Мой выбор

– Да нет, – Рейнард поморщился, – просто… – он как-то вздохнул, набирая воздух, и выдал: – Просто ты была такая омерзительно задиристая.

Что?

Что-о-о?!

Я мгновенно подскочила на ноги:

– Я задиристая?! Да ты себя вообще в зеркале видел, высокомерный засранец?!

– Высокомерный?! – Рейнард угрожающе навис надо мной, морально давя широким разворотом плеч и внушительным ростом. – Кто бы говорил, золотая наша девочка, паршиво старающаяся скрыть свою черно-золотую кровь!

– Имела полное право! – рявкнула я, запрокинув голову, чтобы заглянуть в его наглючие глазенки.

– Паршиво имела! – прошипел парень.

Я открыла рот, чтобы ответить, где вообще его место в пищевой цепочке, как этот гад…

Этот гад…

Этот гад меня поцеловал!!!

За все те годы, что мы были знакомы, мы ненавидели друг друга искренне, дрались всегда отчаянно, и ни разу никто не позволял себе ни сального взгляда, ни пошлого намека. Это была практически первосортная ненависть, аристократическая и благородная. Выливающаяся, правда, в сломанные кости и пробитые стены, нервный тик ректора и внушительные такие счета за разруху, которые мы всегда гордо делили пополам.

И вот сейчас мы стояли посреди полосы препятствий, перемазанные грязью и глиной и… целовались! Надо сказать, что целовался этот парень потрясающе. Это вам не трепетный Франклин, Рейнард явно знал, что делать и вообще, кто здесь доминирует.

Последняя мысль меня резко отрезвила, и я с усилием оттолкнула его, придав магического ускорения.

Долгая, противная, молчаливая минута. Я смотрела в глаза Рейнарду и чувствовала, как внутри разгорается жар, словно работает доменная печь. Но если раньше все было понятно – он гад, и его надо ненавидеть, но теперь все как-то резко усложнилось. Он по-прежнему гад, и очень хотелось его ненавидеть, но ржавый гвоздь мне в глаз, что это сейчас такой было?!

– Могла бы и посопротивляться для вида, – внезапно заявил Рейнард.

В следующее мгновение его пришпилило к бревенчатой стене чёрными кинжалами с золотым отливом.

Дышал парень тяжело, серые глаза хищно светились, и в целом признаваться не хотелось, но чувствовалось то самое магическое напряжение, о котором любила рассказывать моя самая опытная по части мужиков фрейлина.

– Ты тоже, – мрачно огрызнулась я. Имея ввиду мою атаку, конечно.

Рейнард не ответил, лишь смотрела на меня тяжело, хищно. А мне не хотелось больше продолжать этот разговор, так что я почавкала по грязи в сторону дворца.

Вот ведь наглая рожа! Ну ничего, монарший произвол еще никто не отменял. Коронуюсь – женю его на самой старой деве мира в качестве личной мести!

Глава 22

Я топала по дворцу, оставляя грязные следы, и злилась. В основном, потому что Рейнард был кое в чем прав. Здесь и сейчас возле меня дюжина мужчин, а что их привело на мой отбор? Кирион, конечно, проверил всех, но… даже архимага можно обмануть при должном умении. Его особый талант распознавать ложь заключался в миленьком незаконном артефакте, купленном из-под полы в мире Воздуха. «Слезы лжеца» был безотказным способом проверить искренность собеседника. Проблема в том, что иногда все зависело от точности формулировок.

Нет ничего сложнее, чем обмануть беспристрастного судью. И нет ничего проще, чем обмануть бездушный артефакт.

Контрастный душ, мысленный план дел на день, бесцельное блуждание по комнатам, в надежде привести чувства в порядок… Я не знала, зачем оставила Рейнарда в отборе. Хотела зло пошутить? Отомстить? Потоптаться на его самолюбии?

Я рухнула на диван в приемной комнате, закинула ноги на подлокотник и уставилась в расписной потолок. Искусный художник много лет назад изобразил яркое полуденное небо с редкими пушистыми облаками. С моих непросушенных волос по шелковой обивке дивана расползалось мокрое пятно. Быть честной с собой сложно, но я попыталась.

Чего же на самом деле я желала от человека, превратившего шесть лет учебы в перманентный уличный бой? Признания я желала. Искреннего и пылкого. Увидеть этого несносного, невыносимого гада, беззащитным у своих ног с обнаженными чувствами.

