Тайная девушка

— Сначала ты придумываешь эту историю о мужчине с ножом, а теперь вот это. — Папа указывает на записки. — Либо ты говоришь правду, и в этом случае я не подвергну единственную дочь опасности. Или же ты лжёшь, потому что думаешь, что я отправлю тебя обратно к тёте — чего, кстати, не произойдёт.

— Последнее место в мире, где я хотела бы оказаться — это Калифорния — огрызаюсь я, с отвращением прикусывая губу. — И я не лгу. Я почти не рассказывала тебе о том, что происходит, потому что не хотела, чтобы меня заставляли жить здесь с тобой. Мне семнадцать, мне нужно личное пространство.

— Нам нужно устроить собрание, — бормочет папа, больше себе, чем мне. Он больше почти не смотрит на меня, переключаясь в режим учителя. Он был таким всю мою жизнь — учитель, администратор, консультант для трудных детей. Иногда я просто хочу, чтобы он стал моим отцом хотя бы на две секунды. — Мы объявим программу для девочек, и…

— Нет! — огрызаюсь я, и папа замолкает, поворачиваясь и глядя на меня так, словно я сошла с ума. И теперь я вспоминаю, почему я не хотела рассказывать собственному отцу о парне с долбаным ножом. Из-за этой ерунды. — Это мой выбор, который я должна сделать. Я не собираюсь быть твоим подопытным кроликом, чтобы ты мог хорошо выглядеть перед всеми богатыми засранцами в школьном совете.

— Это для твоей же безопасности, Шарлотта. Если мы дадим знать студентам, что ты здесь, тогда…

— Нет. — Я смотрю ему прямо в лицо, мои очки сползают с носа, вьющиеся волосы падают на глаза. — Я не собираюсь подвергать себя такому пристальному вниманию. Ты мужчина, ты не понимаешь. Быть единственной девушкой во всей академии, полной парней-подростков — это не то, что меня интересует. Кроме того, твоим словам грош цена. — Папины кустистые брови поднимаются, и его лицо начинает приобретать этот забавный пурпурно-красный цвет. — Ты сказал мне, что понятия не имел, что здесь когда-либо была другая студентка. Но Дженика Вудрафф позволила школьному совету использовать её для эксперимента, и посмотри, что произошло: в итоге она повесилась в петле в лесу.

— Откуда у тебя такая информация? — папа огрызается, но я не отступаю. Если я могу противостоять Рейнджеру Вудраффу в его бело-розовом фартуке, то уж точно смогу противостоять Арчи. — Это конфиденциальная информация, и она была опечатана судом.

— Ну, я все об этом знаю. Я знаю, что Дженика не совершала самоубийства, что она была убита…

— Это чепуха, — огрызается папа, но я ещё не закончила.

— И я знаю, что она жила в женском общежитии, что переехала всего за два дня до того, как…

— С меня хватит, — говорит Арчи, беря свой телефон. — Я звоню Натану, и тебя проводят обратно в комнату. Если ты хочешь остаться там, прекрасно, но не думай, что я не буду постоянно за тобой присматривать.

— Ты серьёзно собираешься проигнорировать всё, что я только что сказала? — я усмехаюсь, качая головой. — Я не собираюсь ждать Натана. Ни за что.

— Не смей выходить за эту дверь, юная леди! — папа зовёт меня, но уже слишком поздно. Я уже поворачиваюсь и выбегаю за дверь по дорожке. Останавливаюсь, чтобы перевести дыхание, на первом повороте тропинки, всё ещё в поле зрения дома, но ещё не в лесу.

— Тебе нужен эскорт? — спрашивает Спенсер, сидя на той же скамейке, на которой я нашла его в тот день, когда уезжала в Калифорнию. Он бесстрастно смотрит на меня бирюзовыми глазами, но я киваю. Почти уверена, что Спенсер обычный придурок, торгующий травкой. Конечно, он продаёт наркотики в лесу, и, может быть, а может и не быть, немного одержим своей новой гейской влюблённостью в меня, но я не думаю, что он тот парень в толстовке с капюшоном и с ножом.

— Спасибо. — Он встаёт, и мы начинаем спускаться с холма к общежитию для парней, мимо главного здания. — Ты же не попытаешься засунуть свой язык мне в глотку, а?

Спенсер усмехается и достаёт сигарету, ведя себя так, словно его совсем не волнует, что его поймают. Может быть, так и есть? Он — сержант по вооружению прославленного Студенческого совета. Ну и я точно знаю, что его мама входит в школьный совет. Она какой-то супербогатый юрист по авторским правам в Вашингтоне или что-то в этом роде.

