Я — твоя Кошка

— И что за условие ей предложили? — в невидимом голосе ее собеседника прозвучало усталое любопытство.

— Только не смейся, — сама усмехнулась. — Условием было разрешение ритуального брака их единственной, еще даже не зачатой дочери с Марком Котом.

Молчание красноречиво ответило.

— Знаешь... — Венди продолжила, зябко поежившись, — эта странная резолюция выведена рукой самой Ге. Так что... сам понимаешь. Судьба — штука лукавая.

— И зачем Ге это все было нужно? — раздался вздох, и голос ее собеседника стал как будто бы ощутимей. — Можешь не отвечать. Вопрос риторический. Древние Боги видят так далеко, что их проще не спрашивать. Что еще скажешь?

— У нас мало времени, я... — тихо произнесла, будто сама с собой разговаривая.

— Нет, — ответ прозвучал так же тихо. — У нас отпуск. Еще целых шесть месяцев только нашего времени... — низкий, бархатный мужской голос, казалось, звучал теперь прямо из воздуха.

— Невероятно... И мир этот не рухнет, ты думаешь? — усмехнулась немного печально, снова поежилась. — Как тебе удалось?

Тихий смех.

— Я был убедителен! — мягко фыркнул. — Всем сказал, дорогая, что ты у нас снова беременна.

— Что?! — Венанди поперхнулась, буквально схватившись за голову. — Но это не так!

— Сама понимаешь, для меня теперь дело чести исправить это досадное несоответствие.

Крупная темная тень плавно скользнула по комнате, горячей волной прикоснувшись к изящной женской спине.

— Ты невозможен. И как тебя терпят на службе?

Она улыбнулась, укутываясь в его руки, как в теплое одеяло.

— Часто, долго и без удовольствия... — дразнящее раскаленное дыхание на макушке, невесомые поцелуи в висок, ниже... И вот уже шеи коснулась волнующие женское воображение воздушные прикосновения губ.

Ди снова взглянула в окно. Ну конечно. Как сразу не догадалась? Где же еще?

Патагония. Снова, опять.

Сколько лет они не были здесь? Вот так, запросто. Ди казалось, что добрую сотню, не меньше.

— Двадцать семь.

Венди медленно потянулась, всей спиной ощущая его пьянящее возбуждение. Бессмертная не любила терять себя. Только ему одному Ди в руки вручала свою самую страшную слабость... Этот мужчина снова будет лепить из нее, как из податливой глины, нечто странное и совершенно неистовое. Пусть. Ей так остро его не хватало...

В этой части земли дыхание Антарктиды уже вылетало прозрачные узоры ранней осени. Венди любила ее, яркую, горькую, быструю. Скоро наступит сезон ураганов. Проливные дожди будут хлестать звонкими струями крышу «Гнезда», набатом грохотать в водостоках и полировать гладкие скалы вокруг. А потом первые утренние морозы выткут причудливые узоры на окнах, посеребрят карликовые деревья в каменных кадках вдоль узкой горной тропы и развесят седые бороды трав по ущельям. Но все это будет потом.

Сейчас осеннее солнце прощалось с гладью великого океана, собираясь нырнуть в него с головой. Золотистые облака будто ласкали его светлый диск, уговаривая не грустить.

Ночь у них будет долгой.

***

Прямо здесь и сейчас раздеваться?

Ну какая, скажите, жена устоит от подобного указания? Точно не я. Не сводя глаз с нервно сглотнувшего мужа, тут же принявшегося убирать со стола, я на ноги поднялась, качнув плавно бедрами и начала осторожно расстегивать кнопочки летнего комбинезона.

Медленно.

К чему спешка? Первый мой оборот — дело очень ответственное. И белья на мне минимум. Ещё утром после раздумий сменила привычное «для беременных и кормящих», так нежно сынулей любимое, на красивый комплект. С грустью обнаружила существенное увеличение всех размеров. Судя по жадному взгляду Кота, у него было альтернативное мнение.

— Постой! — прошептал тихо вдруг самый лучший во всей этой вселенной мужчина. — Я хочу сам.

— Нет.

И взглядом его обожгла. Это теперь я умею.

В стремительно потемневших глазах мужа плескалось жадное пламя. Красавец.

За этот год, так стремительно пролетевший, Марк повзрослел, возмужал ощутимо. Теперь рядом со мной стоял матерый морф. Холеный хищник, знающий свою силу. Но я — не добыча.

