Вторжение

Да, воевода оказался крут и скор на расправу — но тем самым сумел наладить железную дисциплину!

Оставшаяся же часть его войска была определена в «вылазную» группу — то есть ее ратники должны были ходить на вылазки за стены потайными ходами. Но во время штурмов эти воины являлись также и оперативным резервом Шеина, который он мог бросить на любой из участков стен по мере необходимости — что и произошло во время первого штурма града…

Взяв небольшую паузу — прочистить севшее горло — запорожец продолжил:

— После первой, неудачной для ляхов атаки, стоившей наемникам и шляхтичам больше полутора тысяч жизней, Шеин и вовсе приказал засыпать ворота землей. Ходкевич же решил вести «минную войну», пытаясь подвести подкопы с взрывчаткой уже под стены. Но защитники Смоленска каждый раз узнавали о подкопах и успевали вырыть собственный подкоп навстречу — а затем подрывали минную галерею вместе с наемниками-немцами… Потери их оказались столь значительны, что в итоге Ходкевич отказался от попыток подвести мины. Но вместо этого гетман развернул три сильных батареи: одну на Спасской горе, одну за Днепром, и одну у реки Чуриловки, после чего начал обстрелы крепости. Но и защитники ее ведут довольно меткий огонь из пушек, дотягиваясь порой и до королевского лагеря! Кроме того, в последнее время московиты стали довольно часто ходить на вылазки. Разок сумели даже захватить целую хоругвь одного из польских отрядов…

Я кивнул, рассеянно размышляя над рассказом Богдана. Все, что он мне поведал, я, в принципе, знал и ранее — разве что расположение польских батарей будет лучше посмотреть на местности. В остальном же… Успехи смолян в «минной войне» обусловлены тем, что при строительстве ключевых русских крепостей (Пскова, Китай-города в Москве, того же Смоленска) наши зодчие обустраивали так называемые «слухи».

Если коротко, слух — это такой подземный тайник-подкоп. Рыли его за пределами обвода крепостной стены в виде крытой траншеи, облицованной каменной кладкой. Стенки ее также обшивались медными листами, усиливающими любые подземные звуки — и дежурный в слухе мог вполне четко различить работу в минной галерее врага, тянущейся к стене, мог указать также верное направление. И вскоре навстречу минной галерее врага защитники русской крепости — Пскова во время осады Стефаном Баторием или же Смоленска в настоящее время — тянули уже контрминную галерею…

Но то, что не сумели сделать немецкие наемники, сделает этой зимой холод и зарождающийся голод, да летящие в крепость бомбы и каленые, «зажигательные» ядра, отправляемые в полет польскими мортирами. Да и во время вылазок за теми же дровами (как банально, да⁈) русских ратников погибнет немало… Нет, зиму 1609 — 1610 годов гарнизон Шеина перетерпит, и летом 1610 года выдержит все вражеские штурмы. Тогда из Риги под Смоленск наконец-то доставят мощные, «проломные» орудия — и, несмотря на все вылазки смолян, мешающих возведению осадных батарей, поляки их достроят. После чего сделают несколько проломов в стенах огромными ядрами — однако защитники крепости, также, как и при обороне Пскова, успеют насыпать за брешами вал, и отразят все вражеские атаки… Более того, после очередного королевского ультиматума Шеин успеет подвести под батарею тяжелых орудий собственную минную галерею — и подорвет ее вместе с пушками!

Однако, даже отразив все штурмы летом и осенью 1610 года, воевода город не удержит. Очередная голодная зима уже бесповоротно подорвет силы защитников — и во время решающего штурма 3 июня 1611 года, ратников на стенах просто не хватит, чтобы отразить натиск ляхов, наемников немцев и запорожских казаков… Бой переметнется на улицы — а заодно начнется и беспощадная резня гражданского населения. И когда обезумевшие от вседозволенности и крови поганые вороги ворвутся в Мономахов собор, начав резать женщин и детей уже внутри храма, некто Андрей Беляницын из посадских людей подорвет немалые запасы пороха под собором… Вместе с укрывшимся в нем жителями — и выродками, устроившими в церкви бойню.

