Империя мертвецов

– Вы говорите про Мертвое царство?

– Да, – закрыл глаза Алексей. Он сделал жест, призывая меня продолжить мысль. Но я не знал, как задать свои вопросы так, чтобы они не прозвучали по-идиотски.

– Британская империя чрезвычайно обеспокоена сложившейся ситуацией. Позвольте спросить, в чем ваша цель?

– В том, чтобы поговорить с вами.

– Почему же тогда не связались с дипломатами, как полагается?

– Ах, если бы это было возможно… Но мой рассказ непрост. Рассказать словами мало. Мне нужно правильное время, правильное место и правильный слушатель. Благодарю, что нашли в себе силы посетить мою скромную обитель. Что ж, откуда мне начать?..

– Это вы омертвили Дмитрия?

– Омертвил… – эхом отозвался Алексей, глядя брату в лицо. – Я дезертировал и увел за собой мертвецов новой модели. Это была часть моего замысла. Но еще я избавился, насколько хватило моей власти, от большей части технической документации… А вы? – обратился он к Красоткину. Тот кивнул:

– Учитель устроил, чтобы к московским «Записям» приняли все необходимые меры. Таким образом, на государственном уровне вопрос временно решен. На переговорах с адептами Звездной Мудрости у нас пока остались рычаги. Экспансионистов очень сложно остановить. Они чересчур внушаемы. Но мы нашли предателя. Вы были правы…

Алексей взмахнул пальцем, и Красоткин, вспомнив, что мы тоже здесь, умолк.

Однако Алексей с тихим нетерпением ждал, что же еще скажет его юный друг.

– Судя по всему, копию передали японскому правительству. Мы слишком расслабились, не принимая всерьез их совсем молодое государство. Скорее всего, это дело рук посла по фамилии Эномото.

– Тут уж мы бессильны, – спокойно кивнул Алексей и задумчиво обернулся ко мне. – Я пока не могу ответить на ваш вопрос.

А, так он помнит, как я, рассердившись, что нас совершенно вычеркнули из непонятного разговора, спросил про мертвеца Дмитрия.

Загадочно улыбнувшись, Алексей добавил:

– Завтра я вам все подробно объясню.

– Терпеть не могу скучную болтовню. Пойдемте уже! – вклинился Барнаби, который давно заскучал. Красоткин бросил на него взгляд, полный укоризны, но Алексей жестом осадил его.

– Да, разговор и в самом деле непростой. Даже ума не приложу, откуда следует начинать. Возможно, от сотворения мира или Адама. Но пожалуй, правильнее всего будет начать с Того Самого.

VIII

«То Самое».

То, что приняло жизнь в конце прошлого столетия.

Существо, очнувшееся в лаборатории Ингольштадта, так и не получило имени.

Все называют его «Тем Самым» Чудовищем Франкенштейна. А со временем имя его создателя перешло к созданиям.

Породивший его одинокий гений, Виктор Франкенштейн, сам испугался собственного творения и сбежал, и Чудовище, облачившись в первые попавшиеся одежды, отправилось скитаться. Оно обучилось речи и письму и обнаружило в карманах пальто, которое захватило с собой, исследовательские записи с подписью Франкенштейна.

Воспылав гневом к породившему без спросу и безответственно покинувшему его создателю, То Самое устремилось по следам Виктора. И потребовало у своего создателя супругу. Поначалу тот согласился, но в последний миг передумал и презрел свое творение.

Чудовище всего-то и хотело, что вести тихую жизнь с супругой где-то вдали от людских глаз, но теперь решило отомстить Виктору, убило его невесту и исчезло. Беглец и охотник поменялись местами, в своей погоне они обогнули всю Евразию и устремились к Северному полюсу.

В этих морозных широтах Виктора обнаружил на льдине и спас полярный исследователь Роберт Уолтон, которому обессилевший Франкенштейн и рассказал в подробностях свою историю, перед тем как испустить дух. То Самое проникло на корабль, увидело его бездыханное тело, постигло, что мир его угаснет вместе с несовершенным создателем, и отправилось на пронизывающий север, дабы самому предать себя огню.