Тихий щелчок, и застежка сдалась. Шелест ткани. Грациозно переступила через упавший на пол комбинезон, сквозь опущенные ресницы наблюдая за мужем. При виде моей обнаженной груди Кот гулко сглотнул, рвано выдохнув. Этот звук прозвучал как овации.

Невесомое кружево, прикрывавшее очень условно, уже как-то само соскользнуло.

Марк не дышал. Я бросила взгляд на свое отражение в стеклах двери на веранду и осталась довольна. Не серая мышка стоит перед ним, а молодая красивая женщина, знающая, что любима. Еще одно плавное движение, и в скромную кучку вещей упала заколка. Буйные кудри мои, словно бы облегченно вздохнули, бурной волной опускаясь на плечи.

Блики пламени играли на коже, вечерний туман пробирался и к нам, стелясь прямо под ноги. Я сама себе показалась похожей на нимфу или даже лесную богиню.

— Теперь закрой крепко глаза, и представь себя зверем, — Марк едва прохрипел. — Артефакт обратит тебя в абсолютно любое животное. С лягушками лучше не экспериментировать. Замучаешься потом возвращаться обратно.

Он пытался шутить, но я слышала просьбу в его тихом голосе.

В руку скользнул гладкий Морфикум. Теплый. Ощущение правильности происходящего вдруг накрыло. Как будто бы после долгих плутаний по темному лесу я вышла на знакомую с детства тропу, ведущую прямо домой.

Все будет так, как я захочу.

Сгусток пламени зарождался в груди. Огонь разливался по жилам. Кровь вскипала. Звуки рухнули мне на голову оглушительным грохотом. Запахи словно взорвались, норовя сшибить с ног. Вдруг стало жарко. Упав на колени, затрясла головой и, не выдержав напряжения, тихо поскуливая, улеглась на бок, попытавшись свернуться калачиком.

— Ты меня сводишь с ума...

Человеческая ладонь прикоснулась к лицу. Соприкосновения кожи я не почувствовала, только запах знакомый и острый. Попыталась открыть глаза, не получилось.

— Дыши глубже! — мужской голос пробуждал во мне приступы острой нежности. Хотелось мурлыкать, тереться о крепкую руку. — Тебе нужно встать прямо сейчас, я помогу, только не сопротивляйся.

Легко говорить. Я отделаться не могла от острого ощущения странного сна, за собой наблюдая словно бы со стороны. И себя еще не понимая.

Мягко воркуя, мужчина поднял меня на ноги. Не ноги. Толстые, крепкие черные лапы непослушно скользили по полу веранды и слушаться не желали.

— Пума-меланист, — гладя меня по спине, мой мучитель сказал наконец с придыханием. — Темная моя девочка. Так и думал, что в твою голову придет что-нибудь оригинальное. Спасибо, не саблезубая.

Я в ответ показала ему белые зубки, но он лишь смеялся. Потом потащил меня в воду, стаскивая всю одежду с себя на ходу, сверкая аппетитными ягодицами.

Шаг вперед... Горные львы любят воду. Мое непослушное тело она словно бы обняла, осторожно поддерживая, направляя. Громкий всплеск, и шумно отфыркиваясь, рядом вдруг всплыл крупный кот. Мы встретились взглядом, и я тут же все вспомнила.

Марк.

Ошеломительный зверь, самый лучший во всем этом мире мужчина. И снова он рядом. Трется гладким телом, подталкивает, игриво прикусывает за загривок. Ощущение его близости кружит мне голову, как в первый раз.

Я не помнила, как мы выскользнули на песок, как он принял человеческий облик и терпеливо учил меня обратному обороту.

Клянусь, совершенно не помню. Как в тумане и сладкие поцелуи, жаркие прикосновения, рваное страсти дыхание, слова о любви. Его зубы на шее, крутой светлый лоб на плече, прижатые круглые уши, зажмуренные глаза. Я их тоже не помню.

Зато в памяти ярко остались слова, разбудившие меня этим утром:

— Доброе утро, любимая Кошка. Я выбираю тебя.

Мы лежали в кровати, сплетаясь руками, ногами, оставляя песчаные дорожки на простынях. Снова и снова себя ощущали неразделимыми, связанными тем сокровенным чувством, что прочнее всех самых крепких цепей.