Страница 13 из 20
Так обстояло дело с этой теорией в Советском Союзе, иначе—в фашистской Германии. В то время как в Советском Союзе, после сфабрикованного процесса над группой высших военачальников во главе с Тухачевским: были развязаны массовые репрессии командных кадров, теория глубокой операции оказалась под запретом, на 3 года было приостановлено развитие бронетанковых войск , были ликвидированы мотомехкорпуса, что привело к существенному ослаблению Красной Арми и. А в фашистской Германии книга Г.С. Иссерсона, работы Тухачевского и Триандафиллова были переведены и их читали немецкие генералы, в частности генералы Луца и Гейнц Гудериан читали книгу Иссерсона «Эволюция оперативного искусства», из которой заимствовали теорию глубокой операции и идею создания танковых соединений в германском вермахте. В последующие годы созданные танковые соединения оттачивали тактическое и оперативное искусство их вождения. Большинство разведданных, в том числе и сообщённых Шпигельгласом, «Старшиной» и графом Нелидовым, указывали на принятую в вермахте для восточного похода тактику «блицкрига». Эта тактика массированного штурмового удара по обороне Советской границы с целью пролома. Для этого на направлении главного удара сосредотачивалась предельная оперативная плотность войск на ключевом участке прорыва. Но ничего секретного в этой стратегии не было. Ещё в 1934 г. в Германии были организованы танковые войска под руководством генералов Луца и Гудериана. Именно с помощью танковых войск, способных создавать для прорыва обороны противника танковые «клинья» и «клещи» была принята доктрина «тотальной и молниеносной войны». Военные руководители Красной Армии не могли не знать об этой стратегии хотя бы потому, что в те времена осуществлялась между германским и советским военным командованием соответствующая связь, в том числе и при помощи командировок отдельных военных руководителей в обе страны. Однако все те, кто был участником этой связи, кто профессионально знал о тактике и стратегии в соответствии с этой доктриной были уничтожены по приказу Сталина в 1936-1938 гг. В рамках этого общего дела о «Заговоре военных» суд дополнительно обвинил его участников в подрыве боеспособности Красной Армии путём недооценки кавалерии. Вредительство со стороны Тухачевского и поддерживающих его Уборевича и Якира расценивалось судом как настойчивое внедрение концепции ускоренного формирования танковых соединений за счёт сокращения численности и расходов на кавалерию. С резким осуждением концепции выступил на суде С.М. Будённый. Председатель суда Ульрих неизменно спрашивал: «Вы подтверждаете показания, которые давали на допросе в НКВД?» Когда Тухачевский, Якир, Корк, Уборевич пытались что-то разъяснить, Ульрих обрывал их: «Вы не читайте лекций, а давайте показания». Однако подсудимые продолжали утверждать, что они правы, что будущая война будет войной моторов… Желание подсудимых обратиться в правительство по поводу отстранения К. Е. Ворошилова от руководства Красной Армией, судьи расценили как вынашивание террористических намерений в отношении него. Остановимся более подробнее на этой самой мрачной странице в истории СССР.
ПРОТИВОСТОЯНИЕ КОННИКОВ И ТАНКИСТОВ И ЕГО ПОСЛЕДСТВИЯ.
Удар по сторонникам танков и теории глубокой операции.
