Подруги

В этой любви ее энергия удвоилась. Она не переставала работать над собою и, глядя на нее, Красов иногда стыдился еще своей лени и поражал ее какой-нибудь выходкой.

-- Смотри, -- закричала она раз весело Красову, который валялся еще в постели.

-- Ну? -- ответил лениво Красов.

Посреди комнаты на двух стойках стояла для упражнений ребром поставленная доска. Клара стала на ее ребро, дошла до середины и, слегка подпрыгнув, сделала полный оборот и стала снова на ребро. -- Я могу это и на одной ноге, -- сказала она с торжеством.

-- Тоже, -- презрительно ответил Красов. -- Ты вот что сделай.

Он спрыгнул с постели, стал на ребро доски, несколько мгновений устанавливался и, вдруг, отсчитав темп, сделал сальто-мортале и снова стал на ребро доски.

Клара вскрикнула в восторге и захлопала в ладоши, -- Я сегодня это на проволоке сделаю, хотя упора и нет, -- сказал Красов, снова прячась под одеяло.

И он, действительно, вечером проделал эту невероятную вещь.

-- Для тебя только, -- сказал он, смеясь, Кларе.

Иногда он казался ей героем, но за восторгом быстро следовало разочарование.

После этой смелой выходки Красов запил и, уже вплоть до конца сезона, Клара работала одна.

Но она не роптала, видя хоть редкие ласки от пьяного Красова. А когда ее энергия стала падать Красов снова поразил ее и опять покорил себе ее сердце.

Однажды он вернулся домой сверх обыкновения трезвый и сказал ей, целуя ее.

-- Скоро контракту твоему конец, и я хочу, чтобы ты отдохнула, теперь я поработаю.

Клара изумленно взглянула на него. В первый раз она услыхала от него такие слова.

-- Где же работать будешь? -- спросила она недоверчиво.

-- В Варшаве. Свистунов там сад снял и меня пригласил. Буду на проволоке ходить. Сто пятьдесят в месяц жалованья. Вот и отдохнешь.

Клара порывисто обняла его.

-- Милый, спасибо тебе, ты меня спас, ты знаешь: я от тебя бежать хотела, -- добавила она шепотом.

-- Знаю, -- ответил Красов. -- И стою того, потому я свинья самая настоящая. Ну, а теперь бы водочки и закусить, -- окончил он вдруг свое признание и, поцеловав Клару, грузно опустился на диван.

И, еще до обеда, он напился пьян вдребезги и, когда Клара уходила на работу, он спал мертвым сном и оглашал комнату своим храпом.

Но Клара все-таки была счастлива. В ее сердце проснулась надежда, и она с счастливой улыбкой думала о возможности возрождения для своего Ивана...

Она осторожно вошла в комнату, вернувшись домой и, приютившись на краюшке постели, под пьяный храп Ивана промечтала всю ночь до рассвета.

IX.

Клара закончила свой контрактовый срок и уехала с Красовым в Варшаву.

-- Милушка, -- встретил ее Свистунов: -- может, и вы поработаете хоть недельку, я по 30 рублей за выход дам?

-- Нет, -- крикнул Красов: -- она, брат, на меня, свинью, довольно работала. Теперь пусть отдохнет.

-- У вас же есть канатчица, -- сказала, счастливо улыбаясь, Клара: -- я читала в афише.

Свистунов горестно махнул рукою.

-- Один скандал эта Анжелика, -- ответил он: -- ходит, как курица по насесту.

-- И ей, брат, жевать надо, -- заметил Красов.

-- Оно так-то так... а все-таки.

-- Не пойдет, -- решил Красов.

-- Милый ты мой, -- сказала радостно Клара, когда от них ушел Свистунов. -- Да ты, кажется, меня любить начинаешь?

-- Я тебя всегда любил и люблю, -- ответил Красов. -- А теперь сознал, что свинья и на исправление пошел, -- он ударил себя в узкую грудь ладонью и горделиво улыбнулся. "Может, и вправду такое счастье", -- подумала Клара.

Вечером они были в саду, и Красов начал свою работу. Большой сад был прекрасно иллюминован. Два оркестра играли попеременно, состав труппы был разнообразен, и Клара подумала о том, как хорошо было бы самой вести такое дело.

Красок вышел из буфета и подошел к ней,

-- Поди, уже выпил, -- сказала она с упреком, -- Я же просила тебя не пить перед работой.

