Двое в океане

Флага государства Гренада во флагбоксе судна не оказалось — да откуда ему там взяться, когда никаких отношений у нашей страны с этим государством еще не было, советские суда никогда не подходили к гренадским берегам. Явиться без флага в подобной обстановке не зазорно, островитяне поймут — заход случайный. Но капитан был упрям. Он считал, что «Онега» не имеет права являться в Сент-Джорджес, не подняв на мачте национальный флаг, тем более что это первый заход советского судна на Гренаду, первый визит к дружескому государству. Совсем недавно здесь был свергнут режим диктатора Гейри, страна объявила о независимости, приступила к реформам, стала налаживать связи с социалистическими странами.

И капитан распорядился срочно изготовить флаг Гренады на борту «Онеги».

В каком-то справочнике нашелся образец флага — зеленые, красные и желтые полосы и уголки. Отыскали подходящий по цвету и по качеству материал, за один день Галицкая вместе с Маминой — та оказалась умелой швеей — из кусков пожертвованных для этого дела скатертей и занавесок соорудили вполне подходящий государственный флаг Гренады, почти отвечающий стандарту. Начальство осталось довольно.

Созвали специальное собрание с припиской в объявлении: «Явка всем обязательна!» Мосин призвал проявить на Гренаде максимум дисциплины и организованности, в общении с местным населением демонстрировать товарищество и дружелюбие, по магазинам не шастать, больше внимания уделять местным достопримечательностям. А Кулагин, обращаясь в основном к экипажу, добавил, чтобы построже были и к своему внешнему облику — на Гренаде советского человека встретят впервые, так что подкачать нельзя. «У трапа поставлю специальную вахту и ни одного неглаженого и нечищеного не выпущу», — пригрозил он.

Кулагин говорил резко, в тоне его угадывалось высокомерие. Это задевало, многие посматривали на Неукоснительного с неприязнью. В последнее время команда стала относиться к нему настороженно после выступления на научном совете. В сущности, его позиция ущемляла интересы экипажа. Признать неудачу эксперимента Чуваева значило лишить экипаж премии.

В это утро командовал на мостике Кулагин, здесь же были второй помощник Руднев и третий — Литвиненко, а рулевым стоял Аракелян. Все четверо — молодые, рослые, уверенные в себе — хорошо смотрелись в рубке. С крыла мостика Смолин видел, как Кулагин временами приставлял к глазам бинокль, вглядывался в туманную дымку по курсу, и по тому, как часто тянулся к биноклю, было ясно, что даже он, железный и несгибаемый, волнуется. Смолин представил себе, что вот так же стоял у штурвала рядом с рулевым столь же неулыбчивый, как Кулагин, Христофор Колумб и в подзорную трубу вперял свой взор в неизвестность. По едва ощутимому запаху тропических лесов, который приносил встречный ветер, Колумб догадывался, что скоро будет земля, но в отличие от тех, кто сейчас на «Онеге», не ведал, что это за земля. В отличие от тех, кто на «Онеге», он эту землю открыл и дал ей название. И может быть, даже улыбнулся, когда увидел в туманной дымке ее очертания.

— Вот он, прорисовывается! — воскликнул Аракелян, выйдя на крыло мостика с биноклем.

Но даже без бинокля Гренада уже была видна. Впереди по курсу за грядой низких, зацепившихся за остров шквальных облаков на белесом небосклоне проступили очертания горных вершин.

— Гренада, Гренада, Гренада моя… — пропел Аракелян и тут же примолк, уколотый суровым взглядом старпома.

Кулагин подошел к локатору, прильнул к его смотровой щели, всмотрелся в экран, потом снова поднял бинокль и, не оборачиваясь, отдал приказ вахтенному:

— Поднять флаг Гренады!

— Есть поднять флаг Гренады! — громко и радостно повторил Аракелян и бросился на верхнюю палубу. Через несколько минут к вершине мачты взлетел тропически яркий флаг маленького тропического государства, к берегам которого подходила «Онега».

