Восстание

Он жадно выпил воду большими глотками и поблагодарил ее.

Она улыбнулась, забрала у него стакан. Красивая и решительная, она стояла в двух шагах от него.

Георг устало откинулся на спинку коляски. Боль была настолько сильной, что свет померк у него в глазах. В голове билась мысль, что он теперь не одинок и эта красивая женщина сопровождает его в бесконечность. Он невольно улыбнулся.

Лисса подкатила коляску к дивану. Она поправила простыню, ловко взбила подушку. Каждое ее движение было таким уверенным, будто она уже давным-давно хозяйничала в этом доме. Она подняла его на руки, подумав, что он слишком легок для мужчины его возраста, и положила на диван. Поставив у изголовья стул, она села.

Время от времени она дотрагивалась до руки Георга, проверяя, спит ли он.

Между тем четыре военные машины с тремя американскими офицерами и десятком солдат подъехали к зданию тюрьмы. Прохожие удивленно провожали их взглядом.

По городу поползли слухи.

— Американцы пришли! Это их разведка! Уж с кем, с кем, а с американцами мы заживем как у Христа за пазухой! У них есть все! Они великодушны, им ничего не стоит поделиться с нами своим богатством. Русские уже не смогут занять наш город, а антифашисты ничего не сделают. Так что нечего им и митинг организовывать. Доктор Рюссель снова будет бургомистром: он уже не первый год занимает этот пост да и с американцами дружит.

— От священника пришло известие: приход американцев тесно связан с его бегством из города. Он сам говорил об этом, — объяснял кто-то. — Он перебежал к американцам через линию фронта. Священник отважился на такое, на что никто из нас не отваживался! Он превратил наших врагов — американцев — в друзей. Священник — настоящий герой!

— Еще неизвестно, станет ли нам легче, если город займут американцы! — с сомнением перешептывались другие.

Колонна американских машин остановилась перед воротами замка. Часовые, завидев американцев, не на шутку перепугались. Они, широко расставив ноги, встали перед воротами, держа оружие на изготовку.

— Только через наши трупы!

— Открыть ворота! — приказал старший по званию офицер.

— Зачем?

Водитель головной машины, не обращая никакого внимания на часовых, подошел к воротам и, отодвинув запор, распахнул их. Затем он выплюнул изо рта сигарету и бросил небрежный взгляд на лежавший в долине город.

Часовые со своих мест не сошли. Американцы медлили, явно не желая давить людей.

Переводчик американцев вышел из машины и попытался вести переговоры с часовыми. Он доказывал им, что держать оружие после подписания капитуляции запрещено и строго карается.

— Подождите, пока не придет товарищ Раубольд. Ждать долго не придется! — не отступались от своего часовые.

— У нас нет времени!

Но Раубольд уже сам шагал по двору к воротам.

— Ваш бургомистр сообщил нам, что вы арестовали фашистов, — безо всяких комментариев начал американский офицер.

— Да, это так. А чего вы хотите?

— Я хотел бы посмотреть на них, разобраться, что они за люди. Не вздумайте с ними что-нибудь сделать.

— А что с ними можно сделать? Они сидят под замком в целости и сохранности…

Американец понимающе кивнул.

Раубольд повел американцев в замок. Американцы делали вид, что их больше интересует сам замок, чем заключенные. Раубольд вел их, словно высокую инспекцию. Они по очереди подходили к каждой камере и заглядывали в «волчок», затем шли дальше. Раубольд никаких объяснений американцам не давал и двери камер не открывал. Американцы вели себя так, как будто присутствовали в театре на спектакле.

— Не понимаю, зачем вам потребовалась эта прогулка перед камерами военных преступников? — спросил Раубольд.

Американцы сделали вид, будто не слышали этого вопроса.

— Я больше не могу смотреть на них, меня так и подмывает взорваться…

— Почему?..

Дальше Раубольд сопровождать американцев не стал, они пошли одни.

Вернувшись в кабинет Раубольда, американцы спросили:

— Кого вы арестовали?

— Фашистов, — ответил Раубольд с выражением удивления на лице. — Самых заядлых нацистов.

— Их звания?

