Верпентальён

Офицер положил руку на плечо одного из них, пригнулся ко второму плечу, и указал в толпу.

– Тот человек в чёрных одёжах. Кто он?

Паренёк сразу понял, о ком идёт речь, – э… н-Не могу знать!.. Товари-..

– Ну Нико. Ну ты что? – устало промолвил мужчина, – я тебя за чем сюда поставил?.. Ты сегодня тут – самый главный, понял?..

– д-Да!.. – радостно ответил паренёк, да так что шлем на его голове даже подпрыгнул.

– Ты должен знать всех, кто проходит через эти ворота. Не смотри на одежду. Никого не бойся. А этот человек…

Офицер указал в толпу, – не пускай его больше сюда. Хорошо?

– хорошо…

Капитан уже намеревался уйти, но вдруг придержался, будто что-то вспомнил, и спросил:

– Как твои руки?

Парнишка тут же, без всяких раздумий, словно восприняв эту фразу не через уши, а прямо как команду у себя в голове, снял с себя перчатки. Его ладони… их будто окунули в раскалённые угли, и хорошенько там придержали. Было похоже, что они дымились, но нет. Хотя свет вокруг них преломлялся и смазывался.

– Не больно. – ярко, но немного надтреснуто ответил парнишка, – Сегодня совсем не болит!

Капитан многозначительно посмотрел на ладони паренька, за тем отвёл взгляд куда-то в сторону, на толпы ратников. Рука его задралась, и опустилась на русую башку мальчишки. Милиш, второй стражник, успел снять с него шлем, и сейчас держал его на весу, чтобы после того как Капитан закончит, положить его обратно. Тогда, мужчина посмотрел на другого стражника, и указал ему, как словно бы просто напомнил:

– Следи за ним.

Тот, в ответ ему, серьёзно кивнул. За тем, Капитан снова выискивая посмотрел в толпу, и обернулся, чтобы вернуться назад.

Толпа в торговом квартале для Силучи уже казалась не такой страшной, да и людей тут было как-то поменьше, чем когда он шел в квартал ремесленников. Если спросить любого в поместье о Силучи, то никто не скажет, что он каким-то образом стеснительный. Но что бы подойти к первой лавке на своём пути, и посмотреть что продают, ему пришлось какое-то время себя уговаривать. Давно он этого не делал. Однако, что нужно делать и как это, он вспомнил едва подойдя к первому прилавку. Очень возможно, что виной этому был добродушный мужичок, который словно подхватил Силучи на пути к себе. Он продавал выпечку.

Силучи внимательно посмотрел на всё чем радовал прилавок этого человека, взглянул на цены, и согнувшись, прижал живот мундира своей перебинтованной рукой, чтобы вытащить из кармана всё что у него есть. Без особой радости, он сверился с той парой медяков, рассыпанных у него на ладони, и двинулся дальше по дороге.

– Эй пастой, – с мягким акцентом прозвучало ему в спину.

Обернувшись, Силучи увидел этого человека, протягивающего ему ладонь, и большой коржик печенья, которое стоило 15 медяков.

Выглядел он радостно, но…

– У меня же всего три?..

Когда Силучи озвучил эту фразу, радости на лице мужичка ни капли не убавилось. Он кивал, мол, давай. Давай. Старик подступился, влил ему в ладонь все свои три монеты, и забрал печенье.

Шагая по дороге, Силучи улыбался, и удивлялся этому. Сколько же радости в один момент может принести такая незначительная мелочь?.. Всё внутри словно приподнялось, и сам он ступал чуть ли не на носочках. Странно было чувствовать такое от одного только печенья. Но почему? Почему он мог подарить его ему? Силучи быстро нашел ответ на этот вопрос.

Это была Сая. И платье, которое он ей когда-то подарил. Она так радовалась, смеялась и прыгала, прижимая его к себе… Но всё же очевидность того, что от этого подарка он получил куда больше, чем она – была неоспорима. Он радовался намного сильнее. Ведь это сделал он. Это всё – было дело его рук. Её улыбка, смех, и это платье. А что может быть лучше, чем признание твоих собственных стараний?..

Так что Силучи не сомневался, что эти 12 медяков, за которые была куплена его благодарность, аукнулись тому мужичку не меньшей радостью, чем ему.

Силучи никогда не был торгашом, поэтому, проходя мимо прилавков со всякими безделушками, шкурами и снастями, он пугался. Его пугали цены. Всё это было очень, и очень дорого. В особенности ткань и красители. Ему и в голову не приходило, что всё это может настолько ценится.

Силучи видел, как отец работает с красителями, как смешивает их, играя получая новые цвета. Кое-что и он сам подчерпнул из этого, и в одно время даже развлекал Дисона и маленькую Солику, выкрашивая их чай в самые разные цвета, добавляя туда особенные цветки. Больше всего, двух малышей завораживал синий цвет напитка, который получался, когда Силучи добавлял в чай сушеный цветок синей орхидеи. Цвет его становился похож на цвет глаз Солики. А в стеклянной чашке он выглядел как настоящий, драгоценный сапфир.

Такой напиток трудно было пить, просто от того, что сложно было отвести глаза.

Определённо, до приезда Сайволя нужно будет выписать названия цветков, которые стоит начать собирать. Обрабатывать и выварить всё это можно и тут потихоньку. Судя по цене, больше всего в Тиисла ценился синий, красный, фиолетовый и, неожиданно, розовый цвет. Силучи не слишком ориентировался в расценках, но увидев цену розового красителя, в сравнении со всеми остальными… она впечатляла. Сотня золотых за баночку в двести мер.

Но судя по тому, что Силучи имел представление как получить почти все имеющиеся тут красители, но и понятия не имел как создать настолько чистый, до нелепого розовый цвет, эта цена имела смысл. Наверное, это что-то необычное.

В прочем, конкретно сейчас это было не важно.

Приглядываясь к каждому прилавку на своём пути, Силучи показалось несколько странным, что ни на одном из них почти не было специй. Молотый желтокорень, труха чёрного перца и редкий кориандр. Всё. Никакого разнообразия. Возможно всё это продаётся где-нибудь не тут, но… как-то это было неправильно. Неужели специи не пользуются в Тиисла популярностью?..

В любом случае, прежде чем что-то делать, следует посоветоваться с Саей, а потом уже с ней пройтись где-нибудь ещё. Всё-таки нужно свериться с ценами. Не хотелось портить с кем-то отношения, по незнанию выставив товар по более низкой цене.

Отец, когда они ходили за тканью и красителями, часто говорил, что торгаши кооперируются, и выравнивают цены, чтобы особо не воевать за клиентов, потому что однажды можно обнаружить, что продаёшь свой товар за бесценок.

Конечно, ткани везде разные, красители тоже, не все могут договориться. Но именно в этом и была здоровая конкуренция. Хочешь продавать дороже и что бы покупали – делай лучше.

В Артирии с качеством было всё строго. Как в этом плане ощущает себя Тиисла – Силучи не имел представления. Хотя… имел, самую малость.

Если бы ту рубаху, в которой Сайволь однажды приехал из Тиисла, ему бы продали в Артирии… То человек, отдающий такой товар за монеты, точно бы провёл пару дней в колодки на центральной площади. После чего, его карьера как торгаша в Артирии – закончилась бы. Потому что в лицо его знал бы весь город. Конечно, это про более ранний Артирий…

В поздней его версии, на милость толпы, позорному столбу придавались зачастую захваченные в плен люди. Силучи застал и это время. Он застал почти всё, от начала и до конца. Он видел, как его родной город – гниёт изнутри. И он чувствовал его нарастающий смард. Им попахивал и Тиисла. Но пока не так сильно.

Расклеившуюся рубаху Сайволя, кстати, Силучи зашил. Но по правде говоря, много проще было попросту сшить новую.

Уже когда до дома можно было примерно подать рукой, а небесный диск бил светом ему прямо в спину, Силучи увидел тень. Две тени. Они растягивались вдоль дороги, и преследовали его.

Старик обвёл взглядом всю дорогу, что была впереди, и с удивлением обнаружил, что она полупуста. Буквально на его глазах, последний человек что был у него на пути – женщина с тазиком воды – завернула в подворотню. И всё. Пустота.

Дальше, эта широкая улица была абсолютно мертва, словно бы всё то, что делало её живой, внезапно рассосалось во все стороны, предательски подсовуя Силучи совершенно пустую дорогу, прямо посреди оживлённого города.