На судне все еще спали, не видно было даже неутомимого Солюса, и Смолин почему-то радовался, что он сейчас один, что никто не отвлекает его от встречи с неведомой землей. Вспомнились полюбившиеся слова: «Счастье — это встающие в океане на рассвете неведомые острова…»

Туман рассеялся, все отчетливее проступали над морской гладью горные хребты. У подножия, самого ближнего к морю, притулился небольшой городок Сент-Джорджес — и столица, и единственный порт в этом крошечном островном мирке, где немногим больше ста тысяч населения.

В миле от берега снизили ход и приняли с подошедшего к «Онеге» катерка лоцмана-европейца, с ним судно уверенно направилось к порту. После многих дней плавания, после бурь и штормов остров манил к себе покоем и уютом. Вокруг крошечной бухты, куда через узкий проход осторожно вошла «Онега», по горным склонам лепились кварталы экзотического городка, который прятался под желтыми черепичными крышами, как под хрупкой скорлупкой.

В порту оказался всего лишь один причал, к нему и швартовали «Онегу», и она, казалось, заполнила своей белой громадой все узкое пространство бухты. На причале, как бесенята, прыгали от восторга чернокожие кучерявые мальчишки, хлопали в ладоши, сверкали белками глаз — никогда не видывали возле берега своего острова столь необычный, сверкающий нездешней полярной белизной корабль с красным околышем на трубе.

По другую сторону причала покачивались на волне небольшие суденышки, с которых матросы носили мешки с рисом, картонные коробки с товарами для местных магазинов, красные бочки с соляркой. Матросы были обнажены по пояс, и их разномастные спины — черные, коричневые, красноватые, желтые — поблескивали потом. У противоположного берега бухты торчали из воды полузатопленные шаланды, спортивные яхты и даже маленький пароходик с длинной старомодной трубой. Мистер Холл, живущий на Гренаде англичанин, который в качестве лоцмана вводил «Онегу» в бухту, рассказывал, что полмесяца назад над островом пронесся ураган, один из тех, какие часто бывают в Карибском море.

— Был он совсем неожиданным! — подчеркнул Холл. — Обычно в это время года циклоны еще не проходят. Откуда он взялся? Может, вы, ученые, скажете откуда?

Стоявший в рубке рядом с англичанином Кулагин усмехнулся:

— Скорого ответа вы от ученых не дождетесь.

Холл удивился:

— Неужели наука все еще не может? А я-то думал!

— Я тоже думал…

Едва «Онега» пришвартовалась, как к ней по причалу подъехал элегантный черный автомобиль и из него вышел столь же элегантный молодой человек. Весь он был тоже черным — от безукоризненного официального костюма до цвета кожи и мелкокурчавых волос. Он оказался первым натуральным гренадцем, поднявшимся на борт «Онеги». Прислали его из министерства иностранных дел сообщить, что заказанная «Онегой» деталь для машины вчера доставлена в Сент-Джорджес, а также обсудить программу пребывания экспедиции на острове.

Золотцев был удивлен: «программу»? Он не рассчитывал ни на какую программу. «Онега» пришла в Сент-Джорджес просто по техническим надобностям — пополнить запасы воды, получить посланную сюда деталь для машины, дать короткий отдых экипажу.

Но молодой человек положил перед Золотцевым на стол листок, в котором пункт за пунктом значились мероприятия, намеченные для экипажа и экспедиции «Онеги»: капитан и начальник экспедиции наносят визит заместителю министра иностранных дел, потом заместителю премьер-министра, потом главе государства, английскому генерал-губернатору. Далее намечены встречи с профсоюзными активистами, с группой местных ученых, учащимися. Потом поездка по острову, посещение строительства нового аэропорта, который ведут кубинские специалисты, потом…

На чело начальника экспедиции легла тень сомнения, он рассеянно взглянул на гренадца, однако почтительное лицо молодого человека было непроницаемым.

— Но это же серьезнейшее политическое мероприятие! — пробормотал Золотцев, почему-то понизив голос, словно опасался посторонних ушей. — Визит к главе государства! Нас никто не уполномочивал! Такие визиты знаете где согласовываются? Ого!