потеряла нить повествования.
— Он говорит, что для меня в Эверли тоже небезопасно, что над Дженикой там так сильно издевались, что их мама умоляла школьный совет Адамсона перевести её сюда. Ты должен быть в состоянии подтвердить это с помощью записей…
— Шарлотта, — произносит папа, поднимаясь на ноги и подходя, чтобы встать рядом со мной. — Ты знаешь, как я отношусь к теориям заговора. Проблема с Дженикой Вудрафф была решена, а затем записи были опечатаны. То, что случилось с этой девушкой десять лет назад, не имеет ничего общего с тем, что происходит сейчас.
— Это… — я вздрагиваю, чувствуя разочарование. — Пожалуйста, не отправляй меня в Эверли. Один раз в этом году мне уже пришлось начинать всё сначала, и я не хочу делать это снова. — Я пытаюсь вложить свои искренние чувства в слова, когда смотрю в лицо отцу.
Он вздыхает и проводит большой рукой по редеющим волосам.
— Я беспокоюсь о тебе, Шарлотта. Обвинения, которые ты выдвигаешь в мой адрес, ошеломляют. — Он опускает руку и смотрит на меня с гораздо более мягким выражением лица. — Ты — всё, что у меня есть, и я не смогу смириться, если с тобой что-то произойдет.