Власти Баварии реквизировали все материалы из лаборатории Ингольштадта, и они стали достоянием будущих некроинженеров. Записи получили название «Собрание Франкенштейна».

Эту сказку печатают даже в детских учебниках.

– Все началось с Того Самого? – сбитый с толку, переспросил я. В моей голове грохнула еще одна дверь, ведущая из мира писательских фантазий в реальный.

– Вам не кажется странным? – тихо спросил Алексей. – Те чудовища, которых знаем мы с вами, сильно отличаются от Того, которое создал Франкенштейн. В публикациях типа вашего «Стрэнд Мэгэзин» его всегда изображают отвратительной тварью, но в записях Мэри Шелли он описан пусть и внушающим ужас, но чрезвычайно разумным. Настолько, что его можно назвать джентльменом. Но главное отличие современных мертвецов от Того Самого Чудовища в том, что оно обладало даром речи.

Я попробовал возразить Алексею, который явно не проводил границы между художественным вымыслом и реальностью:

– Исследователи считают, что письма Роберта Уолтона к сестре, которые якобы опубликовала Мэри Шелли, – ее собственная подделка. В корабельных записях, которые он оставил, нет ни слова о разумном и говорящем чудовище. И про Виктора говорят, что он был весьма изысканным и аккуратным человеком. Эту «историю» включили в учебники, поскольку она хорошо иллюстрирует широкому обществу, что из себя представляют мертвецы. Вам, должно быть, известно, что Мэри Шелли написала свой роман на съемной вилле в гостях у лорда Байрона? Это всего лишь литературная обработка. То Самое – такой же мертвец, как и все остальные.

– Они существуют, – спокойно ответил Алексей.

– Что именно?

– Записи Роберта Уолтона. И там есть свидетельство и о разуме, и о речи мертвеца. Мэри Шелли присочинила от себя разве что отталкивающую внешность Того и характер Виктора.

– Наверняка подделка, – рефлекторно отрезал я.

– Возможно, – тут же уступил Алексей. Но неожиданно Барнаби понимающе кивнул и встал на его сторону.

– А мне это давно покоя не давало. А оно вот, значит, все-таки как. Отец Мэри Шелли – Уильям Годвин. Он побудил Мальтуса написать «Опыт закона о народонаселении», это был первый звоночек зарождающейся моды на антиобщественный анархизм. Он, наверное, из шайки Морриса и Маркса. Не в том смысле, что он был такой же политик, который по случаю кропает статейки. А в том, что если знаешь, как читать, – все сразу становится ясно.

Красоткин, стоявший чуть в стороне, тоже кивнул.

То Самое появилось на свет около сотни лет назад.

Около тридцати лет назад наладили массовый выпуск чудовищ.

Первое серьезное применение мертвецов на войне произошло двадцать лет назад.

Старик, которого мы повстречали на пути вверх по течению Кокчи, утверждал, что «лет сорок назад» в эти земли пришли мертвецы под предводительством какого-то мужа высокой стати.

Вице-король Литтон рассказал, что «двадцать лет назад» какие-то люди попытались построить царство мертвецов в Трансильвании.

А как… это возможно?

Проклятый Прометей, безумный гений и изобретатель мертвецов – Виктор Франкенштейн. Проклятый Адам – То Самое. Таинственная Адали предупреждала, чтобы я остерегался Адама.

Проследив за круговоротом мыслей, отразившихся на моем лице, Алексей вновь нарушил молчание:

– Вы, должно быть, понимаете, что вся современная некроинженерия строится на наследии «Собрания Франкенштейна». Виктор работал в Ингольштадте, а невесту своему чудовищу на девять десятых создал на Оркнейских островах в Великобритании. Записи, которые сохранились в двух лабораториях, и называют «Собранием Франкенштейна». Семьдесят лет тщательного изучения дали побег в виде современной нам науки о мертвецах. Но даже почти сотню лет спустя, несмотря на подробнейший анализ, мы даже не приблизились к уровню Того Самого. Давайте исходить из пресуппозиции, что он существовал. Но почему же нам не удается повторить успех первой попытки? У меня есть на этот счет очень простое предположение.

Барнаби картинно щелкнул пальцами: