Если завтра случится

Подхожу к замызганному зеркалу и ужасаюсь своему отражению. Потому что там я вижу худшую версию себя. Макияж поплыл. Под глазами чёрные круги.

Жуть жуткая просто.

Поворачиваю кран. Оттуда, фырча, выбегает вода тёмно-оранжевого цвета. Аналогичная ситуация с лейкой от душа. Может, из-за ржавчины в трубах, не знаю. Зрелище так себе. В общем и целом складывается впечатление о том, что жили здесь очень давно. Если вообще жили…

Жду пока стечёт. Проверяю в этот момент содержимое подвесного шкафчика, тоже явно сохранившегося с советских времён. Достаю ёмкость жёлтого цвета с красной крышечкой. Шампунь «Кря-кря» гласит название, под которым нарисован чересчур позитивный на вид утёнок.

Я такого шампуня, если честно, никогда не видела. Почему — выясняется позже, когда обнаруживаю на флаконе дату производства.

Поверить невозможно, но этот самый детский «Кря-кря» был выпущен Болгарией в конце восьмидесятых.

Любопытство вынуждает посмотреть год изготовления и на других косметических продуктах. Зубной порошок, например, старше меня. Как и ватные палочки.

Нахмурившись, со скрипом закрываю дверцу шкафчика. Раздражённо вздохнув, распечатываю упаковку с мылом.

— Земляничное. Что ж, ладно, — вздыхаю и, зафиксировав фонарь на краю раковины, принимаюсь за дело.

Умываюсь. Привычный ритуал выходит невероятно сложным. Не хочется предполагать, что будет с моей кожей после подобных процедур, но, думаю, за слой несвежей декоративки она мне тоже спасибо не скажет.

Снова смотрю на себя в зеркало.

Панда.

Повторяю всё заново. Под конец с сожалением осознаю, что горячей вода не стала. (И, похоже, не станет).

К процессу мытья головы подхожу с большой неохотой, но всё же, стиснув зубы, терплю. Намыливаю шевелюру тем самым утиным шампунем и молю Господа о том, чтобы не остаться лысой. Пахнет это средство жвачкой, но кто его знает, что с ним за эти годы могло произойти…

Чёрт. Как же холодно, бррр! А купаться, интересно, как? Вдруг придётся? Неизвестно сколько по времени собираются держать меня здесь эти двое.

Сдёргиваю полотенце с крючка. Подсушиваю. Зажимаю его коленками. Поёжившись от соприкосновения мокрых кончиков с кожей, натягиваю на себя майку и толстовку. Быстрее закутываю волосы, сооружая тюрбан.

Иду до кровати, застеленной клетчатым пледом. Лечь или даже просто сесть на неё не даёт то самое чувство брезгливости. Закрадываются подозрения. А вдруг кто-то там уже спал?

Поразмыслив, лезу в прикроватную тумбочку и с облегчением выдыхаю, стянув из стопки новое постельное бельё. Опять же с эсэсэсэровской картоновой биркой. Такие комплекты я когда-то видела у своей бабушки. Она у нас та ещё любительница собирать мне «приданное».

Одеваю на подушку наволочку. Очень долго воюю с противным, не поддающимся дрессировке пододеяльником. Никогда этим не занималась. В нашем доме подобные вещи всегда делала Таня, одна из домработниц.

Кое-как застелив постель, отправляюсь на дальнейший обзор этого ужасного местечка. Меня как будто машина времени перенесла назад. На полке обнаруживаю выпуски журналов: «Мурзилка», «Юность» «Огонёк», «Крестьянка», «За рулём». Радужную пружинку, известную любому ребёнку. Одеколоны «Красная Москва», «Тройной».

Чьи? — думается мне, пока пальцы ощупывают видавшего виды грустного Чебурашку.

Сажаю его обратно на полку. Бегло прохожусь глазами по корешкам книг. Михаил Шолохов, Жюль Верн, Александр Беляев, Герберт Уэллс, Александр Дюма, Агата Кристи, Стивен Кинг, Колин Маккалоу.

Странная подборка, если честно… Мужские это или женские предпочтения вот так сразу и не разберёшь.

Вытираю ладони о штаны. Возвращаюсь к постели. На этот раз, сбросив носки на пол, забираюсь туда с ногами. По итогу, замёрзнув, всё-таки ныряю под одеяло целиком. Подтягиваю его до самых ушей, наплевав на своеобразный запах, так и норовящий забраться в ноздри.

