Третий лишний

Насколько я понял, преподаватели в основном проверяли нашу посещаемость, просматривали результаты контрольных работ и домашних заданий, потом задавали несколько вопросов по тем темам, которые студенты могли не знать по каким-то причинам — и проставляли свою подпись в нужной графе. Я, правда, помнил, как мы сдавали тогда библиографию, но оказалось, что на деле всё было гораздо проще — нас разбили на группы, нашу троицу прикрепили к паре девчонок, которые неплохо разбирались в библиотечных карточках; они и помогли нам без каких-либо споров.

На философии я вообще только посветил лицом; экзамена у нас по ней в этом году не было. На зачете-семинаре замученная жизнью философичка спрашивала тех, в ком она точно была уверена; я в число передовиков философской мысли не попал, чему был несказанно рад. Определенные сложности возникли только на физике и химии, где нужно было решить по паре задач, но я справился.

В общем, эта неделя была, пожалуй, самой простой в моей новой жизни. Я сбросил груз будущего на двух людей, которые, я надеялся, были старше и умнее меня. В прошлое воскресенье Елизавета Петровна, удовлетворенная новой дверью и сделанным мною мелким ремонтом стен, отбыла на дачу.

В один из вечеров мы с Аллой прогулялись до гаража, где она внимательно слушала на «Романтике» купленные мною кассеты, а я раскидывал «Верховину» на мелкие запчасти, начав с покореженной передней вилки. Разрушения там оказались не слишком фатальными, хотя сам узел надо было менять целиком, как и переднее колесо. Но всякие тросики уцелели, что меня немного порадовало — я сомневался, что они будут ждать меня даже у самых лучших перекупов Сокольников. Заодно я разобрал двигатель, и вот там поводов для радости было немного — в идеале надо было подбирать новый поршень под цилиндр, если, конечно, у «жучков» найдутся детали с нужным допуском, менять свечу зажигания и регулировать сцепление — желательно, с заменой дисков. Предыдущий владелец всё-таки ездил очень неаккуратно, хотя «морж» Николай и уверял в обратном. Впрочем, он мог его купить уже с рук, что объясняло серьезный износ почти всего, а я мог забить на эту проблему, хотя было несложно поискать на толкучке в дополнение к колесу ещё пару деталюшек.

Параллельно я готовился к походу в Покровское-Стрешнево — но пока только умозрительно. Хотя и приобрел номер журнала «Радио» в киоске «Союзпечати» — не в надежде найти там нужные мне схемы, а чтобы освежить в памяти полученные когда-то знания.

А ещё Алла в четверг притащила мне джинсы — отечественное убожество, пошитое в городе Калинине. Она наткнулась на распродажу этого дефицита в универмаге у института и каким-то чудом угадала с размером — штаны сидели на мне очень неплохо.

***

Я втолкнул в кабинет нервного Дёмыча, закрыл за ним дверь и повернулся к грустному Жасым. Он был у Рыбки до меня, срезался на каком-то вопросе и был отправлен подумать над своим поведением. Он знал математику похуже меня, в первой жизни ходил сдавать зачет раза три, но экзамен тоже вытянул на «четверку», хотя и со второго раза. Дёмыча, насколько я помнил, ждали то ли три, то ли четыре свидания с Рыбкой, но в итоге он взял её измором в конце августа. В следующем семестре измор уже не сработал.

— Ну как? — спросил Жасым.

— Нормально, сдал, — я показал раскрытую зачетку.

— Уй… ненавижу тебя, — он улыбнулся.

— В понедельник вставай пораньше и дуй на кафедру, — посоветовал я. — Она будет принимать должников и будет в хорошем настроении. Если успеешь в первых рядах, то сдашь сто процентов и на экзамен успеешь.

В прошлой жизни Жасым решил не просыпаться слишком рано, потому что надо было ехать на удачу, с низкими шансами застать Рыбку на месте. Мне тогда удача улыбнулась, и я надеялся, что Казах прислушается к моему ценному совету. Ну а на нет — суда действительно нет. Если ему нравятся свидания с Рыбкой — кто я такой, чтобы стоять на пути его счастья?

Он же на мои пророчества лишь поморщился.

