Запил под Хендрикса

— Хе, хе, хе. Может, вам еще ключ от квартиры?

Валера посмотрел по сторонам выразительно, потом наверх, и на Андрея глазами зыркнул:

— Вот что, парень, как говорится, не гони говно по трубам.

— О! — Андрей вскинул палец, — Тюремная лексика! Что же, уважаемый, думаете, мы все тут сидим и лапу сосем? Думаешь на лоха попал? Вот у меня твои соображения где!

И сжал пальцы в щепоть, как для крёстного знамения. Потом сам же вызвал для сантехника карету скорой помощи. Дело замяли откупными.

Болсуновы всем составом ходили в гости к Злобиным. Дружили семьями. Злобины пребывали в родственниках у каких-то академиков и неизвестно с чего кормились. Глава семейства, бородатый Игорь Злобин, находился в вечных переговорах с мастерами по дереву — заказывал у них деревянную мебель в народном стиле. Жена его, молодящаяся Софья Злобина, сидела дома, перемещаясь по комнатам в просторном сарафане, и ткала за настоящим ткацким станком. Дочка Зина шестнадцати лет, обладательница косы ниже пояса, приглашала в гости студентов-толстовцев, невесть где ею найденных. Казалось, что Зина не учится, не работает, а бродит по городу и в каждом закоулке выискивает толстовца.

Злобины привечали Болсуновых столом, выставляя глиняные миски с большими деревянными ложками. Игорь сам выстругал эти ложки и гордился.

— Ну-с, отведаем щец? — весело спрашивал он.

— Щи! — восторгался Андрей, брал ложку и шутливо стукал её держаком об стол. К веселью присоединялся и старший Болсунов:

— Щи давай! Давай щи!

И все смеялись. Вплывала утицей Софья, неся парящуюся кастрюлю. Один раз оттуда высунулась розовая человеческая рука, и Болсуновы всё же похлебали ради приличия, но потом, дома, художник Болсунов сказал:

— Это у них определенно перебор, да.

Однако на другие выходные снова ужинали у Злобиных. Не чуждались ужинов, но уже по будням, у других знакомых, которых между собой называли Чумазыми.

Порфирьевы, отец и сын, Борис и Степан, держали неподалеку, на узенькой Пролетарской улице — скорее даже переулке, нежели улице — сапожную коптильню. Копченые сапоги были в ходу осенью, зимою да ранней весной, а в остальное время Порфирьевы сидели без дела, иногда выдумывая потехи, на которые созывались все местные жители.

То возьмут и в самую жару устроят пробежку на лыжах по асфальту. То заходят в магазин на руках. Магазин местный располагался наверху крутого холма, так что представьте, сколько Порфирьевым пришлось отмахать с самого низу, где коромыслилась у подножия Пролетарская.

Глава 3

Начинается с кед

Больше мыслей об асфальт. Перед тем, как всё заострилось — вот верное слово — в сентябре, папа дал Сяве деньги и сказал — пойди купи кеды. В новую школу — в новой обуви. Может дело иначе повернется, как знать? Сява положил деньги под пятку в носок и поехал в китайский торговый центр. Увидел там черные кеды с желтыми шипами. Наверное, все чемпионы мира по футболу в таких если не голы на ответственных матчах забивают, то хотя бы тренируются. Купил, поехал домой на трамвае, довольный. А китайцев так и не увидел.

Пока этот железный козел — трамвай — вёз Сяву мимо депо, Сява вспоминал, как продавщица говорила с улыбкой — носить не сносить! Наверное, это те самые знаменитые китайские кеды, которые могли прожить с 1960 года по 1990 и остаться при этом чуть потрепанными, хотя исходили в них не одну туристическую тропу. Не те туристы, что сейчас блядовать по заграницам ездят, а наши обыкновенные туристы. Спортивный костюм, палатка, завтрак у костра, умывание в холодном ручье и всё такое. Еще транзисторный приемник. Включат и шагают след в след. Так было.

Сяве казалось, что стоит ему обуть эти кеды, и можно идти записываться в сборную. На массиве есть стадион, там вечно какие-то тренируются. Вот он туда, к главному тренеру. Дескать, хочу играть, записывайте. Команда уже собрана? А вы посмотрите на мою игру. Тренер ставит против него самого слабого игрока. На ворота. Говорит — забей. Сява — забивает. Потом тренер ставит сильнее. Потом самый сильный уже бьет, а Сява на воротах. Отбивает головой! Тренер такого не видел. Мяч от удара просто лопается. Бох! Звук такой — бох! Очень резкий, взрывной.

