Дышать тобой

— Мой папа любил тебя. И я знаю, что Картер и Логан любят тебя. Они твои братья, и это никогда не изменится.

Его рыдания стихают, когда он думает о том, что я сказала.

— И у тебя всегда буду я. Я не думаю, что эта поездка, в которую мы отправились, была посвящена только моим отношениям с каждым из вас, она касалась отношений между всеми нами. Мне хотелось бы думать, что такая любовь, как наша, будет длиться вечно, независимо от того, как далеко один из нас уйдет.

Его руки сильнее сжимаются вокруг меня при напоминании о моей смерти.

— Я не думаю, что смогу это сделать, попрощаться, я имею в виду, — шепчет он у меня за спиной.

— Я знаю. Я пыталась понять, как я собираюсь это сделать с тех пор, как увидела тебя под светом Эйфелевой башни.

Дверь с грохотом распахивается, и врывается Картер, держа мой телефон в руке, в его взгляде безумие, когда он фиксируются на мне. Логан следует за ним, выглядя обеспокоенным.

— Что это значит? Что он имеет в виду, Валентина?!

— Что? — Спрашиваю я, пока он продолжает размахивать моим телефоном.

— Пока вы были здесь, пришло сообщение, и я случайно увидел его. Имя доктор Ченнинг тебе что-нибудь говорит?

У меня сводит живот.

Доктор Ченнинг писал мне с тех пор, как я уехала в поездку, пытаясь убедить меня сделать операцию. Я перестала отвечать после того, как первые десять раз сказала нет. В этот момент я не была уверена, что стоило обращаться к врачу, который знает меня со времен моего первого лечения, когда я была маленькой девочкой. Он был раздражающе настойчив.

— Кто такой доктор Ченнинг? — Спрашивает Логан.

Картер разворачивает телефон и начинает нажимать какие-то кнопки, и внезапно я жалею, что дала ему свой пароль.

— Ты не должен читать мои сообщения, — кричу я, но в моем голосе нет настоящего жара. Я просто веду себя так, потому что знаю, что будет дальше.

И, исходя из уровня отчаяния в этой комнате, это не будет красиво.

— Валентина, пожалуйста, позвони мне. Для тебя все еще зарезервировано место на операцию. Пожалуйста, передумай, — читает Картер. — Два дня назад. Валентина, чудеса случаются каждый день. Пожалуйста, дай себе шанс. Три дня назад ... — он продолжает читать текстовое сообщение за текстовым сообщением, почти все из которых я проигнорировала. Если бы он проверил журнал моих звонков и электронную почту, он бы увидел там еще миллион попыток.

— О чем он говорит, Валентина? — В отчаянии спрашивает Куэйд.

Я вздыхаю, закрываю глаза, высвобождаюсь из объятий Куэйда и выхожу из ванны. Это свидетельство того, как сильно все изменилось с момента моего откровения, что ни один из их взглядов не опускается на мое обнаженное, намыленное тело.

Я прохожу мимо Картера, но он хватает меня за руку, останавливая от следующего шага.

— Что это значит? — Рычит он. Это рычание того, кто хватается за воздух, чтобы исправить то, что изменить невозможно.

— Я собираюсь одеться, а потом мы сможем поговорить об этом, — твердо говорю я, пытаясь отстраниться от него. Он сжимает меня на секунду дольше, его руки дрожат, когда они держатся за меня, как за спасательный круг.

— Картер, — рявкает Логан. Картер удерживает мой взгляд, а затем, наконец, отпускает, в его глазах обещание, говорящее, что он этого так не оставит.

Куэйд выходит из ванны, не стесняясь своей наготы перед двумя другими, хватает полотенце и оборачивает его вокруг своей подтянутой талии. Он проходит мимо меня, не глядя на меня, и исчезает в своей комнате. Я снова вздыхаю… Кажется, это мое любимое занятие в последние несколько дней, и я иду в свою комнату и переодеваюсь в удобные спортивные штаны. Я подхожу к дивану и сажусь. На этот раз никто из них не садится рядом со мной. Все они стоят по комнате, скрестив руки в одинаковых позах ожидания.

— Доктор Ченнинг, это врач, который занимался моим лечением. Он был моим врачом и в детстве. Тогда он только начинал, с тех пор он действительно прошел долгий путь, — говорю я с фальшивой усмешкой.