— Попробую, — сказал Казах с легким сомнением в голосе. — Слушай, Егор, я вот что подумал…

— Чего?

— Ну… просто я думал над твоим предложением… ну, про паяние и те штуки на платах…

— Декодеры? — уточнил я.

— Да, они. Там действительно большие деньги крутятся?

— Там пока ничего не крутится, — честно признался я. — Этот рынок придется создавать прямо с нуля. Объяснять людям, зачем им эти декодеры, в чем их выгода, почему они должны нам поверить и так далее. В общем, возни будет много, и денег поначалу мало, одни расходы. Но эти расходы я возьму на себя, у меня скопилось немного.

— Эм… а я-то тебе зачем тогда? — недоуменно спросил Казах.

— Одному сложно, — сказал я. — Человек не сможет успеть везде и всюду. С напарником всегда проще… особенно если есть доверие. От тебя надо умение паять нормальное… месяца за два обучишься, если филонить не будешь. Заодно будет, чем заняться на каникулах. Ну а в сентябре, помолясь, начнем — тогда и деньги пойдут.

— Как у тебя всё… просчитано. Обучишься… — протянул Жасым. — Меня отец запряжет так, что лишний раз вздохнуть будет некогда. Он как раз отпуск берет и ещё месяц за свой счет, будем мотаться по всей области… в общем, вот такие дела, брат.

Да уж, сурово у этих казахов с воспитанием подрастающего поколения. Жасым не сказал, по какой надобности его отец будет два месяца таскать сына по актюбинским степям, но в этом Казахстане ещё с царских времен сохранилась байская система, от которой тамошние кланы отказываться не торопились. Нацепили партийные значки, переименовали свои мажилисы в советы, окружают пришлых русских варягов заботой и теплом, а сами под коврами обделывают те же самые дела, что и в старые добрые времена. Я припомнил, что как раз в Казахстане произошел один из самых первых национальных бунтов в советских республиках — причем случится он, кажется, совсем скоро, через год или два. [1]

Жасым, конечно, на роль байского сынка совсем не походил, но я ничего не знал про его отца-казаха и уж тем более ничего не знал про его тайные дела с тамошней элитой. Может, он там подрабатывает кем-то вроде спецуполномоченного по сбору дани — тоже сезонная работа, которая, как известно, год кормит. Что-то вроде студенческого стройотряда, только на другом уровне доходов и расходов.

— Ну не знаю, — я пожал плечами, словно мне было безразлично, чем таким интересными занимает мой сосед по комнате на каникулах. — Попробуй найти время сейчас… понимаю, сессия и всё такое, но если этим заниматься, то надо заниматься. Я и сам пока в паянии так себе, мне тоже придется попрактиковаться от души.

Вернее, вспомнить давние навыки, поскольку паять я когда-то раз умел и, по отзывам, делал это неплохо. Во взрослой жизни это умение мне совершенно не пригодилось, но я надеялся, что сработает некий эффект велосипеда, как только у меня в руках окажется нужный инструмент.

— Я понял… — покивал Жасым. — А ты когда на тот рынок поедешь?

Я секунду поразмыслил.

— Завтра или в воскресенье, по будням там делать нечего. От Аллы зависит.

Откровенно говорят, от Аллы мало что зависело, разве что она могла поехать со мной — или не ездить. Но она вроде бы собиралась усиленно готовиться к экзаменам, а на моё внимание претендовать только вечерами. Впрочем, мне ещё надо было в Сокольники, а вот радиорынок как раз мог и подождать. В конце концов, без Горбачева — вдруг у моего Михаила Сергеевича и его верного Валентина всё получится — затеваться с декодерами смысла не было. Хотя как знать — крыша от госбезопасности во все времена считалась самой надежной, а Валентин вроде бы умел устраиваться.

— А, хорошо, — кивнул Казах. — Я тебе тогда вечером наберу и скажу, что надумал. Наверное, с тобой прогуляюсь, если ты не против.

— С чего бы мне быть против? — удивился я.

— Мало ли, — он вдруг посерьезнел: — Слушай, а молиться обязательно?

Я хотел хлопнуть себя ладонью по лицу, но сдержался. Вместо этого я улыбнулся и хлопнул его по плечу.