Золото Волка

- Похоже, это кто-то из наших. .’ Леонтий поспешил вверх по ступеням следом за ними, натягивая шлем и присоединяясь к Скавру у парапета с недоверчивым видом. Снова зазвучали рога, и, когда они оглядели усеянное трупами поле боя, Юлий указал на точку за вражеским войском.

- Может быть, мои глаза меня обманывают, но они похожи на наши. .’

Оглядев войско сарматов, Марк обнаружил то, на что указывал Юлий, - шеренгу людей в доспехах, казавшуюся крошечной из-за расстояния.

- Они не продвигаются вперед.’ Леонтий фыркнул с мрачным весельем.

- И ты бы не испугался, центурион, если бы завернул за угол и оказался лицом к лицу с таким количеством всадников-варваров. Я бы предположил, что они работают как сумасшедшие, чтобы вогнать свои колья в землю, в то время как их офицеры лихорадочно пытаются решить, следует ли им атаковать, защищаться или просто сбежать и притвориться, что их здесь никогда не было.’ Юлий бросил на него удивленный взгляд, затем повернулся к Марку.

- Твои глаза острее моих, центурион. Какую эмблему вы видите на их знаменах?’ Римлянин уставился на быстро формирующуюся линию легиона.

"Лев, Первое копье’. Дородный старший центурион с ухмылкой повернулся к Леонтию.

- В таком случае, я думаю, вы можете перестать беспокоиться о том, что эти парни поджмут хвост, это тринадцатая Джемина. Первое копье Секундуса не будет поддерживать ничего подобного.’

‘ Отличная работа, Гай! Юный Леонтий вернется в Рим со звонкой похвалой и, несомненно, быстрым шагом вверх по служебной лестнице за то, что остановил сарматов на достаточно долгое время, чтобы мы смогли запереть их в бутылке. Он был достаточно порядочен, чтобы должным образом проинформировать меня о том, что ваши люди делали прошлой ночью, и из того, что я слышал, вы явно сыграли ключевую роль во всем этом деле.’ Легат Альбинус въехал в форт с востока незадолго до наступления темноты во главе двух когорт легионеров, покончив с любым сохраняющимся риском того, что сарматы могут предпринять последнюю тотальную атаку, чтобы пересечь ров и избежать ловушки, в которую они попали. Они со Скавром были одни в штаб-квартире форта, в то время как Леонтий помогал трибуну Пятой Македонской армии в широкой полосе провести своих людей вперед через форт, чтобы удержать препятствие на ночь. Скавр пренебрежительно покачал головой в ответ на похвалу своего наставника.

- Мы оказались в нужном месте в нужное время, Легат, вот и все. Трибун Леонтий - человек, который подготовил этот форт к отражению любой атаки в долине, а это больше, чем могли бы сделать многие из его коллег.’ Альбинус понимающе улыбнулся.

‘ Понял, молодой человек. Но я позабочусь о том, чтобы ваша роль в этом была признана, так или иначе. Ты слишком хороший офицер, чтобы надолго оставаться во главе вспомогательной когорты.’

- Благодарю вас,господин. А что касается нашего врага?’ Легат широко улыбнулся.

- Как только депеша Леонтия предупредила нас о том факте, что нам скормили вводящие в заблуждение разведданные, мы с Песценниусом Нигером согласились, что наш единственный план действий - продвинуться через горы и зайти врагу в тыл, используя Каменный форт в качестве наковальни для нашего молота.’ Он помолчал, подняв брови, глядя на трибуна. ‘ Конечно, чрезвычайно рискованно. Что, если бы мы добрались сюда и обнаружили, что сарматы уже прорвались сквозь вас и бесчинствуют в провинции, а? Именно такой исход приводит к тому, что человек падает на свой собственный меч, поэтому я действительно не могу представить, что могло заставить моего коллегу принять столь поспешный курс действий, хотя я подозреваю, что его первое копье, возможно, сыграло большую роль в преодолении его природной осторожности. Он довольно грозный человек, когда выходит из себя, и поскольку он призывал к осторожности относительно того, какой части разведданных из лагеря сарматов мы поверили, он практически воспламенился, когда мы узнали правду.’ Он торжествующе улыбнулся Скавру, помахав рукой в воздухе в манере человека, принимающего аплодисменты благодарного народа.

