Золото Волка

- Никаких пленных! Солдаты подхватили этот клич, выкрикивая его во весь голос всадникам, толпившимся перед ними, и центурии по обе стороны подхватили его, пока вся когорта не заревела в унисон.

- Ты действительно кровожадный маленький зверь, скрывающийся под всем этим цивилизованным лоском, не так ли? Марк пожал плечами, глядя на Юлия, который подошел и встал рядом с ним.

- Разве не так со всеми нами, когда летят копья и в воздухе витает густой запах крови? И, кроме того, ты знаешь, что произойдет, когда.

Шум битвы усилился, от новой ноты ужаса волосы встали дыбом на шеях солдат, когда люди и звери закричали в новом ужасе от творимого над ними насилия.

- Это будут люди Медведя. Ничто так не выводит из себя всадника, как столетие здоровенных ублюдков с топорами, прорубающих себе путь через заднюю дверь. И вот они идут! Словно по приказу какого-то тайного голоса, который могли слышать только они, всадники впереди как один пришпорили своих лошадей и погнали их вперед на тунгрийцев в отчаянном, инстинктивном броске, чтобы вырваться из смыкающегося вокруг них кольца острого железа. Всадники яростно лягали своих скакунов, подгоняя их к римлянам, несмотря на их нежелание вращать глазами, пока перепуганные животные не оказались практически нос к носу с защитниками. Солдаты стояли на своем, те люди с копьями, которые еще не были брошены и остались нетронутыми, вонзали их в надвигающуюся массу конины, чтобы нанести ужасные раны беспомощным животным, передние ряды удерживались в вертикальном положении людьми позади них. Всадник высунулся из седла, чтобы нанести удар по линии тунгрийцев своим длинным контосом, заставив солдата отшатнуться со своего места с челюстью, рассеченной до кости холодным поцелуем железного клинка, а Кадир толкнул человека на его место, прорычав приказ держать щит поднятым. Раненый, пошатываясь, подошел к носильщику бинтов century, который просто снял шарф с шеи солдата и прижал его к ране, прежде чем отвернуться, чтобы заняться более серьезным пострадавшим. По всей длине тунгрийской линии сарматы бились в своей тюрьме из копий и мечей, не в силах убедить своих лошадей въехать в ряды стоящих перед ними щитов, и с каждым мгновением уверенность солдат, стоявших перед ними, возрастала.

Саратос вытащил свой нож и посмотрел на Марка, вопросительно приподняв бровь, указывая другой рукой на обмякшего предводителя сарматов, который мрачно висел на шее своего коня со стрелой Кадира, торчащей из его бока. Кивнув в знак согласия, молодой центурион наблюдал, как человек уронил щит и пополз в лес лошадиных ног, низко пригибаясь, чтобы не стать мишенью для вражеских копий. Пока его новые товарищи недоверчиво наблюдали за происходящим, он забрался под брюхо лошади раненого и просунул нож между ее плотью и ремнями седла всадника, быстрым движением разрезав толстую кожу, прежде чем дернуть предводителя сарматов за ногу и стащить его со спины лошади с помощью седло все еще было у него между ног. Когда незадачливый варвар ударился о землю, нож сверкнул и уперся ему в горло, оставив упавшего всадника задыхаться от ужаса, а оставшихся всадников совершенно без предводителя.Подобно последнему огоньку погасшей свечи, битва в отряде сарматов закончилась менее чем за дюжину ударов сердца. Люди, стоявшие ближе всего к линии Первой когорты, падали с лошадей и бросали оружие, поднимая пустые руки к солдатам, все еще врывавшимся в их ряды, и умоляя тунгрийцев избавить их от резни, которая уже готовилась позади них, в ужасе оглядываясь на топоры и копья, вонзающиеся в их тела. неуклонно сокращающийся периметр их обреченного отряда. Теперь, когда ярость битвы покидала его, оставляя молодого центуриона скорее изумленным, чем разгневанным, учитывая, что его люди выжили при таких обстоятельствах, он обнаружил, что не в состоянии выполнить угрозу резни, которую выкрикивал всего несколько мгновений назад. Он оглянулся и увидел Юлия, который помахал ему рукой, а затем свел запястья вместе, имитируя связывание запястий пленного. Первое копье посмотрел на своего трибуна, который торжественно кивнул. Сила был уже в седле и готов был отправиться на северо-восток с посланием трибуна в компании четырех своих людей, когда разведчики, посланные на запад, чтобы выяснить судьбу тунгрийцев, галопом вернулись в долину, и он спешился, чтобы подождать, пока они доберутся до ворот, в то время как дежурный центурион стоял его недовольный болтометатель вышел из строя во второй раз. Тунгрийцы, декурион! Они победили! Они маршируют обратно по дороге! Он недоверчиво ухмыльнулся, покачав головой дежурному центуриону. Вам лучше послать гонца за вашим трибуном, не так ли? Офицер с суровым лицом кивнул, затем позвал выбранного им человека.

