Страница 52 из 83
Один стол не иначе как главный, развернут наподобие учительского. Сидящий за ним может видеть все, что происходит в кабинете. На столе компьютер, всякие бумаги, а рядом на полу большой сейф с открытой дверцей.
Кое-где стояли забытые микроскопы, и прихватить один с собой хотелось невероятно. Увы, это слишком похоже на воровство, хотя здесь они без толку рассыплются от времени. Но дома спросят — откуда взяли, распереживаются и не отстанут.
У дальней стены мы обнаружили непонятный аппарат — что-то наподобие старенького телевизора (не голограммного), к которому проводочками присоединялась медная пластина с грубо нарисованной ладонью. Никто из нас такого не видел. Прибор экспериментальный — кое-где провода замотаны изолентой, а края пластины очень неровные.
Артем, не долго думая, нажал кнопку, и телевизор включился. Пошипел и заработал.
Вот только заработал он странно. На белом экране возникла черная надпись — "положите руку на пластину и прибор скажет, чего вы хотите на самом деле".
— Нее, — протянул Артем. Глеб ничего не сказал, просто отвернулся. Ладно, я притворюсь самым храбрым.
Положил руку. Ее электрически защипало, и надпись сменилась другой — "вы хотите выкинуть лишнее из головы и жить счастливо, как все".
Я схватил телевизор и бросил его под ноги. Экран со звоном разлетелся, на осколках замерцали искорки.
— Ты свихнулся? — Артем схватил меня за руку. Затем и Глеб сжал пальцами мой локоть. Тоже решил, что я спятил.
— Нет, — ответил я.
— Тогда зачем разбил его? Не понравилось, что он сказал?
— Не понравилось.
— Ну ты псих. Сейчас хоть успокоился?
— Успокоился.
— Надо глянуть, что на столе, и двигать отсюда, — произнес Артем.
Но потом довольно добавил:
— Хотя как круто…
И в этом он действительно очень прав.
Бумаг интересных не нашлось — одни списки веществ и реактивов, зато включился компьютер, и безо всяких паролей. Правда, большая часть содержимого из памяти была удалена, осталась лишь военная база москвичей. Прикольная штука. Печатаешь свое имя и компьютер выдает на экране информацию — год рождения, где живешь и где учишься. Напротив наших фамилий — код из двенадцати цифр, а в конце, через черточку, к нему приписана буква "Н". Знать бы, что это означает.
В открытом сейфе хранились только камни. Видимо, их тут исследовали. Один привлек внимание — округлый, как галька, с красно-золотыми вкраплениями. Я взял его и сразу выронил — он ударил меня током. Легонько, но неожиданно. Как медная доска разбитого мной прибора, хотя и посильнее. Я поднял камень с пола, принялся снова рассматривать. Больше он меня током не бил.
— Дай посмотреть, — попросил Артем.
— На, но учти, он электричеством бьется.
Артем взял камень и улыбнулся.
— Да, ударил… хихи.
Потом камень подержал в руках и Глеб.
— К-колется! Наверно, это метеорит. Д-давайте возьмем с собой.
Правильно. Тут он будет зря лежать, а нам зачем-нибудь пригодится.
14
…Я сказал, что на столе не нашлось интересных бумаг? Беру свои слова обратно. Частично обратно, потому что интересная бумага нашлась под столом, и оказалась не бумагой, а так, обрывком какой-то записки… но очень интересным! И непонятным, ведь "интересное" и "непонятное" — они как близнецы-братья.
"Я знаю, что меня никто не будет спрашивать, но если спросит, отвечаю: я категорически против использования этого еще не исследованного "средства" для борьбы со страхами. Лекарство может оказаться хуже болезни. Конечно, вызываемое "объектом" состояние проходит со временем, а после уничтожения "объекта" — мгновенно (тут надо заметить, что если "объект" был относительно большой и воздействие оказалось сильным, то после ликвидации "объекта" человек напрочь забывает, что с ним происходило, а если маленький, то все помнит, и что "объект" может влиять лишь на ограниченное число людей). Но! Расскажу только об одном наблюдении: рядовой Т. после "контакта" заявил, что ему такая жизнь очень нравится, что он начал мысленно общаться с "объектом" (называя его "посредником), и тот теперь подсказывает, что ему делать. Первым делом он почему-то подсказал сорвать плакат с изображением Солнечной системы, а вторым потребовать для "объекта" еды (какой-то бред).
