Телохранитель

Её огромные глаза выглядят так, словно вот-вот взорвутся слезами. А потом так и происходит, почти не замечая и без намёка на это, слезы счастья или грусти проливаются по её лицу.

— О чём ты говоришь?

— Я и ты, — начинаю я, немного напуганный её реакцией. Я тяну её вниз, пока она не опускается рядом со мной на колени, уверенность пробегает по моему телу, как ртуть. — Я хочу, чтобы ты была моей, Камилла. Полностью. Я не знаю, как ещё это выразить.

Она немного опускает глаза, но не настолько, чтобы я не мог не увидеть, как в них мелькает неуверенность. Клянусь, если бы мне сейчас воткнули нож в сердце, я бы ничего не почувствовал. Разве она не хочет меня? Была ли это какая-то захватывающая игра, какой-то способ бросить вызов отцу? Всевозможные глупые мысли терзают мой разум, пока я жду, когда она что-нибудь скажет, мои чувства подвергаются сомнению. Я не одинок в этом. Я не мог быть одинок.

— Да.

Я едва слышу это слово, мои мысли проносятся у меня в голове слишком громко.

— Что ты сказала?

Ками смотрит на меня. Выражение её лица теперь ясное и уверенное.

— Я сказала «да».

— Да? — мне необходима точность. Мне нужно знать, что я всё правильно расслышал.

— Да, — подтверждает она, кивая при этом. — Да, — слёзы начинают капать из её глаз, образуя бесконечную реку, стекающую по щекам. — Да. Я не знаю, что ещё нужно сказать, — Ками опускается на корточки, как будто обессиленная всем этим эмоциональным эпизодом. Она пожимает плечами, мило и с полуулыбкой на губах. — Да, я выйду за тебя замуж. Прямо сейчас, если бы могла. Я даже представить себе не могу свою жизнь без тебя, — она морщится, как и я. — Мне больше никто не нужен, — она продолжает: — Только ты. Так что да, я выйду за тебя замуж.

Все мои внутренние органы превращаются в кашу, и когда я пытаюсь выразить свою благодарность, у меня получается только жалкое хныканье. Я тоже опускаюсь на ноги, и я несколько раз сглатываю, прогоняя комок в горле. Я немного взволнован. Как, чёрт возьми, она может такое со мной вытворять?

— Ты взяла всё мужское во мне и превратила это в пыль, — это самая глупая вещь, которую можно сказать, но из-за отсутствия других мыслей, у себя в голове, я просто бормочу, как идиот. — Я категорически отказался от этой работы, когда Люсинда впервые прислала мне подробности по электронной почте. Я посмотрел на твою фотографию и засмеялся, глядя в свой ноутбук, — я неуклюже продолжаю, и она понимающе улыбается. — Я гордился тем, что я непроницаем. Я сам себе не нравлюсь, Ками, но эта часть в себе мне всегда нравилась. Никто и никогда не подбирался ко мне так близко. Я бы им этого не позволил. Но ты… — я замолкаю, опускаю взгляд на её колени и прерывисто выдыхаю. — Ты всё это изменила, — я снова встречаюсь с ней взглядом. Я всё ещё не понимаю, как, когда, почему и где всё изменилось настолько. — Ты успокаиваешь меня, несмотря на тот факт, что ты на самом деле сделала мою жизнь самой, что не наесть, непредсказуемой. Ты нашла меня, несмотря на то, что я никогда не хотел, чтобы меня нашли, — я хватаю её за руки и сжимаю, отчаянно желая, чтобы она поняла всю глубину воздействия, которое она оказала на меня. Она выглядит ошеломлённой, но спокойной. — Ты — недостающая часть меня, которую я не искал, ангел. И теперь я боюсь снова оказаться неполноценным. Я так боюсь потерять тебя.

Она опускается передо мной, её губы дрожат.

— Я сказала «да», — она мягко смеётся над своими словами, её горло пульсирует от судорожных вздохов. — И я вроде как всё это знала, — её голос срывается, дыхание прерывается, глаза опускаются, как будто ей стыдно вновь заплакать.

Она не должна чувствовать себя подобным образом. Я нахожусь в недоумении.

Я хватаю её за плечи и притягиваю к себе, цепляясь за неё так, словно от этого зависит моя жизнь. Пугающая мысль, но теперь я понимаю, что это так. Только Ками и я

Я просто обнимаю её, наши тела — беспорядочно переплетённые конечности на кухонном полу, мои руки постоянно гладят её по голове, пока она рыдает у меня на груди.