- Но, похоже, все прошло довольно хорошо, учитывая все обстоятельства. Единственные пути выхода из этой долины, кроме как через этот форт, - это две долины, которые соединяются к западу отсюда, и обе они заблокированы большими силами пехоты за хорошими крепкими стенами из дерна и множеством деревянных кольев, установленных для предотвращения любой глупости со стороны вражеских всадников. На возвышенности со всех сторон окопались вспомогательные когорты при поддержке лучников и метателей болтов, так что, если враг попытается сбежать через холмы, мы изрубим его в клочья. И если они попытаются возобновить атаку на Каменный форт, тогда мы просто взмахнем молотом и разобьем их о ваши стены. Сарматы окружены, Гай, и яйца Пурты у нас на ладони, что сделает согласование условий, отвечающих интересам Рима, относительно простым, если он не хочет найти свою голову на заостренной палке.’ Скавр приподнял бровь.

- Ты заключишь с ним мир после того, что он здесь натворил, Легат?

Альбинус благосклонно улыбнулся ему в ответ.

- О да, у меня есть четкие приказы от губернатора провинции и, более чем вероятно, от императора, стоящего над ним. Не в интересах Рима убивать этих людей, трибун, потому что, если мы это сделаем, мы просто закончим тем, что следующее поколение маленьких ублюдков будет грызть удила, чтобы прийти и отомстить. Принимая во внимание, что если мы заключим мир, а затем будем достаточно жестко контролировать его, им просто придется продолжать жить своей жизнью, значительная часть которой будет состоять в том, чтобы покупать столько наших предметов роскоши, сколько они смогут себе позволить. Они заплатят золотом, лошадьми и любым урожаем, который смогут сберечь, и вряд ли мне нужно напоминать вам, что империя остро нуждается во всех трех этих товарах. Вдобавок ко всему, они станут эффективным буфером против варваров с севера, в то время как если мы их уничтожим, нам придется начинать все сначала с того, кто заявит права на земли их племени. И Митра знает, что каждый чертов варвар начинает с того, что думает, что сможет пробиться в Рим, если постучит в дверь с достаточной силой. Губернатор считает, что лучше иметь дело с людьми, которые уже усвоили свой урок на горьком опыте, от рук таких людей, как вы и я, и кто скажет, что он неправ? Так что да, мы заключим мирный договор с Пуртой и отправим его восвояси, разумеется, взяв соответствующих заложников.’

- А золото, которым мой коллега-идиот Беллетор счел нужным одарить Балоди? Совершенно очевидно, что он укрепил свое узурпированное положение короля, подарив монету Пурте в обмен на его поддержку.’ Альбинус покачал головой, сделав предостерегающий знак при упоминании имени мертвого трибуна.

- Домиций Беллетор, похоже, не слишком хорошо разбирался в людях, не так ли? Да сохранят боги нас обоих от неправильной оценки этого порядка. Если то, что вы говорите, правда, то Пурта может выкупить свое освобождение из ловушки, в которую мы его заманили, золотом, а также жизнями своих детей. День или два наблюдения за тем, как наши солдаты укрепляют холмы вокруг его лагеря, должны послужить ему достаточно приличным стимулом.’ Два легата встретились с Пуртой на дальней стороне недавно построенного моста через западный ров форта, внутри пустого каре из пяти тысяч человек Тринадцатого легиона, чье первое копье наблюдало за происходящим острым глазом и еще более острым языком. Вспомогательные когорты, защищавшие форт, выстроились вдоль рва, который видел так много кровопролития, их щиты располагались в четыре ряда глубоко за земляным валом, намеренно демонстрируя впечатляющую силу. Центурионы легиона служили почетным караулом старших офицеров - кругом из шестидесяти суровых, неприступных лиц, в который Пурта и его товарищи-дворяне вошли, держа мечи в обеих руках, как было приказано. Клодий Альбинус молча ждал, пока король и его люди передадут свое оружие первому копейщику легиона, который подвергнет его тщательному осмотру, чтобы убедиться, что оно достаточно качественное, чтобы считаться первым мирным подношением. Обезоружив вражеских вождей, Альбинус выступил вперед, чтобы встретиться лицом к лицу с поверженным правителем сарматов. Он оглядел короля с ног до головы мрачным взглядом, прежде чем заговорить.