Страница 10 из 13
— Ты должен. Мы оба это знаем…
— Нет! — он потянулся к моему лицу, взял его в ладони, бережно, осторожно и просто замер, глядя с тоской и горечью.
— Прости, но это так… И сегодняшний вечер последний, и…
— Почему?
— Но что ты предлагаешь?
— Предоставь это мне, — он порывисто встал и пересёк комнату, запирая пасом руки двери, а затем обернулся ко мне и приблизился к кровати. Сел рядом, взял мои руки в свои.
— Я решу… — начал он, но уже я не сдержалась.
Мне не было неловко перед ним стоять в своём простом ночном платье, с распущенными волосами. И мне было безразлично, как он одет, потому и в выражениях я не стала стесняться. Стоило Натаниэлю сделать ко мне лишь шаг, и мой кулак оказался на его груди, я била его снова и снова, а он не отступал и не пытался меня остановить.
— Это твоя страна! Это твой народ! А я… никто! Моя мать живёт в борделе и работает в больнице! Я выросла среди шлюх и их дочерей! Я не утончённая аристократка, я никто, пойми! Всё моё благородство — кровь, и та намешана, и той нечего гордиться. Ах, как я зла на тебя, слепец! Неужели ты не понимаешь, что даже если ты не женишься, даже если заберёшь меня с собой — я погибну. Потому что я тебе не жена. Я тебе не ровня. И эта любовь — бред, больной, ужасный, неправильный!
— Как же ты… — гневно начал он, перехватив-таки меня за руки и дёрнув на себя. Я прижалась грудью к его груди, но не затихла, даже почувствовав тепло его кожи сквозь сорочку, и продолжила колотить по плечам и спине, пока не обмякла, а он не поднял меня над собой.
Натаниэль держал меня, а мои руки висели вдоль его спины. Я лежала щекой на его плече и тихонько прерывисто дышала, чтобы не испортить ужасный момент, когда мы просто молчим и сознаём, что с нами случилось.
Он гладил мою спину, и чем сильней, уверенней были движения, тем больше я расслаблялась. Я сама крепче обнимала его, сама целовала его шею и плечи, скрытые рубашкой, и не могла поверить, что раньше не была смелее.
Это не было падение, это была совершенная потеря зрения. Я теряла силы, но не на сопротивление, а на то, чтобы оставаться на земле. С ним, в его руках.
Завтра мы попрощаемся… я поняла это давно, но прочувствовала только теперь и собиралась быть жестокой.
Я была зла на него, моего принца, и месть моя должна стать страшной.
— Ты не забудешь меня, — ядовито прошипела я, а он смутился, глаза его потемнели и застыли на моём лице. — Завтра мы навсегда потеряем друг друга и… помолчи, прошу. Но ты меня. Не забудешь. И я вечно буду с тобой, я буду преследовать тебя, я лягу с тобой в могилу и я, а не она, буду твоей женой. Единственной женой. И ты будешь страдать и мучиться, раз сам не захотел спастись.
Моё змеиное шипение, понятное лишь мне. Я прижалась к его губам так крепко, что когда отстранилась, он уже потерял обладание.
— Запомни. Сегодня вырву твоё сердце, а завтра ты пойдёшь к ней с пустотой в груди. Пойдёшь, потому что я так захотела.
— Скажи «нет», — попросил он, ставя меня на пол и опуская руки на мои плечи, комкая тонкую сорочку.
— Нет, — шепнула в ответ на его обречённую просьбу. — Не скажу.
Я записала в сердце каждый поцелуй, выжгла их на коже как клеймо. Я была уверена, что никогда больше не открою вновь глаза, только сейчас мир виден мне таким, какой он есть, раньше я только слепым котёнком смотрела на чужие подошвы и видела мутные тени, и вот сейчас открылось то, ради чего я жила. Я жила ради этого момента, этой ночи. Ради того, чтобы увидеть этот лунный свет, льющийся из-за занавески в комнату. Ради этого порыва ветра, что проник сквозь открытое окно, остужая кожу. Ради этой кожи, что покрыта мурашками вся от макушки до кончиков пальцев, и ради эти пальцев, что бесконечно нежно касаются моего тела.
Я не жалела ни на секунду.
Я знала, что больше его не увижу.
И я знала, что он больше никогда и никому обо мне не расскажет.
И не забудет.