Двигаюсь ближе к стеночке. Выпрошенный у парня фонарик кладу рядом. Перед этим уменьшаю на нём яркость и направляю пучок света в сторону двери, чтобы обязательно контролировать происходящее.

Делаю глубокий вдох. Выдох.

Трижды.

Тени на потолке меня пугают, а звук капающей из крана воды вскоре начинает раздражать.

Случайно натыкаюсь взглядом на депрессивного Чебурашку. Клянусь, кажется, что он смотрит прямо на меня. Вроде как чушь, но так дико не по себе…

Глаза опять непроизвольно наполняются слезами.

Я не истеричка и не плакса, нет. Вот только чем больше я тут нахожусь, тем страшнее мне становится.

***

Нормально заснуть так и не выходит. Пребывая в состоянии стресса, мозг просто-напросто отказывается отключаться. Я вроде и дремала, и нет. Толком сама не понимаю.

Когда снова выплываю в реальность, обнаруживаю себя у ковра. Ощущаю странную слабость в теле. Живот урчит. Кожу лица от мыла нещадно стянуло. Волосы, которые до сих пор не высохли, неприятно липнут к шее. Одно радует: фонарик работает. Я не в темноте.

Перемещаюсь к краю. Потираю глаза и обеспокоенно осматриваюсь. Напрягаюсь, уловив какой-то шум, но потом оказывается, что мне померещилось.

Тихо.

Капает вода из-под крана.

Я по-прежнему одна.

Бросаю затравленный взгляд на потолок. Стараюсь не думать о тенях и себя не накручивать, да только вот всё равно на ум приходят всякие дурацкие страшилки. Глупо, учитывая моё состояние, но что поделать, фобия — вещь неподконтрольная…

Принимаю сидячее положение. Натягиваю одеяло до подбородка. Стараюсь себя успокоить, однако мысли вновь возвращаются к родителям. Опять обессиленно зарыдать хочется. Вспоминаю нашу последнюю совместную поездку на Бали. Солнечный пляж. Ласковый океан. Мамин смех. Извечное ворчание отца.

Это были самые чудесные семь дней в моей жизни! Вдали от цивилизации. Вдали от всех. Мы были вместе. Мы были одной семьёй, прямо как раньше…

Честно сказать, с тех пор как отец получил пост губернатора, подобные поездки случались крайне редко. Обычно мы путешествовали с мамой вдвоём, а папа работал. Он постоянно работал…

Сглатываю и с досадой отмечаю тот факт, что у меня болит горло.

Привет хроническому тонзиллиту. Чуть что — сразу миндалины воспаляются. Гадай теперь в чём причина. То ли это последствия моего пребывания в холодном подвале. То ли от партнёра заразилась (Олег пришёл на генеральную репетицию и выступление с букетом симптомов ОРЗ).

Прикладываю ладонь ко лбу. Как и предполагалось, он довольно горячий. Похоже, я и правда заболела.

Ну супер. Только этого не хватало.

Была бы я дома, наша помощница Таня уже бы вовсю порхала надо мной. Принесла бы горячий чай с лимоном и ту свою чудную спасительную микстуру, благодаря которой пару дней спустя ты снова чувствуешь себя огурчиком.

А ещё обязательно меня проведать пришёл бы отец. Совестно признаваться, но в детстве, преследуя именно эту цель, я частенько заболевала нарочно. Ела мороженое на холоде или ходила без шапки в мороз.

Видеть папу рядом с собой почаще. Вот и всё, чего я хотела…

Непроизвольно вздрагиваю, когда слышу скрип и скрежет. На этот раз точно.

Обняв себя за ноги, жду того момента, когда кто-то войдёт в эту маленькую комнату. А потом вдруг резко мозг взрывает горячая мысль: какого чёрта? Я должна попытаться что-то предпринять. Нельзя просто сидеть и мириться с тем, что меня украли.

Врубаю фонарик на всю. Направляю пучок света в нужную точку. Вскочив с постели, хватаю табуретку, стоящую у тумбочки, и прячусь в угол за дверь.

Слушаю, как по ту сторону раздаются шаги. Поднимаю вверх табуретку и покрепче сжимаю дрожащими пальцами ножки.

Руки трясутся, сердце оголтело колотится в бешеном ритме.

Ударить и сбежать отсюда. Примерно таким я вижу свой спонтанный и необдуманный план.

Зажмуриваюсь от света фонарика.

Секунда. Две. Три.

Распахнув глаза, рвано выдыхаю.

Вошедший, прикрыв лицо рукой, проходит вперёд.