— Штурмфюрер СС Бахман, штурмфюрер СС Даме, штурмфюрер СС Нестман. Руководителя нацистской партии в Вальденберге мы, к сожалению, не поймали, он удрал у нас из-под самого носа.

Раубольд назвал еще несколько фамилий и пожалел об этом.

— Вы должны немедленно выдать нам… — И американец назвал фамилии нескольких матерых нацистов, а затем, словно спохватившись, добавил: — Мы перевезем их в военную тюрьму, где они будут находиться под более строгим контролем.

— Я вам не доверяю! — сказал Раубольд.

«Какой упрямец этот коммунист! Он откровенен и смел, — подумал американец, — но он плохой дипломат и неприятный партнер для переговоров. Однако следует воздать должное им: власть в городе они захватили. Причем захватили сами, без помощи советских войск… Если бы в городе были советские войска, тогда можно было понять смелость этого коммуниста. Но сейчас… На что они надеются? Этот немец совсем нас не боится. Он говорит, что они сами будут судить этих нацистов… Он мне даже чем-то симпатичен, но это не имеет никакого значения. Арестованные фашисты — это частица нашей победы. Он, конечно, прав, их интересы не совпадают с нашими. Ну, в этом ему лично не повезло».

А Раубольд в эти минуты думал следующее: «Этот американец вовсе не похож на путешественника, который ищет приключений только потому, что ему наскучило жить в родном городе. В кармане у него приказ, а американцы умеют выполнять приказы. И этот готов его выполнить. Ни о чем другом он не думает. Глупым он не кажется, да и вряд ли он труслив. Если бы у него не было приказа, а я не выполнял бы того, что мне поручили, мы могли бы понять друг друга. И он и я — победители. Нам бы следовало обняться, похлопать друг друга по плечу, а вместо этого мы стоим и с недоверием смотрим друг на друга. Каждый из нас выходец из другого мира. Встреча наша — дело случая. Мы вот-вот расстанемся, хотя только что встретились. Он не поймет, что преступники могут совершить новые преступления. А если я ему об этом скажу, он просто не поверит мне».

— Приведите перечисленных арестованных! — приказал американец Раубольду.

— Вы не имеете права…

— Прикажите привести арестованных!

Спустя некоторое время всех арестованных вывели в коридор второго этажа. Фашисты испуганно озирались по сторонам.

— Штурмфюрер СС Бахман! — громко выкрикнул американец.

— Здесь! — Нацист щелкнул каблуками и сделал едва заметное движение головой, похожее на поклон.

Американец усмехнулся.

Осклабился и гитлеровец.

Раубольда так и подмывало крикнуть нацисту в лицо: «Ах ты собака! Тебе бы пулю пустить в затылок!»

Мысли американца в чем-то совпадали с мыслями Раубольда. «Нам стало известно, что в Вальденберге арестованы бывшие нацисты. Необходимо незамедлительно забрать их у немецких властей и переправить в американскую военную тюрьму… Разумеется, коммунист Раубольд абсолютно прав: этого нациста нужно не переводить в другую тюрьму, а немедленно поставить к стенке и расстрелять», — думал он.

Нудным, монотонным голосом американец выкрикивал другие фамилии. Делал он это безо всякого желания, словно давая понять, что всего-навсего выполняет приказ, и сам хочет поскорее разделаться с этим.

— Американская военная администрация постановила перевести вас в военную тюрьму, — сказал он, обращаясь к тем, чьи фамилии он только что зачитал.

И хотя американские солдаты зорко охраняли нацистов, те почему-то надеялись, что перевод их в американскую военную тюрьму будет способствовать их скорейшему освобождению.

После отъезда американцев Раубольд вернулся в свой кабинет и сел за стол. Его одолевали сомнения, правильно ли он действовал. К горлу подкатил комок, на глаза навернулись слезы, и он с силой ударил кулаком по столу. Раубольд снял трубку и позвонил в ратушу, откуда ему сообщили, что Ентц с Хиндемитом уже уехали к русским на переговоры. Половина сотрудников ратуши ломает себе голову над тем, где им взять рабочих, в которых в эти дни ощущается такая нужда.