Теория глубоких операций была принята в РККА и включена в 1936 г. во Временный Полевой устав (РККА ПУ-1936). Таким образом, были созданы все условия для развития в Красной Армии мотомеханизированных (бронетанковых) родов войск. Вместе с этим были созданы все возможности для выработки истинной стратегии глубокой операции ведения современной наступательной победоносной войны. В 1936 г. с учётом теории «глубокой операции» проводились масштабные маневры Белорусского ВО. Ими руководил И. П. Уборевич, которого исключительно высоко как военного профессионала оценивали Г. К. Жуков, И.С. Конев, К.А. Мерецков и др. «Английские, французские и чехословацкие генералы присутствовали на маневрах Красной Армии и воздавали хвалу офицерам, солдатам и её технике, хвалы эти были вполне заслуженны. Имя генералов Якира и Уборевича, командовавших Украинским и Белорусским военными округами, с уважением называлось на страницах мировой печати. В маршале Тухачевском видели будущего генералиссимуса». Но этого не случилось, просуществовала теория недолго, так как в 1937 г. её, после сфабрикованного дела «За говор военных» над группой высших командиров РККА во главе с маршалом М.Н. Тухачевским, сторонников механизированных (танковых) соединений, и осужденных к расстрелу, в верхах Красной Армии объявили «теорией глубокого предательства». В архиве ГВП находится уголовное дело : «По обвинению М.Н. Тухачевского, И.П. Уборевича, И.Э. Якира, А.И. Корка, Р.П. Эйдемана, Б.М. Фельдмана, В.М. Примакова и В.К. Путны в совершении преступлений, предусмотренных п. б. ст. 58, ст. ст. 587, 588, и 581 УК РСФСР». Измена Родине, террор, шпионаж, создание контрреволюционной организации. Это перечень самых тяжких преступлений перед Родиной. Из Справки на арест: «органы НКВД располагают данными о враждебной деятельности…» О самой деятельности ничего конкретного. Нет и санкции прокурора на арест. Между тем всего полгода прошло после принятия новой Конституции. В ней записано: «Никто не может быть арестован иначе, как с санкции прокурора». Известный руководитель советской внешней разведки Павел Судоплатов в своих мемуарах писал: «Уголовное дело против Тухачевского целиком основывалось на его собственных признаниях, и какие бы то не было ссылки на конкретные инкриминирующие факты, полученные из-за рубежа, начисто отсутствуют. Если бы такие документы существовали, то я как заместитель начальника разведки, курировавший накануне войны и немецкое направление, наверняка видел бы их или знал об их существовании».
О том, как фабриковалось это дело и как выбивались «собственные показания», можно судить по материалам дела по реабилитации ГВП. Уже при Ягоде имели место факты принуждения арестованных к признанию вины путём физического воздействия на них, о чём знал Сталин. Особенно широко физическое насилие стало применяться при Ежове (известно изречение «ежовые рукавицы»). Сталин так разъяснял «санкцию» на избиение неподатливых арестованных: «Известно, что все буржуазные разведки применяют методы физического воздействия против представителей социалистического пролетариата и притом применяют эти методы в самой отвратительной форме. Возникает вопрос, почему соцорганы госбезопасности должны быть более гуманны по отношению к бешеным агентам буржуазии и заклятым врагам рабочего класса и колхозников. ЦК ВКП(б) считает, что методы физического воздействия должны, как исключение, и впредь применяться по отношению к известным и отъявленным врагам народа и рассматриваться в этом случае как допустимый и правильный метод». Санкция ограждала следователей-авантюристов и садистов от какой-либо ответственности за глумление над людьми, запросто объявленными «бешеными агентами буржуазии, заклятыми врагами» и лишенными всякой возможности на защиту. Как добывались «доказательства» о военном заговоре с участием Тухачевского? Каким предстал на первом допросе перед следователем-капитаном Ушаковым-Ушимирским, арестованный маршал: «В гимнастерке без ремня, с оборванными петлицами, на которых совсем недавно были маршальские звезды. А на гимнастерке зияли следы от вырванных с неё знаков – орденов боевого Красного Знамени». Кто он теперь? Да ник то… Отсюда соответственно обращение с ним. Не случайно на протоколе допроса Тухачевского осталось несколько «бурых пятен». Проведенная судебно-химическая экспертиза дала заключение: «Это – следы крови человека» … Прежде, чем составить протокол, в котором значилось, что Тухачевский стоял во главе заговора, «опытный» Ушаков решил «ошеломить» арестованного мар шала изобличающими его очными ставками. К ним уже были «подготовлены» ранее сослуживцы Тухачевского комкоры Примаков В. М., Путна В.К. и Фельдман Б. М. Положенных по закону протоколовочных ставок в деле не оказалось, они видно, не составлялись. Ушаков заставил Тухачевского написать несколько заявлений на имя Ежова с признанием своей вины в организации заговора.