— Ну что, — говорит Сява, — Берете? Я могу так, на любительском уровне, а могу в большой спорт. Со мной у вас есть шанс пройти до самого верха. Держитесь меня и не пропадете.

Тренер ему, конечно, вырабатывает отдельное расписание. Когда вставать, что кушать, какие принимать витамины. Сява ему:

— Я что, мильянер? Нет у меня таких денег.

Открою секрет — профессиональные футбольные витамины стоят очень дорого. Бром и кальций в особой пропорции, совмещенные с особыми тибетскими травками. Тогда тренер говорит:

— Пошли со мной в аптеку.

Едут в самую дорогую аптеку города. И там все начинают думать, что тренер и Сява — голубые, и что тренер ему покровительствует, покупает барбитуру. Мол, из бутика зашли в аптеку за колесами. Сява тренеру грозит пальцем:

— Всё, мужик, я вычислил тебя.

Нет, не так, ничего он не говорит, а тренер везет его в ночной гей-клуб, и там все думают, что Сява голубой, там играет рок-группа, и Сява в перерыве между песнями выбирается на сцену, просит у музыканта гитару и объявляет в микрофон:

— А сейчас я покажу вам запил под Хендрикса.

И начинается танец кровавой силы, полет тяжелой деки. Викинг-берсерк один против многих, кругом враги, сам среди пустыни снежной. Нападайте, волки! Вввва. Стекла — вдрызг, и лица перекошенные, и тёплый, пьяный кисель в голове. Сява в кедах бегает по стенам. Смена центра тяжести по формуле ноль на массу. Тайная борьба дружбо.

Руки-ноги врозь, телескопический кадык наносит удар в область лучевого сплетения и человек в шляпе, наверное профессор, у него лицо и бородка профессора — пробит кадыком насквозь. Враг повержен и трепещет теплым мясом. Посреди главной улицы города. И все разбегаются.

Первый раз в новый класс. Сентябрь. Сява зашел раньше классной руководительницы, Евгении Ивановны. Хотел зайти вместе с нею, чтобы она его представила. В учительскую явился — там училки нету, она прямо на урок должна, того. Ну и все на Сяву смотрят, кто говорит — привет, а кто молчит. Он понимает, что надо как-то людей заинтересовать, поэтому садится на парту, приподнимает ноги, снимает кеды, потом натягивает на руки носки и прячется за учительским столом. Над поверхностью его сначала появляется одна рука в носке. Словно рот, она квакает:

— Бесплатное представление!

Слышен короткий ржач, потом еще. Это хорошо. Сява высовывает вторую руку:

— Приключения Смуглиии! Новая серия называется «Дегенерация».

Первая рука сказала:

— Я Смуглиии!

А вторая:

— А я учительница Евгения Ивановна.

— Я принес вам две таблетки дегенератина. Примите одну сейчас, а одну перед сном.

Надо же такому случиться, вот несчастье — именно в это время в класс зашла Евгения Ивановна и слышала всё, что говорил Сява. Попал парень! Училка оборвала представление так:

— А ты сейчас выйди. Вернешься с родителями.

Подобрав кеды, босой Сява потопал к двери, возле неё обернулся и бросил:

— Мать умерла, а отец очень занят.

Открывается загадочная страница истории семьи Савченко. Где мать Сявы, жена Николая? Последний утверждает, что вдов, однако сыну он рассказывал другое. Пришельцы. Искусственное осеменение. Рождение через задницу. Поэтому в нем задатки гения.

Сява остался ждать под дверью. В коридоре тихо, пусто, гудит и переливается длинная лампа под потолком. Стенгазета на стене — кто её нарисовал? Творческий человек. Такому всегда поручают. Умеешь рисовать, так потрудись. Сява подождет звонка, а когда училка выйдет на перемене, то — а ведь он не взял гитару, оставил её дома, вспоможительницу, души успокоительницу, мира сокрушительницу.

Тут в школе есть музыкальный кружок или местная рок-группа? Нехило бы попробовать туда влиться. У Сявы новое модное слово — нехило. Смена настроя вызывает смену модных слов. Было — кузяво, некузяво. Теперь — нехило. Пошел опять в учительскую. Там сидит за столом такая седая, с кудряшками, в круглых очках, чай из стакана пьет. Наверное сладкий чай. С дымком. Сява её спрашивает: