Страница 60 из 65
И вновь задрожала земля, захрипели кони, поднимая копытами пыль – это мчалась на врагов латная конница Темучина!
Обескураженные татары дрогнули, закружили – кое-кто еще пытался сражаться, но основанная масса повернула назад в последней надежде ускакать, оторваться, уйти в родные степи. Надеждам этим, увы, не суждено было сбыться.
– Хур-ра-а-а-а!
– Нойон! – кто-то закричал совсем рядом.
Баурджин обернулся и растянул губы в улыбке:
– Гамильдэ! Молодец, парень!
Юный воин поспешно спрятал довольную улыбку и уже со всей серьезностью доложил:
– Великий хан Темучин желает немедленно видеть тебя в своей ставке!
Нойон пожал плечами:
– Желает – съездим. Эх, жаль, не доведется добить врага!
– Я сделаю за тебя это, нойон! – задорно пообещал Гамильдэ-Ичен и, повернув коня, что есть мочи помчался догонять латников.
– Эй, эй, подожди! – закричал ему вслед Баурджин. – Пожалуй, там и без тебя справятся! А, все равно не слышишь…
Махнув рукой, юноша дал коню шенкеля и быстро поскакал к сопке, на вершине которой сиял золотой шатер Темучина. Отсалютовав нукерам охраны, юноша дождался их разрешающего кивка и вошел внутрь.
– А, Баурджин-нойон, – поднял свои рысьи глаза сидевший на кошме хан. – Слышал, ты сегодня славно помахал саблей?
– Было дело, – сдержанно признался парень.
Темучин неожиданно нахмурился:
– В следующий раз за такие штуки велю сломать тебе спину! Не дело нойона разить саблей врагов, на то есть и простые ратники. Дело нойона – думать! Вот и мы сейчас думаем. Садись, – хан кивнул на кошму, где уже сидели князья и багатуры – Джэльмэ, Боорчу и все прочие, даже верховный шаман тэб-Тэнгри Кокэчу, на этот раз – непривычно тихий, но непоколебимо надменный и важный. Замполит, мать ити…
– Докладывай, Тэн-Канур! – махнул рукой Темучин.
Тэн-Канур – молодой ратник в кожаном панцире, с длинными, мокрыми от пота рыжими волосами – поклонился сначала хану, затем всем собравшимся, после чего продолжил доклад:
– Татар здесь гораздо меньше пяти туменов, великий хан. Где-то бродят еще два!
– Ты точно знаешь, что туменов было пять? – Темучин задумчиво покусал ус.
– А то и шесть, великий хан!
Повелитель недовольно прищурился:
– Так пять или шесть, Тэн-Канур? Ты должен давать точные сведения!
Докладчик побледнел.
– Так куда же делись два татарских тумена? – с усмешкой спросил Темучин. – Не знаешь? Вот и мы не знаем. А это плохо, что не знаем, плохо… Ну! – Он пристально посмотрел на своих багатуров. – Кто из вас может хоть что-нибудь об этом сказать? О татарских туменах, я имею в виду. Они ведь не зря потерялись. Нападут. Непременно нападут, и внезапно. Откуда?
– Думаю, что с севера, великий хан! – черт дернул за язык Баурджина.
Повелитель посмотрел на него тяжелым взглядом:
– С севера?
– Да-да, со стороны нашего походного лагеря. Переправятся через Керулен и ударят!
Сидящие зашушукались, но притихли под взглядом хана.
– Обоснуй! – внимательно выслушав Баурджина, предложил тот.
Юноша немного замешкался – волновался, но все же изложил свои мысли вполне доходчиво и по возможности – кратко. А мысли были – о Чжэн Ло!
– Чжэн Ло – татарский шпион? – ничуть не удивился хан. – Не только ты так считаешь.
– Да, именно так… Его шатания у реки отнюдь не простая прогулка. Я только теперь понял – он искал броды! Для чего? Вернее, для кого?
– Но ведь татары – враги цзиньцев! – не выдержал Боорчу. – С чего бы Чжэн Ло…
– А с чего вы все взяли, что он – цзинец? – невежливо перебил Баурджин. – Это он сам вам сказал? Может, он сунец или даже татарин?
– Он предоставил грамоты!
– Которые сам же и написал? Вы что, прекрасно осведомлены, как выглядят цзиньские грамоты?
– Нет, все равно не может быть, чтоб Чжэн Ло… И вспомните историю со змеей! Его слуга оказался предателем!
