Страница 55 из 104
Первый вопрос заключался в том, сообщать ли об анонимном послании судье Олифанту. Записка могла быть шуткой, подставой или розыгрышем. Конечно, это могло оказаться и правдой, но без дополнительных доказательств Олифант вряд ли что-нибудь предпримет. В его власти опросить каждого присяжного по отдельности и попробовать узнать истину по реакции самого Нанцио. Но если тот взял деньги, то вряд ли в этом признается.
Как всегда, имелось два запасных присяжных. Если Нанцио выведут из состава коллегии, суд продолжится.
Джесси также мог потребовать объявления судебного разбирательства неправосудным, что было редкостью для стороны обвинения. Если его требование удовлетворят, то все разойдутся по домам и слушание начнется заново в другой день. Однако он сомневался, что судья Олифант на это согласится. Использование признания разбирательства неправосудным — обычно инструмент защиты, а не обвинения.
После двухчасового мозгового штурма Джесси решил ничего не предпринимать. Присяжные приступят к обсуждению завтра утром, и вскоре они узнают, что им приготовил Нанцио, если вообще все это не утка.
Джесси начал заключительную речь с резкого осуждения подсудимой, мисс Джинджер, и ее заведения с дурной репутацией. Он противопоставил показания шести преданных делу сотрудников полиции, работавших под прикрытием и в штатском, показаниям группы распутных женщин, надлежаще приодетых для выступления перед присяжными. Только представьте, как они выглядят, когда снимают клиентов и предлагают им секс.
Бэрч, оправдывая возлагавшиеся на него надежды, обрушился на полицейских, обвиняя их в проникновении в «Карусель» с единственной целью — «склонить» официанток к недостойному поведению. Конечно, дамы выросли в неблагополучных районах и неполных семьях, но это не их вина. Благодаря доброте его клиентки, мисс Джинджер, они получили работу, и за подачу напитков им хорошо платили.
Пока Бэрч расхаживал взад-вперед, будто ветеран сцены, Джесси наблюдал за присяжными. Это был единственный момент в ходе слушаний, когда он мог их разглядывать не украдкой и не бояться, что это заметят. Джо Нанцио избегал встречаться с Джесси взглядом во время его заключительного выступления, но внимательно наблюдал за Бэрчем.
Большинство присяжных наверняка были готовы проголосовать за виновность Джинджер, но закон требовал единогласного вердикта. Любое другое решение будет означать, что жюри присяжных зашло в тупик и не может прийти к единому мнению, а это, скорее всего, приведет к новому разбирательству через несколько месяцев.
Присяжные удалились на обсуждение незадолго до одиннадцати, и судья Олифант объявил перерыв до дальнейшего уведомления. В три часа дня его помощник прошел по коридору в офис Джесси и сообщил, что вердикт пока не вынесен. В половину шестого присяжных отпустили до утра домой. В какую сторону склоняется жюри, было непонятно. В девять утра судья Олифант призвал зал к порядку и поинтересовался у старшины мистера Тредгилла, как у них дела. По его лицу и виду было видно, что у присяжных все непросто. Его честь ясно дал понять, что с нетерпением ждет приговора. Утро тянулось без известий из совещательной комнаты. Объявив перерыв на обед, судья попросил адвокатов пройти в его кабинет. Когда они расселись, он кивнул судебному приставу, который открыл дверь и сопроводил внутрь мистера Тредгилла. Судья вежливо попросил его сесть.
— Я так понимаю, что особого прогресса нет.
Старшина покачал головой. Он выглядел расстроенным.
— Нет, сэр. Боюсь, мы зашли в тупик.
— И как разделились голоса?
— Девять против трех. Так было вчера днем, и никто мнения не изменил. Мы тратим свое время впустую, и ваше, полагаю, тоже. Мне очень жаль, судья, но это бесполезно.
Олифант глубоко вдохнул и шумно выдохнул. Как и любой судья, он ненавидел подобные ситуации, потому что они означали фиаско — впустую потрачены сотни часов, теперь придется все начинать с начала. Он посмотрел на мистера Тредгилла:
— Благодарю вас. Я предлагаю прерваться на обед, а в час тридцать мы соберемся снова.