Глава 2
Сладким утром, с сиропом в венах, я открыла глаза, прячась на плече человека, который всю ночь обещал, что вечность проведёт со мной в этой постели. У нас короткая вечность, увы.
— Я мог бы умереть сегодня, — шепнул он, касаясь моим локоном моей же щеки.
Рассвет уже залил двор, но лучи ко мне в спальню не проникали, увы. У меня было своё солнце, и оно меня в ответ на улыбки целовало.
— И тогда я стал бы тем, кто прожил жизнь не зря, — продолжил Натаниэль.
— Ты поэт с грустными стихами.
— А ты так красива, что я больше ничего не вижу.
— Ты одержим…
— Ты прекрасна.
Мы никак не могли остановиться, и когда за дверью послышались шаги снующих туда-обратно слуг, Натаниэль поднял голову и с тоской на меня посмотрел.
— У меня есть кое-что для тебя…
— Подарки за волшебную ночь? — зачем-то рассмеялась я.
— Нисколько… — улыбнулся он, доставая что-то из кармана брюк.
— Записка?
— Письмо. Это от твоего отца. Он до сих пор посол при траминерском дворе…
Начал Натаниэль, а я уставилась на сложенный вчетверо листок, не веря своим глазам.
— Нет…
— Поверь, это необходимо. Слушай внимательно, — он провёл пальцем от моей переносицы до кончика носа, а потом спустился к губам. — Экипаж для тебя, на одного, будет ждать за чертой города у северных ворот. Чтобы ни случилось со мной или без меня…
— На одного, — напомнила я, будто желала уколоть его, его же оружием.
— Со мной или без меня! В первом случае экипаж заменят у ближайшей станции, во втором ты будешь ехать без остановок. Ты просто войдёшь туда и скажешь, что ты Эмма Гриджо, это фамилия твоего отца. Тебя отвезут прямиком к нему, и, если ты не веришь, что он ждёт, прочти письмо. Ты начнёшь новую жизнь. А я вернусь в Траминер свободным человеком, ты слышишь меня? Никто не поставит мне в укор, что артефакта нет. Я не ехал с целью «с ним или без него». Как только помолвка или то, что из неё выйдет, подойдёт к концу… иди к северным воротам. Вещи собери сейчас и оставь сумку у двери, её отнесут мои люди, пока мы будем на приёме. И ни о чём не думай, прошу тебя. Это твоё право, твой долг и твоя семья. И ты не ниже и не хуже меня, ты — моя.
Я слушала его и не верила ни одному его слову.
Я кивала, но знала, что если и уеду, то одна.
Я уже с ним попрощалась, чего же ещё ждать.
— Обещай, что веришь мне и в меня…
— Обещаю, — шепнула я, стараясь верить в то, что говорю.
Но я уже выполнила свою цель, уже стала его женой, уже поверила, что он никогда меня не сможет забыть или заменить. Он будет любить меня вечно, большего мне не нужно. Я поставила на своей судьбе крест. Но если Натаниэлю так угодно… я соберу вещи, оставлю сумку, сяду в экипаж и никогда его больше не увижу. И не увижу Пино и королеву Пари. И тётку, и матушку.
Я это заслужила. Лишиться всего за одну ночь.
Часть 4. День, когда она прозрела | Глава 1
Я шла в переговорный кабинет, как шёл бы осуждённый на казнь. Королева медленно, с высоко поднятой головой, ступала передо мной и в её взгляде была уверенность. Она прощалась с Пино.
Сегодня он станет королем. Моим королем.
Сегодня Пари станет принцессой. Его принцессой.
В кабинете были настежь открыты все окна, и траминерцы расселись по подоконникам. Они хохотали и курили табак, пили чёрное вино.
— Дикари! — фыркнула королева, закатывая глаза.
— Эти люди станут вашими подданными, ваше величество, — голос Эмили не был лишён яда, но ровно настолько, чтобы королева не разозлилась, а лишь зло усмехнулась.
— Людей можно и поменять.
— Не так быстро…
— Ну по крайней мере, они могли бы не сидеть в моём присутствии на подоконниках!
Она сказала это так, что оказалась услышана теми, кому это предназначалось. Они не могли бы понять ни слова, но с ними был переводчик принца, и его губы тут же зашевелились, почти беззвучно шепча. Мужчины, однако, не стушевались, хоть и спустили ноги на пол.