Страница 5 из 20
Впервые вопрос о глубоком бое был выдвинут английским военным теоретиком Дж. Фуллером в конце 1918 г. В предвидении решительного наступления в 1919 г. (Антанта не рассчитывала на победоносное окончание войны в 1918 г.), Фуллер предложил тогда, одновременно с танковой атакой переднего края обороны противника, организовать нападение быстроходных танков на глубину тактического расположения противника. Тогда понятие танковой группы дальнего действия (ДД) ещё не было оформлено, хотя тактические предпосылки в выдвинутом предложении уже имелись. Однако теоретические взгляды Фуллера по вопросу глубокого боя на этом остановились. Условия капиталистического развития буржуазных армий заставили его перейти к теории малых профессиональных армий, для которых проблема наступления решалась другим образом. Буржуазные военные специалисты «исходили из двух положений: с одной стороны, они стремились максимально использовать растущую военную технику, а с другой – боялись создавать и вооружать массовые армии. На этой основе возникли тогда теории де Голля, Секта, Зольдана, рекомендовавшие создавать небольшие профессиональные, отборные, хорошо вооружённые армии, служившие опорой буржуазии, которые можно развернуть в массовые армии. В других теориях Дуэ, Фуллера преувеличивалось значение техники. Они правильно отмечали большую роль техники в будущих битвах, но неверно полагали, что авиация и танки в состоянии в короткий срок самостоятельно решать исход войны». Эта теория, отражавшая классовый характер военной капсистемы, находилась в явном противоречии с действительной природой современной войны. Для Фуллера глубокий бой не являлся боем объединённых родов войск. Он писал, что «соединен ие танков с пехотой равносильно запряжке трактора в пару с ломовой лошадью». (Дж.Ф. Фуллер. Операции механизированных сил. М. Воениздат. 1933). Такая точка зрения была неприемлема и ни одна капстрана не пошла по пути таких модернистских теорий, а в нашей военно-теоретической мысли они вообще не нашли места.
В опубликованной в 1927 г. книге «Стратегия» военный теоретик А. А. Свечин изложил новую теорию оперативного искусства. Об этой книге маршал Захаров написал: «Являясь последователем немецкого историка Ганса Дельбрюка, сторонника «стратегии измора», А.А. Свечин не смог идти дальше обобщений опыта последних войн и стратегических теорий своих предшественников , не смог понять новых явлений в нашей жизни, строительстве Советского государства и его вооружённых сил, не видел их перспектив, а следовательно, и возможных путей развития военного искусства. Он пытался дать общую стратегию, пригодную для любой страны». Учитывая огромную территорию страны, малоразвитую систему коммуникаций, её отставание в промышленной и технологической сферах, Свечин считал, что для достижения успеха в будущем конфликте стране необходимо активно использовать зарубежные технологии и «готовить тыл страны служить фронт у». Эти реалии советского государства 1920-х гг. вынудили Свечина подчёркивать необходимость единства фронта и тыла как в мирное, так и в военное время и пропагандировать стратегию «войны на истощение». Принятие этой стратегии, хотя и не давало быстрой победы, но позволяло избежать катастрофического поражения под ударом искусной военной машины. Одновременно оно давало возможность использовать огромные просторы Советского Союза и задействовать огромные человеческие и природные ресурсы.
Стратегические концепции Свечина оспаривались военным лидером Гражданской войны и после военным теоретиком М. Н. Тухачевским, а также другими военными авторитетами. Они настаивали на принятии наступательной стратегии войны на уничтожение, которая требовала «полной милитаризации национальной экономики для создания инструментов для ведения современной механизированной войны». Концепции Тухачевского, которые выглядели более соответствующими революционным идеалам советского государства, одержали верх.