— Да, сэр.
В половине второго присяжных привели в зал суда. Судья Олифант обратился к ним со словами:
— Мне сообщили, что вы зашли в тупик и не можете прийти к единому мнению. Я собираюсь задать каждому из вас один и тот же вопрос и хочу в ответ услышать только «да» или «нет». Ничего больше. Присяжный номер один, миссис Барнс, вы верите, что присяжные смогут прийти к единогласному решению по этому вопросу?
— Нет, сэр, — без колебаний ответила она.
У остальных присяжных сомнений в этом тоже не было, так что дальнейшие обсуждения оказались бы пустой тратой времени.
Судья Олифант, приняв очевидное к сведению, сказал:
— Спасибо. У меня нет выбора, кроме как объявить о пересмотре дела в связи с тем, что присяжным не удалось прийти к единогласному решению. Мистер Руди и мистер Бэрч, у вас есть пятнадцать дней для подачи ходатайств по окончании судебного разбирательства. А пока на этом все.
Глава 28
Через два дня после решения о пересмотре дела Джесси попросил судью Олифанта о встрече. Их офисы располагались на одном этаже по обе стороны зала суда, и они часто виделись, стараясь на людях не афишировать сложившиеся добрые отношения. Почти все их встречи организовывались через секретарей и вносились в расписание. Но больше всего обоим нравилось пропустить по стаканчику-другому бурбона в пятницу вечером, когда все уезжали на выходные.
Дождавшись, когда судья разольет по чашкам черный кофе, Джесси передал ему записку, которую нашел на лобовом стекле. На лбу судьи резче выступили длинные морщины, и он произнес, а потом повторил еще раз:
— Почему ты мне об этом не сказал?
— Я думал об этом и не знал, как поступить. Это мог быть обычный розыгрыш.
— Боюсь, что нет. — Олифант вернул записку и, нахмурившись, перевел взгляд на стол.
— Вам что-то известно?
— Я разговаривал с судебным приставом, как всегда делаю. Они многое слышат. Джо Нанцио был категорически против признания вины, он говорил об этом и во время суда, и во время перерывов. Его предупредили, чтобы он не высказывал мнения до обсуждения, но он продолжал утверждать, что считает обвинение несправедливым по отношению к Джинджер. Он с самого начала не собирался голосовать за ее виновность, и ему удалось перетянуть двух других присяжных на свою сторону.
— Выходит, он деньги все-таки брал?
— Более чем вероятно. — Он потер редеющие волосы и переменился в лице. — Я не могу в это поверить, Джесси. За неполные тридцать лет в должности я с таким сталкиваюсь впервые.
— Подкуп присяжных бывает редко, судья, но случается. Нас не должно это удивлять, учитывая, сколько вокруг преступников. Проблема в том, как это доказать.
— У тебя есть план?
— Да. Я не хочу настаивать на повторном рассмотрении дела, пока Верховный суд не рассмотрит апелляцию по источнику опасности для окружающих. Если решение председателя «суда справедливости» будет утверждено, я не отстану от Джинджер, пока не верну ее в зал суда с коллегией присяжных. Но прежде я напугаю до чертиков Джо Нанцио.
— Двое других — Пол Дьюи и Чик Хатчинсон. Но я этого не говорил.
— Как всегда, ваша честь, я ничего от вас не слышал.
Объявление о пересмотре дела успокоило Стрип, как мартини с джином. «Карусель» по-прежнему была открыта. Джинджер в суде утерла всем нос, вышла на свободу и вновь оказалась в своем офисе. Крутой окружной прокурор со всеми его громкими обещаниями сдулся, став очередным потерпевшим фиаско реформатором.
Через несколько дней девушки легкого поведения снова вернулись на работу, предлагая услуги только «членам клуба».
Стофер сообщил Джесси, что сразу после суда все закрутилось, как будто кто-то щелкнул выключателем. Он слышал, что в других клубах установили игровые автоматы и столы и потихоньку открыли казино.