Страница 16 из 118
Ишь ты! Все-то помнит! Хочешь иметь постоянную клиентуру — запоминай!
Хозяин сам проводил их к столику у окна, хозяйка почтительно, как документ величайшей важности, положила перед Верой и Антоновым — каждому в отдельности — кожаные, с тиснением старинного герба Гамбурга папки с меню.
Антонов взглянул на свою спутницу и невольно улыбнулся: на Вериных щеках от возбуждения выступили красные пятна, круглые выпуклые глаза, казалось, вобрали в себя весь свет тропического океана, который струился сквозь мелкое сито пальмовых крон за окном. Его спутница пребывала в отличном настроении. Но несмотря на радостное возбуждение, была светски сдержанна в словах и жестах, голову чуть откинула назад, подчеркивая этим уверенность в себе, сознание собственного достоинства. Да, она, Вера Малышкина, в этом ресторане впервые, но вы же не знаете, в какие рестораны приглашали ее раньше, может быть, получше «Гамбурга»!
Вера была в легком темно-бежевом платье, которое хорошо сочеталось с ее густыми каштановыми волосами. Антонов вдруг заметил, какая у девушки изящная кисть руки — с тонкими, мраморной белизны пальцами, украшенными длинными, хорошо ухоженными ногтями. Породистая, прямо-таки артистическая рука, как это он раньше не заметил!
— Верочка, а вы на фортепьяно не играете?
У нее чуть дрогнули уголки губ в короткой строгой улыбке, но она оставила без внимания его неуместный сейчас и явно игривый вопрос, поскольку была занята обсуждением с хозяйкой меню.
Выбрала самое пустяковое и самое дешевое, и Антонову пришлось брать власть в свои руки. Гулять так гулять! Поход в такой ресторан для Веры, как бы она сейчас ни выказывала себя бывалой, событие в жизни, а все перечисленное в меню для нее — заморская невидаль, отведает, например, жареных лягушек, и на всю жизнь «жуткие» рассказы для подруг.
— Значит, так… — он повел пальцем сверху вниз по столбцу в меню. — Значит, так… Берем черепаший суп, спаржу, лягушек. Да, да, лягушек! И не делайте такие глаза! Съедите и еще попросите. Разумеется, бифштекс по-гамбургски, с кровью. Без него здесь нельзя. Может быть, лангуст тоже? Да, да, и лангуст. И креветки под майонезом…
Все перечисляемое он тут же переводил на английский хозяйке.
— Советую заказать и «коррес», — вставила свое слово хозяйка. — Мы только сегодня получили из Европы превосходные средиземноморские ракушки «коррес». Мякоть так и тает во рту!
— Отлично! Берем и ракушки! — Он с шутливой значительностью прищурил глаза, словно перебирал странички в своей памяти. — А что же выпьем? Конечно, «Мозель». Бутылка хорошего «Мозеля» нам не помешает. Ну а в завершение, разумеется, сыр, ананасы в роме. Здесь их отлично подают. Ну и по рюмке «шартреза», как положено в лучших домах Лондона.
И без того круглые глаза Веры округлились еще больше.
— Вы с ума сошли, Андрей Владимирович! — ужаснулась она, едва хозяйка, приняв заказ, ушла. — Обрекаете свою жену на нищету!
— Ничего, жена свое уже получила. — Он шутливо расправил плечи. — А я намерен сегодня выглядеть перед вами настоящим светским львом с толстым бумажником. Охота хоть иногда представить себя миллионером. Все эти деликатесы кто ест? Буржуи! А мы едим сосиски. Так вот, сегодня мы с вами, Верочка, буржуи и будем лопать лягушек.
Ждать долго не пришлось. Заказанное постепенно появлялось на столе в строгой кулинарной очередности. Блюда и напитки приносили два черных кельнера в безукоризненно сшитых старомодных фраках.
Получился настоящий пир. И самой большой наградой Антонову было восторженное отношение его спутницы ко всему происходящему. Вера не относилась к любительницам вкусно поесть, ее восхищала скорее экзотика, необычность выбранных блюд, она насыщалась не едой, а впечатлениями.
— Андрей, а как эти ракушки едят? Вилкой?
Она впервые назвала его по имени, и теперь осваивалась с новой фазой их отношений, которую не без робости предложила сама.
