Страница 74 из 77
Князь Зубов также должен был удалиться в свои имения. Весьма правдоподобно, что когда кто-то поздравил его с тем, что переворот ограничился одной только жертвой, он, получивший образование при Екатерине, ответил: «Этого недостаточно; нужно ещё, чтобы никто из участников не был наказан». Когда же выразили ему опасения насчёт Обольянинова и Аракчеева (который впоследствии действительно приехал), он только сказал: «C’est de la canaille». Мне самому он сказал на третий день в разговоре, который я имел с ним с глазу на глаз: «Цицерон прав, говоря в одном из своих писем: если бы у него было одним пороком больше, он был бы лучше». И к этому он прибавил: «Отец Павла был пьяница; если бы Павел имел тот же порок, нам пришлось бы менее страдать от него».
Нарышкин и граф Кутайсов получили позволение путешествовать. Последнего государь призвал к себе перед его отъездом и сказал ему милостиво: «Я никогда не забуду, что вы 30 лет служили моему отцу. Если вы когда-либо будете в затруднительном положении, рассчитывайте на меня».
Но не одну только милость, а также прекраснейшую для царей добродетель — справедливость, выказывал Александр в первые дни своего царствования.
Некоторый генерал Арбенев постыдно бежал во время похода в Голландии, и император Павел объявил тогда во всеобщее сведение, что он бежал 40 вёрст, не переводя духу. Между тем у него были сильные друзья, которые за него ходатайствовали, и Трощинский представил новому императору о его помиловании. Александр отказал, сказав: «Может ли моё помилование сделать из него храброго человека?» Трощинский повторил свою просьбу, и государь наконец уступил. Указ был написан и представлен к его подписи. Александр его подписал; но, отдавая его Трощинскому, сказал: «Я тебе сделал удовольствие, теперь твоя очередь: разорви его»[294].
Мы готовы сердечно радоваться этому восходящему солнцу, не предавая, однако, проклятию отошедшего и не поступая, как тот муж, который на торжественном погребении Павла[295] бросился к графу Палену, ехавшему впереди верхом, и поцеловал его сапог.
Многие изощряли свой ум насчёт мёртвого льва. Граф Виельгорский[296] распространил стихотворение, которое оканчивалось следующими строками:
Один немец написал:
Другой:
Павел, конечно, заслужил следующую лучшую надгробную надпись. Народ и солдаты говорили:
«Он был наш отец».
Дополнительные примечания
князя А. Б. Лобанова-Ростовского
записке Коцебу
В день своей кончины, т.е. 11 марта 1801 года, император Павел действительно отправил двух курьеров: одного в Берлин, другого в Париж. По этому случаю в архиве министерства иностранных дел в С.-Петербурге сохранилась следующая записка, написанная рукой князя Александра Борисовича Куракина:
«Le 11 mars 1801 S. М. l’Empereur a fait expédier par courrier deux rescripts signés de sa propre main:
1) au baron de Krudener pour lui prescrire d’jnsister auprés de la Cour de Prusse à se décider, dans l’espace de 24 heures, à faire occuper par ses troupes l’Electorat de Hanovre, et de quitter Berlin en cas de répons négative.
2) a M-r de Kolytcheff pour lui enjoindre d’inviter le Premier Counsul à faire entrer les troupes républicaines dans l’Electorat de Hanovre, vu l’indécision de la cour de Berlin de faire occuper ce pays par les sie
Le Prince Kourakine».
Курьер, посланный в Берлин, нисколько не был задержан Паленом. Он вручил нашему посланнику барону Криднеру собственноручный рескрипт Павла следующего содержания:
«Cha. Mich, се 11 mars 1801.
Declaré Monsieur au Roi que si il ne veut pas se décidé à occuper Hanovre vous avé à quitter la cour dans les 24 heures.
Paul».
Этот рескрипт находится в архиве нашего посольства в Берлине, где я его списал (с сохранением правописания подлинника). На нём нет той приписки графа Палена, о которой говорит Bignon (Histore de France. Paris, 1829, t. I, p. 440):
«L’empereur ne se porte pas bien aujourd’hui».
Thiers (Histore du Consulat et de I’Empire. Paris, 1847, t. 2, p. 430) передаёт эту приписку (post-scriptum) почти тех же выражениях и прибавляет, что генерал Бёрнонвиль, бывший французским посланником в Берлине, сообщил об ней своему правительству. Нужно полагать, что Пален написал барону Криндеру отдельную записку.
Об этих двух рескриптах Павла сравнить:
«Сборник Русского Исторического общества», II, 12: статья К. К. Злобина — Дипломатические сношения между Россией и Швецией.
Vehse: Geschichte des Prussischen Hofes, V, 189, 190.
СПб., января 29, 1801.
Открыл я, граф Иван Петрович, переписку Г. Гр. Панина, в которой титулует он князя Репнина Цинциннатом, пишет о некоторой мнимой тётке своей (которой у него однако же здесь никакой нет), которая одна только из всех нас на свете душу и сердце только и имеет, и тому подобные глупости. А как из всего я вижу, что он всё тот же, то и прошу мне его сократить, отослав подальше, да отвечать, чтобы он впредь ни языком, ни пером не врал. Прочтите ему сие и исполните всё.
Есьмь вашим благосклонным
Павел.
(Получ. 1 февраля 1801).
Мих. Зам., Февр. 7, 1801.
В улику того и тому, о чём и кем дело было, посылаю к вам копии с перлюстрированных Панина писем, которыми извольте его уличить. И, как я уже дал вам и без того над ним волю, то и поступите уже по заслуге и так как со лжецом и обманщиком. Вы можете для прочтения его к себе с надёжным провожатым на то только время привести. В про: сие всё уже ваше дело, и вам за сие и за него и отвечать.
Вам благосклонный
Павел.
(Получ. 9 февр. 1801).
Seume (Zwei Briefe uber die neuesten Veranderungen in Russland. Zurich, 1797, c. 74) рассказывает это происшествие следующим образом.
По приказанию государя приготовлена была в Риге торжественная встреча для короля Станислава Понятовского, при проезде его в С.-Петербург. В назначенный день расставлена была на улицах стража из городских жителей (Burger Companion) и приготовлен был большой обед в доме Чёрных голов (auf dem Hause der Schwarzen Haupter). Понятовский в этот день не приехал, а вместо него приехал князь Зубов. Стража отдала ему честь, как русскому генералу, а часть обеда, изго-
294
Иван Иосафович Арбенев, генерал-майор, с 7 декабря 1797 года по 24 октября 1799 года шеф Днепровского мушкетёрского полка, бывшего в голландской экспедиции.
Ростопчин писал 29 октября 1799 года к Суворову: «Какое постыдное поведение войск наших в Голландии! В первом деле бросились грабить, оставили генералов, и оттого разбиты в другом. Не хотели идти; полк лёг на землю. О, проклятые! Генерал-майор Арбенев, штаб-офицер и ещё три офицера бежали, и море их одно могло остановить за 40 вёрст. Арбенев исключён, а те ошельмованы».
295
Погребение Павла происходило в страстную субботу 23 марта 1801 года.
296
Граф Юрий Михайлович Виельгорский (1753—1808), д. т. с., сенатор.
297
Народ был игрушкой его каприза; он умер ненавидим, как последний французский король. Над нами он имел слишком много власти, а над собой слишком мало.
298
Сюда, прохожий! Подойди к этой могиле, — но не слишком близко. Здесь лежит Павел Первый; молись, да избавит нас Господь от Второго.