– А может, и сам Чжэн Ло замешан в этом темном деле? Ведь его не допрашивали под пыткой, поверили на слово!
– Нужны были союзники!
– Ага… И где они? Должны были ударить во вражеский тыл? Ударили? Это нам еще повезло, что татар оказалось так мало!
– Всем молчать, – немного послушав, тихо приказал Темучин. Тигриные глаза его пристально посмотрели на Баурджина. – Ты сейчас же отправишься на север вместе с туменом Джэльмэ! Джэльмэ, слышал?
– Слышал и повинуюсь, великий хан!
– Действуйте!
– Могу я взять своих людей? – Юноша обернулся на пороге.
– Бери, – разрешил хан и, устало вздохнув, посмотрел на оставшихся. – А с вами мы будем думать – что делать здесь? И где цзиньцы?
Пыльное плоскогорье расстилалось под копытами коней. Желтая, иссушенная зноем трава местами прерывалась выжженными проплешинами и нагромождениями серых камней. Кое-где росли чахлые кустики, больше похожие на насмешку или жалкую пародию на растительность. В выцветшем бледно-голубом небе нещадно сверкало белое солнце.
Баурджин ехал впереди, рядом с Джэльмэ – вельможей, конечно, важным, уж никак не меньше генерал-майора, а то и генерал-лейтенанта! – но еще не зазнавшимся и не зажравшимся, не зажиревшим. Джэльмэ беседовал с Баурджином как с равным, что вовсе не шокировало последнего, в конце концов, он тоже был генералом. От инфантерии, как когда-то любил выражаться Дубов.
Позади, на расстоянии корпуса лошади, ехали нукеры Джэльмэ, за ними – друзья Баурджина, а уже потом весь остальной тумен – тысяча всадников в сверкающих доспехах из прочных металлических пластин, в украшенных цветными перьями шлемах. Рыцари великой степи.
Они ехали долго, и уже совсем скоро должна была показаться река, часика через три – по прикидкам Баурджина-Дубова. Солнце палило немилосердно, но никто не роптал – привыкли. Да и попробовали бы роптать!
Впереди заклубилась пыль – с какой-то, видимо важной, вестью скакал легковооруженный ратник из высланной вперед разведки.
– У корявых сосен обнаружен конь с мертвым всадником! – осадив коня, доложил разведчик. – Какие будут приказания, Джэльмэ-нойон?
– Что за всадник?
– Похоже, он из нашего становища…
– Похоже? – Джэльмэ грозно вскинул брови. – Не очень-то подходящее слово для разведчика!
Баурджин усмехнулся – а ведь хорошо сказал нойон! Именно что неподходящее.
– Виноват, нойон-гуай, – быстро исправился воин. – Я хотел сказать, что мы видели его в становище, но не знаем, кто это такой.
– Это другое дело, – милостиво кивнул Джэльмэ. – Везите его сюда, может, мы узнаем.
– Слушаюсь и повинуюсь, нойон-гуай!
Воин ускакал. И вскоре впереди снова заклубилась пыль – двое всадников везли на полотнище мертвеца.
– Ну-ка, ну-ка, – усмехнулся Джэльмэ. – Глянем.
Баурджин невольно вздрогнул, увидев лицо мертвеца. Чжэн Ло! Это был Чжэн Ло!
– Я тоже узнал цзиньца, – покивал верховный нойон и, посмотрев на разведчиков, спросил:
– Как он умер?
– Убит стрелой в спину.
– Что за стрела?
– Обычная, – спешившись, воин с поклоном протянул нойону стрелу.
Внимательно рассмотрев, Джэльмэ протянул ее Баурджину:
– Глянь.
И что тут было смотреть? Стрела как стрела – длинная, с серыми перьями и плоским, остро заточенным наконечником. Обычная стрела, каких полно в колчане у каждого. И все же – не совсем обычная… Баурджин присмотрелся и увидел три насечки у оперения – чей-то знак. Правильно, многие имеют привычку метить свои стрелы. Правда, такая метка – все равно что никакой, слишком уж распространенная.
– Что скажешь? – Джэльмэ покосился на юношу.
Баурджин подозвал разведчика:
– Грудь была пробита насквозь?
– То-то и оно, что нет! – ухмыльнулся тот. – Мы тоже удивлялись – выстрел уж очень точный, прямо в сердце, явно стреляли с близкого расстояния. И стрела вообще-то должна была выйти из грудной клетки… если б стрелял мужчина.
– Значит, это была женщина, – задумчиво покивал Джэльмэ.