- Пошлите человека в штаб и скажите трибуну, что некоторые из вспомогательных войск, похоже, спаслись от варваров. Тогда трогайте повозки, этим бедолагам придется тащить своих раненых на спинах. И предупредите больницу, чтобы ожидали жертв. Сайлус повернулся к людям, которых он выбрал для сопровождения в его миссии по доставке депеши в Поролиссум.

- Я возьму на себя это задание. Вы четверо, отправляйтесь на юг с этим сообщением. И если вам не удастся доставить его, не утруждайте себя возвращением, потому что нас здесь, черт возьми, уже не будет! Он вскочил в седло и с дюжиной человек спустился в долину, обнаружив тунгрийцев, карабкающихся вверх по склону в двух милях от форта. Остановив коня рядом со Скавром, он спрыгнул с седла, быстро отдав честь, когда его старший офицер вышел из медленной, усталой колонны когорт на марше.

- Я предлагаю тебе остановить своих людей, трибун, на подходе повозки, запряженные мулами, для твоих раненых. Выражение лица собеседника заставило его замолчать на полуслове.

- Мы войдем без посторонней помощи, спасибо, декурион. Но раненые, господин?

- Они либо уже мертвы, либо проживут достаточно долго, чтобы увидеть больницу изнутри. И ты упускаешь главное, Сайлус. Эти люди - тунгрийцы, и они не оставят ни одного человека на растерзание врагу, пока у них есть силы нести свои тела. Декурион посмотрел вдоль колонны, медленно пробиравшейся мимо него, солдаты когорты явно были на последнем издыхании от последствий сражения и последующего марша. Мужчины покрупнее работали парами, чтобы нести либо мертвые тела, с которых сняли доспехи и оружие, либо тела их товарищей, слишком тяжело раненных, чтобы ходить, в то время как ходячих раненых поддерживали с обеих сторон по одному из их товарищей-солдат. Он узнал покрытого шрамами солдата, которого часто можно было видеть рядом с Марком, держащим за плечи другого человека, раненый едва поднимался, пошатываясь, по крутому склону дороги, его лицо посерело от боли и напряжения. Скавр прервал их разговор, чтобы призвать своих людей к последнему усилию.Продолжайте двигать тунгрийцев! Последняя миля, и вы сможете вернуться в Каменный форт с высоко поднятыми головами! Юлий присоединился к ним, выражение его лица было таким же измученным, как и у его людей, и Сила взял его за руку в знак теплого приветствия. Первое копье кивнул ему с расчетливым видом.

- Как раз тот человек, которого я хотел увидеть. Сайлус озадаченно нахмурился.

- Правда? Я думал, ты никогда в жизни не захочешь увидеть другого всадника? Юлий покачал головой с усталой улыбкой.

- Нет, Сайлус, ты именно тот, кто нам нужен, чтобы побудить этих людей преодолеть последнее расстояние до крепости с гордо поднятой головой. Садись обратно на коня и веди своих людей в голову колонны, и ты поймешь, что я имею в виду. Скавр на мгновение задумался, прежде чем глубокомысленно кивнуть.

- Действительно. Я не могу придумать лучшего поощрения для этих людей. Он похлопал Сайласа по плечу. ‘ Иди, декурион, веди нас домой.Озадаченно покачав головой, кавалерист снова вскочил на коня и легкой рысью повел своих людей обратно вдоль колонны. Солдаты, мимо которых он проходил, едва замечали его присутствие, а те, кто делал это, бросали на него презрительные взгляды, прежде чем вернуть свои взгляды на спины марширующих перед ними людей. Позади себя он услышал, как голос Юлия повысился до рева, перекрывая стук сапожных гвоздей по булыжникам дороги, и, внезапно осознав это, он с отвращением поднес руку к лицу как раз в тот момент, когда слова, которые выкрикивал Юлий, стали понятны."Кавалерия не моет свои члены, когда чешется что-то болтающееся..." Ответ последовал мгновенно, сотни голосов подхватили песню, которая быстро разрослась, охватив обе когорты, когда они во весь голос выкрикивали старую любимую песню.