Парни из Билокси

За три месяца работы в «Красном бархате» Стоферу удалось хорошо зарекомендовать себя и добиться повышения. Он начал уборщиком с неблагодарными обязанностями являться на рассвете, чтобы вымыть полы, протереть столы и стулья, убрать осколки разбитых бутылок и брошенные на пол банки. Он работал по десять часов шесть дней в неделю и уходил перед наплывом публики в «счастливый час». Он не пропускал ни дня, никогда не опаздывал на работу, мало говорил и старался как можно больше слушать. Через месяц, когда уволились два повара и людей стало не хватать, его перевели на кухню.

Ему платили наличными, и, насколько ему было известно, никаких записей о денежных выплатах ему не велось. Менеджер спросил, есть ли у него судимость, и он сказал, что есть. За угон автомобилей. Менеджера это ничуть не смутило, но Стофера предупредили, чтобы он держался подальше от касс. Он вел себя тихо, не высовывался и работал сверхурочно всякий раз, когда об этом просили. Он нашел в библиотеке книгу по искусству составления коктейлей и запоминал рецепты, виды спиртного и напитков, хотя такие знания редко требовались в «Фокси». Он не заводил на работе друзей и в личную жизнь никого не впускал.

С ним не делились сплетнями, и у него не было доступа к инсайдерской информации, представлявшей интерес. Однако Джесси был доволен его прогрессом и велел продолжать в том же духе. Очередной целью Стофера было как можно быстрее попасть за барную стойку, где возможностей узнать что-то важное имелось гораздо больше.

Для своей новой роли Джин Петтигрю облачился в брюки, мятый темно-синий блейзер и остроносые ковбойские сапоги — ансамбль, в котором он никогда бы не решился появиться в офисе. За четыре года работы в качестве партнеров Джесси они с братом Гейджем провели в самых разных залах суда намного больше времени, чем основная масса юристов их возраста. Они по-прежнему боролись со страховыми компаниями и обычно одерживали победы. Братья оттачивали свои профессиональные навыки и, благодаря тому что Джесси постоянно подгонял их, приобрели репутацию агрессивных судебных адвокатов.

Однако теперь Джесси обратился с просьбой об услуге, требовавшей работы под прикрытием.

Джин нашел Джо Нанцио в магазине в Галфпорте, где тот работал продавцом автозапчастей. Джо стоял за прилавком и проверял накладные, когда Джин подошел и, улыбаясь, тихо произнес:

— Я из офиса окружного прокурора. Есть минутка?

Он вручил Нанцио специально изготовленную для новой роли визитную карточку на другое имя. У Джина не было навыков детектива, но задание не представлялось ему слишком уж сложным. Джесси мог нанять кого угодно, заплатить за изготовление визитных карточек и дать ему любую должность и имя, какие захочет.

Нанцио, оглядевшись, улыбнулся и спросил:

— А в чем дело?

— Я отниму не больше десяти минут.

— Сейчас я занят.

— Я тоже. Послушай, мы можем выйти на улицу и поболтать, или я зайду к тебе сегодня вечером. Дом восемьсот шестнадцать по Девон-стрит, верно? Это на Пойнте?

Они вышли на улицу и остановились между двумя припаркованными машинами.

— Какого черта? — прорычал Нанцио.

— Не надо так нервничать, ладно?

— Ты полицейский или кто-то в этом роде?

— Или кто-то. Нет, я не полицейский. Я следователь окружного прокурора мистера Джесси Руди.

— Я знаю, как зовут окружного прокурора.

— Отлично, хорошее начало. Он и судья, ты ведь помнишь судью Олифанта?

— Ну?!

— Что ж, окружной прокурор и судья очень интересуются вердиктом, вынесенным две недели назад по делу Джинджер Редфилд. Они подозревают, что присяжные были подкуплены. Ты ведь понимаешь, что такое «подкуп присяжных», верно?

— Это что — обвинение?

— Нет, не надо лезть в бутылку. Я просто спросил, понимаешь ли ты, что значит понятие «подкуп присяжных».

— Думаю, да.

— Это когда кто-то за пределами зала суда пытается оказать влияние на решение присяжных. Это может быть угроза, принуждение, шантаж или собственно подкуп в привычном понимании слова. Такое бывает, понимаешь? Кто-нибудь может предложить присяжному, скажем, пару тысяч долларов наличными за голосование о невиновности подсудимого. Я знаю, в это трудно поверить, но такое происходит. И плохо то, что виновны обе стороны. И парень, давший взятку, и присяжный, взявший ее. Десять лет тюрьмы, штраф в пять тысяч долларов.