В разработке теории глубокой операции непосредственное участие принимали военачальники и теоретики В.К. Триандафиллов, В. К. Калиновский, М.Н. Тухачевский и Г.С. Иссерсон. Зарождение теории глубоких операций в Советском Союзе относится к концу 1920-х. Основной предпосылкой её появления стало масштабное перевооружение Красной Армии, в результате экономических преобразований, намеченных первым 5-летним планом. Исходя из плана, Политбюро ЦК ВКП(б) постановлением от 15 июля 1929 г. «О состоянии обороны СССР» определило основные направления развития вооружённых сил. РВС и Наркомату по военным и морским делам СССР были поставлены задачи: по численности войск не уступать нашим вероятным противникам; в области техники на ряду с модернизацией существующего вооружения в течение двух лет разработать и внедрить в армию современные типы артиллерии, крупнокалиберные пулемёты; средства химической защиты; современные типы танков и бронемашин; скорее внедрить в серийное производство новые типы самолётов и авиамоторов. Для успешного решения задач технического перевооружения Красной Армии была учреждена должность начальника вооружений РККА. Первым начальником стал И. П. Уборевич, видный военный деятель. В июне 1931 г. его сменил М. Н. Тухачевский, ставший руководителем технической реконструкции Красной Армии. Созданный технический штаб в начале пере вооружения техникой, он сыграл большую роль в деле реализации двух первых пятилетних планов строительства РККА.
Базируясь на развитии военной техники 20-х гг. за рубежом и на перспективах оснащения Красной Армии, советская военно-техническая и теоретическая мысль правильно оценивала воздействие новой военной техники на военное искусство, считала целесообразным иметь массовую армию. В успешном решении всех этих проблем большую роль сыграли предвоенные пятилетки. Так, если в 1930–1931 гг. авиапромышленность выпускала в год 860 самолётов, а танковая – 740 танков в год, то в 1932–1933 они уже производили соответственно 2600 самолётов и 3770 танков. Эти данные выводили нашу армию на уровень передовых современных армий. Она меняла свой облик количественно и качественно. Создавались новые рода войск. Шла массовая подготовка технических кадров. Техническое перевооружение армии в корне меняло старое представление о бое и операции, оказывало большое влияние на развитие советской военной теории, приведшей позднее к разработке основ глубокой операции и тактике глубокого боя.
«Теория наступления современных армий в современной войне», разработанная замначальника Штаба РККА Триандафилловым и главным инспектором автобронетанковых войск Калиновским выявила огромный потенциал автобронетанковых войск в ведении наступательных операций. Первую приблизительную формулировку теории «глубокой операции» Триандафиллов дал в 1926 г. в работе «Размах операций современных армий». Она заключалась в том, что для прорыва фронта на оперативную глубину с учётом мощи средств обороны необходима мощная ударная армия. Такую армию он именовал «таранной группировкой». Именно «таранным» способом Триандафиллов считал возможным пробить сильную оборону противника. Основными средствами подавления и прорыва Триандафиллов называл артиллерию, в т. ч. тяжёлую РГК. При этом предусматривалось и массированное применение химического оружия. Что касается танков, то он писал об их определённой роли, однако в его работе 1926 г. они ещё не заняли центрального места.
Cвои разработки теории «глубокой операции» Триандафиллов продолжил в книге «Характер операций современных армий», которая была опубликована в 1929 г. Мощные удары «таранных группировок», считал Триандафиллов, способны привести к самым серьёзным политическим последствиям. «Глубокие и сокрушительные удары могут вывести из игры довольно быстро целые госорганизмы. По отношению к большим государствам эти удары могут привести к разгрому их вооружённых сил по частям, крупными пачками. Разгром вооружённых сил противника благодаря таким операциям, по мнению Триандафиллова, создаёт «условия для социально-политических потрясений». Форма удара – «односторонний таран» или «действия на скрещивающихся направлениях». В книге в рамках глубокой операции Триандафиллов предусматривал прорыв в оперативный тыл конницы и моторизованных частей, в т. ч. и лёгких танков и пехоты на вездеходных автомобилях. Он писал о возможности «глубоких проникновений в расположение противника» и «больших оперативных скачков». Как одну из важнейших тенденций в развитии военного искусства Триандафиллов отмечал «беспрерывные попытки превратить танк из средства тактического в средство большого оперативного значения». Он считал, что «новый танк должен участвовать не только в скоротечной атаке, при сопровождении пехоты в бою, но и во всех фазах преследования, вне поля сражения». Говоря о роли авиации, Триандафиллов писал, что она «стала и могущественным оружием непосредственного участия в сражении благодаря своим пулемётам и бомбам». Более подробно проанализировать тактику действий авиации при непосредственной поддержке наземных сил Триандафиллов не успел.