Ракушки Антонову не очень-то понравились. В скорлупке размером с металлический рубль содержался маленький белый, пахнущий йодом комочек — еды на зубок, и не очень-то вкусно, а по цене — разорение.
Но Вера протестовала:
— Вы просто привереда! Это необыкновенно вкусно! Неужели они доставляются сюда прямо со Средиземного моря? Может, из самого Марселя?
— Вполне возможно! Вы же знаете, живущие здесь белые стараются есть то, к чему привыкли на родине. Поэтому в дорогих магазинах пожалуйста — французская картошка, немецкая колбаса, английский бекон, датское пиво… Кстати, мороженое, которое мы заказали, из Англии, а клубника к нему наверняка из Испании.
Он повел подбородком в сторону подходящего к ним кельнера с подносом:
— Нам несут лягушатину. А ведь эти самые квакушки могут быть нашими соотечественницами. Мы их продаем в Европу.
— Неужели мы торгуем лягушками?! — изумилась Вера, взглянув на поставленную перед ней тарелку с трагически торчащими из нее лапками.
Глядя на счастливую Веру, Антонов подумал, что Ольга бы наотрез отказалась от всех этих ракушек, лягушек, может быть, даже от лангустов. В привязанностях и вкусах Ольга консервативна, к экзотике равнодушна. В «Гамбурге» они с ней бывали не раз, когда приходилось приезжать в Монго, но всегда заказывали неизменные бифштексы по-гамбургски. А если уж суп — то куриный, никак не черепаший.
Вера же радуется новизне, будто ребенок. Сейчас явно вошла во вдохновившую ее роль: молодая дама с мужем-дипломатом, оставив наконец детей, вечные домашние заботы, приехала в хороший загородный ресторан отдохнуть.
Впервые за последние месяцы Антонов чувствовал себя в этот вечер молодым, свободным, раскованным в мыслях и поступках, освобожденным от тягостного сознания одиночества, сознания, которое в последнее время как неизлечимый недуг все больше и больше входит в его внутренний мир.
Сад за окнами быстро насыщался мраком. Посетителей в ресторане было немного, и хозяева так их рассаживали, чтобы одна компания своими разговорами не мешала другой. На столах вспыхнули лампы под большими абажурами, и стало еще уютнее.
За спиной Антонов вдруг услышал какой-то шум, приветственные возгласы хозяев, женский смех и заметил, что лицо взглянувшей в ту сторону Веры удивленно вытянулось. Он обернулся. Недалеко от них за столик усаживались трое — два брюнета европейца средних лет и высокая молодая африканка в бордовой тунике, свободно ниспадающей с плеч. Красивая женщина! Лицо продолговатое, нежная, кофейного цвета кожа, большой выпуклый лоб, тонко очерченный нос, прямой и мягкий взгляд миндалевидных глаз… Она почувствовала его восхищенный взгляд, и уголки ее губ чуть дрогнули.
— Ученые утверждают, что первый человек возник в Африке. Если это так, то вот эта красотка наверняка была Евой, — в прежнем легком тоне прокомментировал появление новых посетителей Антонов. — Вам нравятся африканцы?
Она не поняла вопроса:
— В каком смысле?
— Ну, их внешность, порода, или, как говорят, экстерьер.
— Ах, вы об этом! — Вера лукаво прищурилась. — Нравятся! Ведь здесь встречаются не только Евы, но и Адамы…
Она снова взглянула в сторону соседнего столика и вдруг кому-то улыбнулась. Да еще как — во всю ширь своей души — Антонов даже позавидовал. Вера поспешила объяснить:
— Рядом с красоткой, которая произвела на вас такое неотразимое впечатление, широколицый брюнет — мировая знаменитость. Монита ла Плата. Серебряные Руки.
— Кто такой?
— Вот видите, и не слышали! Я так и знала! Вы же из провинции, из Дагосы. Подобного у вас не бывает. — Она подтрунивала над ним, радуясь неожиданной возможности хоть в чем-то взять в этот вечер лидерство. — Популярен во всем мире. Да, да, не пожимайте плечами! Его знают в Европе, в Америке, теперь и в Африке. Наверное, не знают только у нас.
— Так кто же он все-таки?
— Один из самых знаменитых в мире гитаристов. Даже странно, что вы, дипломат, который читает западную прессу, не встречали его имени. Однажды выступал даже в Букингемском дворце в Лондоне перед королевой. А позавчера здесь, в Монго, в Зале конгрессов.