Никто не улыбается мне в ответ.

— Что он, блядь, имеет в виду в своих текстах? Что он советует тебе попробовать? У тебя есть шанс?

— Это не имеет значения. Я решила, что не буду этого делать, — пытаюсь возразить я. Очевидно, что этот аргумент не работает.

Я встаю в отчаянии, раздраженная тем, что мне приходится объяснять это решение, к которому было так чертовски трудно прийти в первую очередь. 

— Я прошла все процедуры, которые доступны в Штатах. Ничего из этого не сработало.

— Но? — Нажимает Логан.

— В Швейцарии начали испытания экспериментальной операции. доктор Ченнинг несколько месяцев назад присутствовал на конференции и разговаривал с врачами, которые проводили операцию. После этого он вернулся, желая, чтобы я попробовала это. Это какая-то новая процедура при опухолях головного мозга, которую начали использовать в терминальных случаях.

— Это здорово, — взволнованно говорит Куэйд, и улыбка возвращается на его лицо впервые после новостей. — Подожди. Почему мы не в Швейцарии? — Спрашивает он, в его взгляде появляется понимание.

Логан обвиняюще делает шаг вперед. 

— Ты обещала мне, что эта поездка ни от чего тебя не удерживает.

Я умоляюще поднимаю руки. 

— Так и есть. Я не буду делать операцию. — Тихо сказала я.

Наступает тишина, а затем все трое начинают пытаться заговорить одновременно.

— Стоп! — Кричу я. — Я не буду делать операцию. Вероятность успеха всего двадцать процентов, и эти шансы точно не заставляют меня прыгать вверх-вниз от радости. Если я не умру на столе, то есть большая вероятность, что я превращусь в овощ. — Я начинаю плакать от разочарования. — Я была бы здесь, но меня бы здесь не было. Я бы лежала на этом столе, пока мое тело окончательно не иссякло, а потом я бы умерла. То, что доктор Ченнинг считает шансом на спасение, я рассматриваю как кражу остатка хороших дней, которые у меня, возможно, еще остались. Я не собираюсь рисковать. Я отказываюсь рисковать. Я хочу умереть с достоинством. Это мой выбор, — умоляю я их.

Все трое выглядят побежденными. Нет, они побеждены. Или, по крайней мере, я надеюсь, что так и есть, и они оставят это в покое.

Я не меняю своего решения.

— Я собираюсь на гребаную прогулку, — выплевывает Куэйд, направляясь к двери.

— Я пойду с тобой, — говорит Логан, бросая на меня преданный взгляд, когда уходит с ним.

И тогда остаемся только Картер и я.

Картер, мальчик, который ненавидит, когда что-либо выходит из-под его контроля, это тот, кто остался.

Он смотрит в окно на вид на город. Все еще, блядь, идет дождь.

— Могу ли я что-нибудь сказать, чтобы ты передумала? — Печально спрашивает он.

— Мне так жаль, — шепчу я, заламывая руки, наблюдая за ним.

Он оглядывается на меня, держа руки в карманах. 

— Я знаю, — тяжело отвечает он.

Снова тишина.

— Я собираюсь вздремнуть, — наконец говорит он. — Я просто буду в другой комнате, если понадоблюсь тебе. Я не убегаю.

— Я знаю, — говорю я ему с грустной улыбкой.

Проходит несколько часов, и Картер наконец выходит из своей комнаты с мокрыми после душа волосами. 

— Я чувствую, что мы зря тратим время на этот город, — говорит он мне с усмешкой, которая не касается его глаз. — Логан и Куэйд собираются встретиться с нами. Давай сходим куда-нибудь.

— Правда? — Спрашиваю я, внутри меня зарождается надежда, что, возможно, они все-таки решают спасти эту поездку.

Мы выходим из комнаты рука об руку. Наступила ночь, и на улицах царит прекрасная энергия. Дождь наконец-то прекратился. Мы с Картером прогуливаемся по улицам рука об руку. Он указывает на вещи, которые, по его мнению, могли бы мне понравиться, но он, очевидно, все еще не понял, что мне могло бы понравиться что угодно, если бы это касалось одного из них.

— Посмотри на это, — взволнованно говорю я ему, указывая на большой мост, раскинувшийся перед нами.