— Похоже, ты меня в чем-то обвиняешь.

Джин заглянул в его встревоженные глаза:

— Ну, на мой взгляд, вина написана у тебя на лице. В любом случае мистер Руди хотел бы поговорить с тобой у себя в офисе наедине. Завтра после работы. Его офис в здании суда, прямо по коридору за залом слушаний.

Нанцио глубоко вздохнул, его плечи поникли. Взгляд забегал, и он лихорадочно пытался что-то придумать.

— А если я не захочу с ним разговаривать?

— Без проблем. Дело твое. Либо являешься завтра, либо ждешь, пока он созовет большое жюри. Он вызовет туда тебя, твою жену, запросит выписки из банка, послужной список — в общем, все. Потом заставит принести присягу и задаст несколько непростых вопросов. Ты же понимаешь, что такое лжесвидетельство, верно?

— Еще одно обвинение? Похоже, мне будет нужен адвокат.

Джин пожал плечами, изображая безразличие.

— Тебе решать. Но они стоят больших денег и обычно все портят. Поговори с мистером Руди, а затем прими решение об адвокате. Спасибо, что уделил мне время.

Он повернулся и ушел, оставив Нанцио сбитым с толку, напуганным и с кучей вопросов.

История продолжилась на следующий день, когда Нанцио появился в офисе окружного прокурора без адвоката. Джесси провел его в свой кабинет, поблагодарил за визит и завел пустой разговор, которому, однако, очень быстро положил конец, сказав:

— К судье Олифанту поступают сообщения о подкупе присяжных в деле Редфилд, и он собирается поговорить с каждым. Я уверен, вам скоро позвонят.

Нанцио пожал плечами, будто ему не о чем беспокоиться. Джесси продолжил:

— Он считает, что я доказал виновность вне всяких разумных сомнений, но трое присяжных так не думали. По мнению остальных, дело было совершенно ясным и вина очевидна.

— Я полагал, что наши обсуждения носят конфиденциальный характер.

— Да, так и есть. Все обязаны хранить тайну. Но случаются утечки. Мы знаем, что вы, Пол Дьюи и Чик Хатчинсон проголосовали за невиновность подсудимой, что не может не настораживать в свете представленных на суде убедительных доказательств. Вам троим удалось добиться того, что жюри присяжных зашло в тупик. Вопрос лишь в том, брали ли Пол и Чик деньги, как и вы?

— Что вы такое говорите?

— Я говорю о двух тысячах наличными, которые вы взяли за голосование вполне определенным образом. Вы это отрицаете?

— Черт возьми, конечно, отрицаю! Вы ошибаетесь, мистер Руди. Никаких денег я не брал!

— Отлично. Я сделаю так, что вы предстанете перед большим жюри, и обо всем вас там расспрошу. Вы поклянетесь говорить правду. За лжесвидетельство дается десять лет, Джо. Как и за подкуп присяжных. Это двадцать лет в тюрьме Парчман, и мы с судьей позаботимся, чтобы вы там отсидели с первого и до последнего дня.

— Да вы с ума сошли!

— Знаете, я могу быть опасен. Послушайте, Джо, вы совершили серьезное преступление, и я это знаю. А что скажет ваша семья, когда я предъявлю обвинение в препятствовании отправлению правосудия и участии в подкупе присяжных?

— Мне нужен адвокат.

— Пожалуйста, нанимайте. Деньги у вас есть. То, что от них осталось. Вы наследили, Джо. На прошлой неделе купили новый пикап в автосалоне «Шелтон-Форд», заплатили пятьсот долларов сразу и профинансировали остальное. Это было опрометчиво, Джо.

— В покупке пикапа нет ничего противозаконного.

— Вы правы. Так что в связи с этим я не буду выдвигать обвинения. Мне больше нравятся другие моменты.

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Еще как понимаете, Джо. Все предельно просто, ничего сложного. Я собираюсь предъявить вам обвинение в подкупе присяжных и, не исключено, лжесвидетельстве, и я не успокоюсь, пока вы не скажете, откуда взялись деньги. Вы — мелкая рыбешка в большом пруду, Джо, а я намерен поймать крупную. Мне нужен человек, выделивший деньги на подкуп.