Я — твоя Кошка

Мы бесшумно поднялись по легкому трапу, я очень старалась быть тихой.

Вместе с головой погрузились в черное чрево космического корабля. Кажется, способность чему-либо удивляться я окончательно потеряла. После демонов и богинь. Подумаешь, магические инопланетяне, меняющие тела как перчатки. Эка невидаль их межзвездный корабль. Интересно, а как они этак летают по космосу, если никого толком поблизости нет? Или под боком у нас обитаемые миры?

Марк дернул хвостом недовольно и я мысленно с ним согласилась: пора брать себя в руки и думать на нужную тему. Что делать с разумными, “полудохлыми душами” и как все-таки грохнуть Гетлимов. То есть обезвредить, конечно, чего это я.

Звуки громкого разговора доносились откуда-то сверху. Мы тихонечко поднялись по пролету прозрачного трапа, внезапно оказавшись у раздвинутой настежь блестящей стены.

И где соответствие жанру волшебности? Здесь обязаны быть огнедышащие драконы, несущие на хвосте путешественников между звездами. А перед нами открылось вполне себе фантастическое помещение: высокие черные стеллажи с огромным количеством цилиндрических колб, тускло светящихся в плоской крепежной решетке, зеленоватое освещение и большой стол, полукруглый и тоже прозрачный. Мода у них там такая на вещи прозрачные? Канинская лаборатория выглядела куда представительнее…

— А что я теряю? — Псевдо-Слава-Август вальяжно сидел в чём-то, отдаленно похожем на полупрозрачное (опять-таки!) кресло и разглядывал гладкие прямоугольные ногти. — Напомни-ка мне, моя неугомонная обладательница Икс-хромосомы.

— Совершенно рехнулся? Мозги все растерял за годы интрижек?

Гётлим выгнул бровь выразительно и поджал свои тонкие губы.

Гётлимиха почему-то испуганно к стеллажам отступила и испуганно зашипела.

— Энергетический контур движка запустится уникальным ключом, — зло она произнесла. — А-а кл-ю-ю-ч у нас…

— Капля моей крови, — он поморщился, явно увидев какую-то преступную совершенно крохотную заусеницу, портившую холеным рукам весь внешний вид. — Мы все это уже обсуждали не раз.

— Не твоей, убогая ты моя половина, — она принялась за осмотр стеллажей, от него отвернувшись. — Нашей. Того, кем мы были до катастрофы. Убраться отсюда может лишь полноценный организм. Генетически кровь отличается, и системе глубоко и категорически наплевать на нас с тобой, на обоих. Мы до тех пор будем торчать в этом чертовом мире, пока не сольемся обратно. Я сколько раз тебе это уже говорил! Говорила…

— Мне и тут очень неплохо… В отличие от тебя. Следов своих я не оставил, никаких биомаркеров или прочих анализов. Лягу крепко на дно и буду себе приторговывать сувенирами.

— И проживешь только половину срока положенной жизни.

— Мы все не бессмертны. Мне здесь даже понравилось.

Над его головой пролетела прозрачная колба, с громким хрустом разбившись о стену. Минус еще чья-то жизнь…

— Ты-ы-ы-ы! — Августа подпрыгнула к нему, снова замахиваясь тонким, прозрачным сосудом. — Если бы ты не связался с этой лживой шлюхой…

— Какую из моих женщин ты так ласково обозначила? — ловко пригнувшись, Гётлим даже в лице ничуточки не изменился. Привык? — Не ту ли, которая многократно вытаскивала твою задницу из Дозоров?

— И сделала тебя своей послушной марионеткой! Очнись уже! Она все это время играла двойную игру, допуская тебя в департамент. Как сытая кошка резвится с глупой жирной мышью. Думаешь, она тебя все еще не сдала? Говоришь, не оставил следов? Сколько раз ты с ней там “расслаблялся”? Сперма что? Не следы? Все мужики — законченные болваны.

— Что ты сказала? Откуда…

— Тебе бесполезно глаза открывать, ты слепец.

Она снова на Гетлима замахнулась, но тот больше не стал уклоняться, быстро перехватив ее руку.