— Ты чувствуешь это притяжение между нами, не лги. — Он смотрит на меня сверху вниз и морщит нос. Это превращает его красивое волчье лицо в карикатуру. Например, он буквально приходит в ужас при виде меня, стоящей там в мешковатой униформе, в огромных очках, без макияжа и с растрёпанными, спутанными волосами. Ха. Он должен был увидеть меня разодетой. Эта сучка хорошо наводит марафет. — Хоть убей, я не понимаю. Ты самый низкорослый, худощавый, жалкий парень, которого я когда-либо видел. По крайней мере, твой ужасный искусственный загар сходит… — я смотрю на него, разинув рот, и прикасаюсь к щекам. Я усердно трудилась, чтобы получить этот загар… — Твои очки, эти волосы… Но на самом деле, хуже всего проблема с твоим отношением. Ты ходишь вокруг так, словно считаешь себя лучше всех остальных.

У меня отвисает челюсть.

— В академии супербогатых придурков проблема во мне?! Я тот, кто ходит вокруг да около, как будто я лучше всех остальных?!

— Да, вообще-то, так и есть. — Мы со Спенсером останавливаемся у входной двери общежития для парней, пока он докуривает сигарету. Его бирюзовые глаза прикованы ко мне, и я чувствую себя бабочкой, пришпиленной к месту и извивающейся. — Ты пришёл в эту школу, желая не вписываться в неё. Это был твой выбор, чувак.

— Я… — я поджимаю губы и отвожу взгляд. Он полный придурок, но, может быть, он хоть немного прав. Хотя на самом деле он ничего не понимает. Я поднимаю взгляд и встречаюсь с его глазами, тёмными от замешательства, когда он оглядывает меня с прищуренным лицом.

— Меня никогда не привлекал никто, похожий на тебя, — повторяет он, убирая свои серебристые волосы со лба. — Обычно мне нравятся… ну, девочки.

Смех срывается с моих губ, но я не знаю, что ещё можно сказать.

— Мне нужно идти, — говорю я ему, отходя и направляясь в здание.

Натан, охранник, как раз бежит трусцой по дорожке, но я поднимаюсь по лестнице и запираюсь в комнате прежде, чем он успевает меня догнать.

Глава 20

В пятницу у меня репетиторство с Черчем, но он не появляется в библиотеке, поэтому я развлекаю себя тем, что роюсь в старых ежегодниках и пытаюсь проникнуться глубокой историей академии. В одном из них я нахожу несколько нацарапанных заметок о секретных туннелях под школой.

Ха.

Не уверена, верю я этой записке или нет. В любом случае, я бы отказалась, даже если бы мне заплатили за то, чтобы отправиться на их поиски. Я ненавижу закрытые, тёмные помещения.

Я ухожу примерно через тридцать минут, мистер Дэйв бросает на меня свирепый взгляд. Вернувшись в общежитие, я устраиваюсь в своей комнате с книгой под названием «Сломанные крылья», свернувшись калачиком на кровати, пока небо за моим окном не заволакивает темнота.

Я всегда стараюсь принимать душ около полуночи, достаточно поздно, чтобы в ванной обычно никого не было, но достаточно рано, чтобы утром я не превращалась в зомби.

На этот раз я уношу обратно всё лишнее мыло и шампуни, которые украла раньше. Теперь я чувствую себя полной идиоткой, когда ставлю их обратно на полки и вздыхаю. Я действительно взяла их с собой в Калифорнию, но Моника так и не дала мне возможности предложить их ей. Моё сердце болезненно сжимается, и я вздыхаю, прижимаясь лбом к одной из полок.

Я скучаю по своей лучшей подруге больше, чем по парню. Со мной что-то не так? Нет. Нет, это действительно имеет смысл. Коди просто был рядом, красивый, знакомый, непринуждённый.

Оттолкнувшись от стены, я направляюсь в одну из личных кабинок, снимаю одежду и расстёгиваю ремни, позволяя белой повязке свернуться на полу у моих ног.

Вода в душе горячая, и по ощущениям чертовски приятная, она стекает по моей коже и уносит с собой все тревоги и страхи, когда стекает в канализацию. Отделанная мрамором ванная комната такая роскошная и уютная, и без смеха парней здесь чувствуешь себя уединённо и комфортно.