— Вас нельзя игнорировать, мисс Логан, — произношу я ей в волосы, целуя в затылок.

— Мой папа, — прохрипела она, не предпринимая никаких попыток вырваться из моих объятий.

— Всё будет хорошо, — произношу я уверено, и она не должна сомневается в этом, потому что теперь она под моей защитой. Её вера в меня непоколебима. Я не могу подвести её, но в то же время я понимаю, что есть, что-то гораздо большее, чем её отец, и именно этого она должна бояться. — У меня нет кольца, — я произношу эти слова с весельем, которое, наверное, сейчас кажется немного неуместно.

— Мне всё равно, — заявляет она, отвечая на мою фразу. — Нарисуй его.

Даже сейчас она умудряется подкинуть мне идеи. Посмотрев на стойку, я замечаю шариковую ручку. Я могу просто дотянуться до неё, не вставая на ноги. Поднося ручку ко рту, я снимаю колпачок и хватаю её левую руку.

Ками даже не вздрагивает. Я ставлю ручку на верхнюю часть её безымянного пальца и начинаю рисовать аккуратную линию по окружности, слегка проводя чернилами по её коже. Я уверен, что буду настолько аккуратен, насколько могу, но чертовски легче сказать, чем сделать, когда ты весь дрожишь от счастья. Она сидит неподвижно, как статуя, наблюдая, как я надеваю обручальное кольцо ей на палец. Я добавляю ещё одну полосу, а затем заполняю пробел, прежде чем начертить сверху круг, представляющий то, самое место на котором в ближайшее время будет красоваться грёбаный бриллиант.

— Вот, — заявляю я, отстраняясь и осматривая свой шедевр. — Я гарантирую, что ты никогда не видела ничего подобного.

Она отодвигает руку и разглаживает ладонь, выпрямляя пальцы, её голова наклоняется из стороны в сторону, когда она изучает его.

— Оно прекрасно, — она ухмыляется и сжимает кулак, поднося костяшки пальцев ко рту и высморкавшись. — Я никогда его не сниму.

Я смеюсь, такой чертовски счастливый, когда отбрасываю ручку в сторону.

— Просто иди сюда, женщина.

Она бросается в мои объятия и сжимает меня, впиваясь зубами в мою шею, такая сумасшедшая, но такая желанная.

— Я люблю тебя, Джейк Шарп.

— Я тоже тебя люблю, — шепчу я, улыбаясь находясь в её объятиях.

Это пресловутое «пошёл ты» для её отца. Он мог бы расценить это как тактический ход. Может быть, немного. Но то, что она превыше всего, является высшим признаком моей преданности. Это было импульсивно, но, кроме того, это было по-настоящему. Я люблю её с безжалостной силой, которая укореняется в самой глубокой части меня — части, о существовании которой я никогда не подозревал. Я никогда не знал, что способен на такое собственничество. Она никогда не узнает, как сильно она мне помогла. Она прояснила мою грёбаную голову. Я сделаю всё возможное, чтобы удержать её. И если это означает встретиться лицом к лицу со своим прошлым, то я сделаю это. Если это означает устранение её отца, тогда я сделаю это. Цель, горящая в моей крови, очень сильна.

— Это твой телефон? — Ками ёрзает в моих объятиях, пробуждая меня от моих мыслей. Я слышу лёгкое жужжание своего мобильного и встаю на ноги, подтягивая Ками за собой.

— Допивай свой чай, — тихо приказываю я, прижимаясь губами к её виску, когда бросаю взгляд через кухню на столешницу туда, где лежит мой телефон.

— Хорошо, — легко соглашается она и позволяет мне отпустить её, возвращаясь к чайнику и снова включая его.

Я подхожу к своему телефону и хватаю его, с удивлением замечая, что вижу на дисплее имя Люсинды. Я ожидал увидеть имя Логана. В любом случае, это не тот разговор, который я хочу, чтобы Кэми слышала. Я отвечаю и выхожу из кухни.

— Что у тебя есть?

— Жена Логана подала на развод.

Я запинаюсь, прежде чем я добираюсь до кухни. Бросив быстрый взгляд через плечо, я нахожу Ками занятой тем, что она наливает кипяток в чайник. Я продолжаю расхаживать по комнате, не боясь быть услышанным.

— Он уже знает? — я направляюсь в свой кабинет и закрываю за собой дверь.