Сам воевода Шеин будет до последнего отстреливаться в одной из башен, укрывшись в ней с семьей и несколькими верными воинами. Лев Сапега позже напишет, что Михаил лично убил с десяток немецких наемников — но все же сдался, поддавшись на уговоры членов семьи. Очевидно, в случае неминуемого штурма башни никого из них уже не пощадили бы… Воеводу запытают едва ли не до смерти, после чего увезут в Польшу, где он будет пленником долгие восемь лет — а его семью пленят, распределив между польскими вельможами.

О дальнейшей судьбе ближних Шеина, я, честно сказать, ничего и не знаю…

Отослав Богдана отдыхать и улегшись на собственное ложе из лапника и постеленных сверху шкур, я задумался о ближайшем будущем, ставя перед собой цели на ближние и дальние перспективы — как и обещал реестровому черкасу… Итак, на ближнюю перспективу сейчас самое важное — это найти базу с теплым жильем, желательно где-нибудь в лесах подальше от осажденной крепости. Далее необходимо развернуть отряд — вооружив хотя бы всем трофейным огнестрелом новобранцев, а это как ни крути, нужно еще две дюжины воев поставить в строй. Впрочем, учитывая, что жители большинства занятых поляками деревень бежали в леса (кто уцелел) — и горят жаждой мести за учиненный интервентами беспредел! — вряд ли у меня будет недостаток в добровольцах…

Но это только первоочередные задачи.

Я не могу знать, насколько эффективно действовал мой предок в моем прошлом — и будем честны, вряд ли Тимофей Орлов сумел сыграть решающую роль в том, что Смоленск сумел продержаться эту зиму. Но все же, все же… Все же перехватив еще несколько обозов польских фуражиров, я мог бы подготовить достаточно припасов для защитников осажденной крепости. Вот только как их передать в город, если все ворота завалены землей? Вряд ли я также сумею наладить с гарнизоном связь, чтобы согласовать очередную вылазку и доставку провианта в Смоленск, хотя…

Хотя…

Постепенно в голове начал зарождаться план. Довольно авантюрный план, основанный на моем знание истории и изрядной дерзости, бывшей как видно, сильной чертой характера моего предка — и передавшейся мне после «переноса».

Итак, начнем со знании истории. При осаде Троице-Сергеевой лавры, а конкретно во время недавнего третьего штурма (ночного), немецкие наемники открыли огонь по русским ворам-тушинцам, решив, что их пытаются атаковать двинувшиеся на вылазку защитники крепости. В другом месте ситуация повторилась уже с тушинцами и поляками… Соответственно, обстрелянные воры открыли ответный огонь, завязалась рукопашная — а начавших драться между собой воинов Сапеги «приголубили» пищальным и орудийным огнем защитники монастыря.

Ни о чем подобном при осаде Смоленска я не слышал — но что мешает мне разыграть карту «казаков»? Что, если увеличив отряд хотя бы до сотни воинов, часть бойцов позже я «обрею» в запорожцы (образ вполне можно подготовить, обрив волосы на голове до чуба-хохла и вислых усов) — и натравлю их на ляхов? Бой с немецкими наемниками мне не столь выгоден — между ландскнехтами и казаками нет таких противоречий, как между поляками и черкасами. Но если ударить даже небольшим отрядом ряженых запорожцев по полякам, подняв стрельбу и шум — да отправить к казакам человека, истошно вопящего, что ляхи напали на них⁈ Последствия будут определенно непредсказуемы — но бой однозначно начнется!

И этот бой наверняка отвлечет внимание пушкарей на польских батареях — и в тоже время привлечет внимание защитников Смоленска. Если удастся заранее их предупредить о готовящейся диверсии — например, кто-то под личиной казака подберется к самой крепости, и отправит за стену стрелу с посланием (практически «Корсуньский» сюжет!) — то защитники сумеют подготовиться к вылазке. И тогда, во время ее, при определенном везение (а точнее уж по Божьей воле!) мы проведем в Смоленск санный обоз с едой. Кроме того, сами сани можно будет позже порубить на дрова…

Ну, и если рассматривать «программу максимум» — то с большей частью отряда я (под видом все тех же черкасов!) могу напасть на одну из батарей, что ближе всего находится к стоянке запорожцев. В конечном итоге будет достаточно прорубиться до порохового погреба батареи и поджечь его, чтобы все вокруг взлетело на воздух!