А что потом?..

Холодно отвергнуть или радостно принять?..

Я закрыла лицо руками и застонала. Вот же скотина, нет бы раньше или позже! Нет, он нарисовался именно сейчас!

Короткий дробный сильный стук в дверь заставил вынырнуть из омута собственных мыслей.

– Войдите, – механически  разрешила я, ожидая Николь или Абигейл. Или Теодора на крайний случай.

Кого я точно не ожидала увидеть, так это Лестера Стейна, пекаря.

Так мы и застыли – я с сырой головой в едва запахнутом халате, и он с огромным подносом в руках.

– Тебе кто разрешил сюда входить? – самым спокойным тоном поинтересовалась я, медленно присаживаясь на диване, а заодно запахивая халат.

– Вы… – проблеял парень.

– Я? – вскинула бровь, обалдев от такой наглости.

– Так завтрак же… приготовил…

Точно. Испечь что-то на завтрак я ему разрешила, факт.

– И где-то было сказано, что я приглашаю тебя к себе в покои?

Парень конкретно сбледнул, а я кивнула на столик при входе. Поднос он поставил, но уходить не спешил. То ли ожидая, что я кинусь пробовать, то ли надеясь, что последует особое предложение. Последнее, впрочем, не заставило себя долго ждать.

– В-о-о-о-н!!!

Бедолага аж подпрыгнул, прежде чем припустить на выход. Я же на скопу руку одевшись, рванула следом устраивать гвардейцам на входе в мои покои выволочку. Каково же было мое удивление, когда те с невозмутимым видом ответили, что это «распоряжение Ее Величества».

– Что?! Устроить в моих покоях проходной двор ее распоряжение?!

– Никак нет, – охотно пояснил один из гыврдейцев. – Пускать велено только участников отбора.

Я аж зарычала от бессильного бешенства. Внучки любой ценой, да, матушка?

– Позовите мне Кириона, – бросила наконец, с трудом взяв себя в руки.

– Но покидать пост не положено… – начал было один из гвардейцев, но поперхнулся словами под мои тяжелым взглядом и, поклонившись, пошёл за братом.

– БЕГОМ! – рявкнула я вслед, и тот сорвался с места.

В такие моменты мне в голову закрадывались нехорошие мысли о свержении матриарха, но я прекрасно понимала, что, во-первых, хоть методы у матери близки к топорным, у этого политика со стажем имеются свои железные доводы к любому действию. И во-вторых, это действительно могло привести к ускорению проведения отбора и внеплановому появлению внуков.

Спустя полчаса ко мне постучался Кирион.

– Что случилось? – с порога спросил брат. – Гвардеец аж заикался.

– Ещё бы ему не заикаться, – раздраженно поморщилась я. – Они ко мне сегодня пустили пекаря в покои, а я тут вся такая красивая в символическом халатике лежала на диване и предавалась унынию.

– Зато, смотрю, взбодрилась, – усмехнулся брат.

– Более чем. Можешь проверить еду на столе? А то завтрак, приготовленный кандидатом, доверия не внушает.

– На магов железа же не действует приворотная магия.

– Зато прекрасно действуют яды.

Кирион хмыкнул.

– Сестренка, я всех проверил ещё на пороге дворца. Но для твоего спокойствия: все столовые приборы заряжены тревожной магией. Будет что-то подозрительное, серебро раскалится прям в руке, а фарфор расколется на мелкие кусочки. Не успеешь донести до рта.

– Ладно, – буркнула я, наблюдая, как архимаг снимает пробу с моего завтрака. Точнее, планомерно уничтожает тарелку за тарелкой.

– Даян разрешил Рейнарду пользоваться бронзовой аллеей, – пожаловалась я.

– Ну пусть, – пожал плечами Кирион. – У парня хороший потенциал. Хотя вы вроде не ладите.

– Не ладим, – эхом отозвалась я, чувствуя какое-то смятение от этой фразы.

– Жаль, он был бы полезен короне, – не замечая моих эмоций заметил архимаг, разламывая руками пышущий Жарко пирожок напополам, чтобы заглянуть в начинку. – Вальтер оре-Марлоу, кстати, тоже спросил, есть ли полигон для тренировок во дворце.