А что насчет кошмаров (ну хотя бы их большей части), то, думаю, они объясняются просто и нефантастически — в откопанных тоннелях где-то стоит ржавая "машина призраков" времен Екатерины Второй и все еще работает".
— Машина призраков? — спросил Артем.
— Ага, — ответил Глеб. — Древние сектанты делали их, чтоб н-насылать видения.
— А что за "объект"? Что он делал с людьми? Где он?
— Не знаю. В лабораториях п-полно всякой всячины. Ученых хлебом не корми, д-дай только изобрести что-нибудь сумасшедшее. Н-но все наверняка вывезли при эвакуации.
Когда мы уже вышли в коридор, Глеб захотел вернуться, что-то еще глянуть на компьютере. Постоял около него, постучал кнопками и почему-то грустно сказал:
— М-можем идти.
И добавил:
— Идти н-назад! Хватит, н-наверное!
— Не, еще надо посмотреть, — помотал головой Артем.
15
И чего на меня нашло, подумал я, когда мы отправились дальше. Расколошматил телевизор. Расстроился от того, что в глубине души я хочу не отличаться от других.
Однажды я читал фантастический фильм. Это не оговорка, именно читал. Статью о нем в журнале "Искусство кино", ведь кто меня пустит на взрослый фильм! К тому же "интеллектуальный" — так его скромно называли. Он интеллектуальный, а я маленький, мне еще рано. Ну хоть журнал взять в библиотеке могу. Этому, кроме кривых взглядов — "ишь, умник нашелся", никаких препятствий.
В статье говорилось, что главный герой в финале узнал, какие неизвестные ему самому желания у него внутри таятся. Не очень хорошие! Выяснил, что он на самом деле ужасный человек. При помощи древней неземной машины, умеющей читать мысли и не только читать. Я всего лишь подумываю стать таким, как все (невелико преступление), а его мечты вообще никуда не годились.
Закончилось кино печально. Всемогущее инопланетное устройство исполнило подсознательные просьбы. Умные фильмы счастливо не заканчиваются. Интеллектуалы любят, когда плохо.
Но у меня появилась мысль. Я понял, что я есть то, чего я хочу, что мне нравится, что для меня важно в обычной жизни, а прячущееся глубоко в моей черепной коробке — не совсем я, и если там обитает что-то зловредное, сохранившееся в тысячелетней генетической памяти, то с ним надо бороться и не винить себя за его существование.
Это как страх — встречаются люди, которые ничего не боятся, непробиваемые от природы, а если ты не такой, то просто сопротивляйся дрожи в коленках и старайся со временем измениться. Может, мои далекие предки поедали пленных врагов и удовольствие от кровавого ритуала до сих пор живет у меня где-нибудь под темечком. Но я за это не отвечаю! Никого я съесть не хочу, даже если подерусь с ним. Поэтому говорить "на самом деле ты хочешь другого" глупо и неверно.
Думал и раньше об этом, но все равно разбил ни в чем не повинный прибор. Обиделся на железяку.
16
Третий КПП. Мы глубоко зашли в эти безумные тоннели и уже устали бояться.
Устали, но боимся! Из последних сил.
Пропускной пункт вырублен в стене, закрыт решеткой, внутри стол и телефоны. Лампа зажглась, чуть-чуть отогнала темноту.
"Докладываю Вам, что сегодня в полночь рядовой К. неожиданно впал в транс и сказал: я никто, я жил всегда, я вечен, мне нравится в этом теле, коммунизм — нескоро. Потом очнулся и не вспомнил, что с ним произошло. Жду Ваших указаний".
"Дежурному на КПП. Приказываю сидеть за решеткой и никому ночью не открывать, даже если придет кто-то похожий на командира части и замогильным голосом потребует впустить его. В таком случае следует позвонить командиру части в спальню, и если он возьмет трубку, считать настоящим командиром того, с кем разговариваешь по телефону, а не того, кто сейчас грызет прутья решетки. На пришедшего приказываю не обращать внимания и заниматься работой с документами. Он повоет, поскребется, пожалуется на жизнь и уйдет к себе в темноту. Командир части 51–17".