— Я тебе все-таки изнасилую! — на себя резко дернул, роняя ее на колени, быстро обе руки захватил, обездвижив и резко прижался к спине. — А что? Раз уж ты взялась со мной спорить и ничего не боишься. Хоть удовольствие получу. И никто ничего мне не сделает. Секс сам с собой — это весьма…

Она безуспешно пыталась освободиться, злобно шипя и выдав целый поток громких, щелкающих звуков на неизвестном мне языке.

— Я уже и забыл эту речь, — Гётлим провел крупным носом по шее девицы, заставим меня опять вздрогнуть. Я хорошо еще помнила этот жест. — Но ты меня не возбуждаешь совсем… Скажи, а почему ты уверена, что у нас все получится? За эти годы мы научились жить совершенно раздельно. Я теперь даже мыслей не слышу твоих. И не чувствую совершенно. С тобой что-то там сделали, в Инквизиции?

Хвост Кота в моей ладони отчетливо дрогнул.

— Вспомни лучше себя и всех своих баб! — прошипела его собеседница.

— Бабы… он довольно прищурился. С Гирой нас связывали тесные деловые отношения, хотя ты права, она меня все-таки переиграла. А Мария… Сначала, ты знаешь, мне нужно было понять, почему мы не можем взять ее ипостась. А потом…

— Когда все стало понятно, тебе было приятно ее преданное заглядывание в рот, — Августа теперь смирно сидела у Гётлима на руках, не делая больше попыток избавиться от захвата. — И преданные взгляды, и в постели она ничего, как и все кошки.

— Да! — он выдохнул очень печально. — Зелье отличное получилось, я бы еще с ним поэкспериментировал…

— Там тебя встретят радушно, вали. Кукловод спит и видит твое возвращение. Стол накрыл и готовит приветственные речи.

— Ты права. — мимикрим вдруг спустил с рук свою половину, тут же быстро вставая. Она на пол едва не упала, снова яростно зашипев. — Запускай уже все, что ты тянешь, идем! По дороге детально расскажешь еще раз, что ты там задумала.

49. Ритуальная геометрия

«Каждую бесконечную историю можно закончить, если точку поставить в правильном месте. И получится два бесконечных луча, направленных в нужные стороны.» М. К. Кот «Дневники и записки»

Нам повезло: они действительно больше не были мысленно связаны. Хотелось бы думать, что это мой артефакт так отлично сработал. И поскольку состояние ментальной глухоты оказалось для них непривычно, оба Гётлима разговаривали теперь очень много и громко.

Нас они точно не слышали и к происходящему за их спинами не прислушивались.

А мы не бездействовали. Внимательно слушая их разговор, быстро пересчитали количество колб, уцелевших на стеллажах. Их оказалось совсем не четыреста. Пятьсот семьдесят два и еще несколько сотен совершенно пустых разбитых и искореженных.

Понятно теперь, почему сбой дала их система. Если четыреста — технологический ее предел, то его более, чем двукратное превышение привело к закономерной вполне катастрофе. Чтобы сделать подобный логический вывод даже не надо быть инопланетянином.

В моей вспотевшей ладони согласно дернулся толстый и пушистый котовий хвост.

Интересно, а почему они никуда не спешат? Отчего так уверены в том, что им больше ничего уже не угрожает? И как Марк вдруг «потерял» свою магию?

На эти вопросы у нас пока что еще нет ответов.

И еще одна вещь меня очень тревожила.

Этот корабль.

Он только снаружи походил на... ну, то самое, на чем в космосе передвигаются. Войдя сюда, мы неслышно скользили в пространстве «космического корабля» тщательно его изучая, а я пыталась понять, чего здесь не хватает. Роскошная каюта, еще одна, куда более скромная, похожая на гостевую, погибший здесь очень давно зимний сад, в центре которого грустно зиял пустотой круглый бассейн, и недалеко от него открывался овальный зал для переговоров, с кольцом стола и странного вида посадочными местами по кругу. На нижнем уровне комфортабельный душ, туалеты, загадочное помещение, похожее отдаленно на кухню, столовая. Это был комфортабельный дом.

И чего не хватало?

Гётлимы продолжали ругаться, никуда не спеша. Нам было отлично их слышно, — Марковы артефакты тоже прекрасно работали. Методично обследуя их корабль на нижнем уровне мы нашли еще несколько помещений с высокими стеллажами и высокими чистыми колбами.