Страница 3 из 10
А заводь потупила частью слова
Мечты, о тонком имени и потеряла смерть.
Нет больше участи страдать своим умом,
Он ханжески извёл досужий хохот
Над собственной персоной в миг воткнув
Свои излюбленные стрелы бытия.
Одни они, лишь гложут смерть твою,
Пленяют век на тоненькой отраве
И между строчками о слове наяву —
Ты убеждаешь жизнь на этом берегу,
Что личный эгоизм ему – покорность блага.
Не вдумался отживший декадент
Творя свои симфонии над прошлым,
Желания вонзить упорный яд
Под социальный визг дремучей пустоты,
Когда приходят за одним из нас —
Потомки интеллекта в дар чудес
И обещают смерти новый бег
В сиюминутной дерзости конца её преград.
На этот фосфорный мерцающий обряд
Ты положил искусственные тернии,
Сложа свою опору слова над потерей
Внутри истории о чуткости любви.
Она грядущим грандиозна в мире,
Пленяет сердце и опять умом зовёт
В твой миф о парадоксе свойства слова,
Над этой безысходностью, смотря в себя.
Не ты ли властвовал умеющим любить
Свои нетленные картины повседневности,
Печатая об этом взгляде диалект,
Он – страх на современном счёте им,
Крадёт свою печать и словом мирно
Становится как личный декадент,
Снимая волю из обрывков мира,
Пленяя воздух в сердце над судьбой.
В который миг ты эхо из ума,
Скитающихся черт отравы после,
Изводишь частью эйдоса свой стих,
Коль скоро страху мифы не дают
Сегодня одолеть причину стиля,
Обдумав долгое над этим словом «шанс»,
Создав иллюзии из собственной души,
В которой нет остатка гедонизма?
Надело Солнце из мешка любовь,
Казалось ей, что жизнью одолело
Свою печаль под истиной быть смертью
И ставить сложный формы декаданс,
Но личный ад спадал на ложь внутри,
Стекая вечностью небесной красоты
В художественных линиях барокко,
Преобразуя долгий поля ренессанс.
Одна любовь осталась ей последней,
Отжившей юностью из праха слов благих,
В чьём месяце уносит ревность – страх,
За этим миром прикрывая гордо.
Отличный ли мотив успел сказать,
Додумывая голый месяц праву,
Что он один и честью снова рад бы —
Успеть иллюзии картины слов снимать,
Но дух барокко притаил нам смерть
И ждёт под философской темнотой
Её обыденное утро слов – мечтой,
Стихии ложных чувств и стиля мира.
На этом взгляде точное в любви
Износит чуткий пафос в дрожи слов,
Опустошая склеп пародии другой,
Оставленной над пропастью невзгоды.
Но из мешка ты снова вынимал
Свою тоску и жил проворно адом,
Из старых черт аллюзий стал рабом
Своей искусственной души – её награды,
За эго не заметил только стиль,
Стекая на понурый слой Земли
Из этой вечности, утопленной как яд,
Давления пародии на мифы красоты.
Не объяснил тебе твой гордый силуэт,
Что этот день становится наградой
За каждым месяцем, его спокойным сном
И оперившимся искусством быть войной.
Считая новый век готовой красотой,
Уже явившей участь и нетленный стиль,
Досужим отрицанием быть лишним,
В природе думая за взглядом темноты.
Не ужас сковывает тонкие черты,
Услужливо топорщась нам вослед,
А этот холод из спокойной тени мира,
Всё внутренне ища свою любовь.
Упущен свод из маленькой души,
Неясно, как же стать внутри последней
Декадой символизма в смерти здесь,
Не оборачиваясь призраком из тени,
Усиленно смотрел в свои огни
До этих смыслов не дотронувшись столетием
Сегодня ровный склад работы лжи,
Души его похожего наследия.
Демократически не слепит ножны им,
Склонив манерный искус декадента
В твоей игре, что думает о личном
Притворстве порчи за своей спиной,
Немного укротив за этой тьмой,
Последней роскошью ты выжил из ума,
Она спасала редкое затмение
Иллюзий сердца непроглядной ночи.
По этим снам ты затопил умом
Свой реверанс и стал концом наследия,
Частичной повести происходящей в том
Подобии народной глубины ума.
Не дотянувшись смыслом правит трон
Из неги преисподних черт над памятью
Твоей души ли – ставшей смертью нам,
Или утопии под клетчатой преградой?
Не объяснил свою потерянную дрожь
Ещё один катарсис в снах пророчества,
Затеял мирный ад и с ним мораль
На этот берег вынесло войной.
Знакомый оберег ты вновь берёшь
Из выемки сплочённых черт других,
Чтобы опять достигнуть воли глупых,
До этого доступных лени гнусных —
Эквивалентов мании природы дорогих.
Они толпятся в слаженном бреду
И стелют мир под носом чалой правды,
Но информация как посох нам в душе
Не достигает цели права под умом.
Её слоновий формы вольный склеп
Сегодня обращает стены к миру,
Как каждая звезда из чёрных мест
Скитания под жаждой слов благих,
Пока укроет ницшеанский ад
Свою проблему декаданса близкого
Ты – верный спутник и формальный раб
Его утопии под личным светом глупого.
Цифра на цифру не бьётся душой,
Стелет посредник стрелу из затмения
Новому правилу думать над сердцем,
Высказав сложные мифы к лицу.
Слажен к приятному сон из приметы,
Волей отложен на мире из прошлого,
Образом шепчет, что гиблое мира,
Но не доказан на смерти из линии.
Лишь на строфе опирается точкой
В смыслах лицо из погоды столетий,
Ценностью ищет причины от грусти
На недоказанном сердце из благ.
Как неприятно в аду быть оставленным,
Мёртвым и слишком упорным душой,
Что из гнетущего склепа над пройденным
Ты вынимаешь свой мир, как осколок.
Нет ли ему утончённой руинам мечты
Видеть примету и слаженный ад напоследок,
Выстрелом сложного толка уже не уйти
И не отнять иллюзорной беды на уме,
Встал и остался ты в этом чалом бреду,
Роскошью льётся твоя неприметная воля,
Чтобы оправить историю в цифрах любви,
Сложной системы упора внутри глубины.
Над философией тона она пробегает,
Слепит и снова старается выждать мечту,
Сном о последнем, в котором его не успеет
Здесь утомить за простором уставшей души.
Нет и её, от которого смысла ласкает
Стоны вопроса из проз засмотревшихся лиц,
Но из простора умом не выносит упорно
Самая подлая смерть над одном берегу.
Вымыслом быть неприятно и сном одному,
Как идеалом летать над иллюзией гладко,
Снова смотря на окно из проблемы потом
Ты одичал на просторах из цифры умом,
Сделал своей теоремой «пути напоследок»,
Чувству пространства нечаянной боли ума —
Ты обезличенный квант и реальность за сном,
Медленно движешь иллюзии ролью примет.
Будет ли ищущий свет за нетленным окном
Миром твоей обнадёженной лёгкости – править,
В этом просторе из цифры, что бьётся потом,
Чтоб не увидеть искусственный почерк реальности?
Не забывая упор и неявный восторг
Ты отличаешь внутри утолённые ночи,
Здесь, за больной объективностью шепчет восход,
Где – то иллюзией став человеческой прозы.
Им непонятен твой стыд и манерный укор,
Спало безоблачной нивой простое умом,
Цифры забегали пропастью между ревнивой
Болью отправиться в этот гнетущий надзор.
Нет и ему расторопного света за рамкой,