-- Куражу не будет, -- ответил Красов и сказал, беря ее под руку: -- пойдем на канатчицу смотреть.

Гуляющие широкой волною двигались к площадке сада. Клара и Красов пошли за толпою.

-- Вот так канат, -- смеясь, воскликнула Клара. -- Да еще и сетка.

-- Здесь не позволяют без сетки, -- услужливо заметил Свистунов, следивший за ними.

-- Тогда повыше бы надо.

-- Не смеет, куражу нет, -- с презрением сказал антрепренер.

Канат, действительно, был натянут низко, и кроме того, был очень короток.

Клара собиралась сделать еще замечание, когда грянул оркестр, и она увидела лезущую по лестнице столба лиловую фигуру.

Лиловая фигура остановилась на площадке у каната и раскланялась с публикою привычным жестом. Потом она взяла баланс и тихо, осторожно перешла по канату на другую сторону. Там она отдохнула и вернулась назад. Раздались аплодисменты.

-- И все? -- удивленно спросила Клара.

-- Почти, -- уныло ответил Свистунов. -- Вот проплетется еще, пятясь назад, да потом посередине посидит. Эх, -- с восторгом заговорил он: -- вы бы вот ей показали, как ходят, здешняя публика дура. Ничего, что половина Европы, совсем видов не видели. А? Поработайте неделюшку, 200 рублей не собака.

-- Еще подумаем, познакомьте меня с нею, -- сказала Клара. В это время под гром рукоплесканий с лестницы быстро спускалась канатчица.

Свистунов засуетился.

-- Пойдемте в уборную к ней, -- пригласил он Клару.

-- Идемте.

-- Ну, а я готовиться пойду, -- заявил Красов, бросая окурок скверной сигары.

-- Только не пей больше, -- просила Клара.

-- Ладно уж не хлопочи, -- Красов махнул рукою и, сдвинув на затылок шляпу, пошел к летней сцене,

-- Ну, вот и познакомьтесь, -- сказал Свистунов, бесцеремонно входя вместе с Кларою в уборную Анжелики. Она только что сняла корсаж и майку и была в одном корсете. Увидев Свистунова, она торопливо закрылась платком.

-- Небось, не соблазнюсь, -- грубо засмеялся Свистунов. -- Вот познакомься. Это м-ль Клара. Та самая Клара, знаешь. Ну, я пойду, -- сказал он Кларе и вышел из комнаты.

Анжелика покраснела и робко улыбнулась, протягивая Кларе руку.

Худенькая, бледная, с плохо развитою грудью и, вместе с тем, высокая и стройная, как прибрежный тростник, она сразу расположила в свою пользу Клару. Изящное лицо Анжелики с благородными чертами, с белой кожею, сквозь которую просвечивали синеватые жилки, большие, серые, ласковые и робкие глаза, наконец целый каскад рыжеватых, золотых волос пленили более чувственную, более грубую Клару, и она вместо рукопожатия, крепко обняла Анжелику и сказала:

-- Мы товарищи с вами. Один хлеб едим.

-- О, нет, я такая... неумелая, -- краснея ответила Анжелика, Клара сказала:

-- Одевайтесь, потом вместе в сад выйдем. Вас как зовут по настоящему?

-- Стефания. Стефа. Я полька. А вас?

-- Меня Клара. Вы давно ходите?

-- О, нет, я случайно, -- И она прибавила тихо, -- Я одна, у меня никого нет, а есть надо.

Она, конфузясь, переодевалась, и Клара видела ее худые, неразвившиеся плечи, руки, стан, видела дешевое белье, бедное платье, и чувство жалости проникало в ее сердце.

-- Сколько он вам платит? -- спросила она.

-- Пять рублей за выход; в праздники десять, -- ответила Анжелика, набрасывая на свои плечи бедную накидку.

-- Мерзавец, -- резко сказала Клара и возмущенно встала со стула. -- Идемте. Они вошли в сад и стали ходить по аллейкам. Нежная и робкая Стефания все более и более пленяла энергичную и пылкую Клару. Ей хотелось сблизиться с нею, помочь ей и она сказала ей задушевным голосом.

-- Милая, расскажите мне вашу жизнь, а я вам свою, -- прибавила она, взяв ее под руку. Стефания вздрогнула.

-- О, моя жизнь, -- грустно сказала она: -- в ней мало радости. Я была...