Полночь

Большинство смертельных схваток заканчивается в течение короткого времени, пара минут не больше, дорогие друзья. Это малоизвестный факт — особенно для тех из вас, кто предпочитает читать о них, а не участвовать. Но на самом деле требуется лишь одна ошибка, чтобы обречь себя на смерть, когда кто-то замахивается на вас большим и острым куском металла.

Искаженное в крике лицо подростка мелькнуло передо мной, я едва успел выхватить свои мечи. Он пытался меня запугать, но не знал, что я не чувствую страха. Вернее я не чувствую своего страха, а вот от него отчетливо тянуло липким и сковывающим словно вязкий клей, который наливает тяжестью твои руки и ноги, мешает думать. Он боялся, и пытался криком заглушить это чувство. Наши мечи, издав жалобный стон, слились в мимолетном поцелуе. Слились лишь для того, чтобы ровно через секунду вновь отскочить друг от друга. Я протанцевал назад, чуть не запнувшись об ящик. Затем отбил его удар и нанес свой.

Парирование. Удар. Блок. Выпад. — все как меня учили последние два месяца. Мечи со свистом выводили в воздухе почти гипнотические узоры. Места было мало и я встал на линию, чтобы закрыться первым противником от второго, чтобы они мешали друг другу, отступая в проход между ящиками.

Громила с длинным тяжелым солдатским мечом хотел вступить в бой, но с одной стороны ему мешали ящики, с другой у него на дороге мелькал его младший напарник, мешая ему. Он, разозлившись, крикнул на него и оттолкнул в сторону. Именно этого я и ждал. Парень просто физически не мог отойти в сторону, а отбить двойной выпад, ему не хватало мастерства, это я уже понял по тем немногим ударам, что мы обменялись. Я ринулся на них, отгоняя громилу взмахом и закрывая подростка в углу. Я прям прочувствовал, как мой скимитар вспорол ему брюхо от края до края.

Малиновые витки внутренностей парня вывалились наружу. Его глаза широко распахнулись, меч выпал из ослабевшей руки, и придерживая свои рваные кишки он пытался засунуть их обратно. Он попытался заговорить. Попытался вдохнуть. Но во всем потерпел неудачу. И, забулькав алым, парень сполз по ящикам на пол. Он был вне игры, его оглушенный болью и скованный холодным ужасом подступающей смерти разум, шептал ему, что ему надо вести бой за выживание, пытаясь засунуть свои поврежденные внутренности назад.

Что может быть это ему поможет.

Мой маневр удался и я избавился от первого противника, но оказался слишком близко ко второму. Просто удивительно, как мало надо чужой крови, чтобы впрыснуть в тебя адреналин, мгновенно придающий силы и убивающий боль. Буквально дрожа от ярости, я обернулся и увидел, как он отшатнувшись от моего обманного выпада замахивается своим тяжелым мечом в страшном нисходящем ударе. Его искаженное лицо с оскаленными зубами и дико вытаращенными глазами — ни дать ни взять разъяренная собака, которая обзавелась к тому же сверкающим стальным клинком.

В ту самую секунду, когда, казалось, его тяжелый солдатский меч раздробит мне ребра. Я встретил падающий клинок, вкладывая в собственный меч всю свою быстроту и всю свою жажду жизни, заодно отступая назад. Но как бы там не было, я был всего лишь четырнадцатилетний подросток, роста и сил у меня было соответственно. Я встретил его удар левым мечом, и сила и ярость которую он вложил в удар отозвались глухой болью, через всю руку в плечо. Мой блок не помог, и его удар провалился вниз выбивая мой меч, чуть не развалив мне грудную клетку. Я отклонился назад, насколько позволял позвоночник, и вспышка обжигающей боли в груди дала знать, что он все-таки меня задел.

Но он допустил ошибку. Во-первых, набросившись на меня и вспоров мне двумя перекрестными ударами грудь и предплечье, он сделал шаг назад и выставил меч, описывая им в воздухе фигуры, вместо того чтобы продолжать кромсать меня и разом завершить начатое, а потом пойти помогать дружкам. Должно быть, он был так уверен в своей победе, что решил продлить удовольствие, поиграв со мной. Но какова бы ни была причина, он уступил мне преимущество, сделав этот шаг назад, приговорил себя. Он дал мне время встать в стойку, достать кинжал отчима вместо утерянного скимитара, как следует ухватить его и ринуться в бой. Я заметил удивление в его глазах, и это был сигнал для контратаки. Но самое главное было то, что Полночь материализовалась рядом с ним. Я отчетливо видел весь тот спектр эмоций; удивление, страх, и замешательство скрутившиеся в гремучую смесь у него в глазах. Он инстинктивно взмахнул мечом, пытаясь разрубить непонятный силуэт из теней и дыма рядом с собой.

Этой доли секунды мне хватило, чтобы кинуть в него скимитар отвлекая, и преодолеть те пару шагов, что нас разделяло. От броска моего меча он увернулся, изогнувшись словно скользкий угорь. Но тут я врезался в него, входя в клинч, делая его длинный тяжелый меч бесполезным. К тому же он был правшой, а я заходил как раз с правой руки, лишая его маневра. Он попытался меня ударить кулаком левой руки, но я уже был рядом и тычок получился смазанный. Я схватил его левое запястье правой рукой, идя на сближение с ним и воткнул кинжал ему в грудь. Я метил в сердце или в легкое, но из-за его удара попал в мягкие ткани под ключицей. Кинжал вошел по самую рукоятку. Он вскрикнул от боли, когда я завел за его правую ногу свою, закрывая на замок, держа его левую руку своей. В то время как его правая рука держала уже бесполезный меч между нами. Я успел еще раз вонзить в него кинжал, как он сбросил свой меч и схватил меня за руку с кинжалом.