Восстание

Всеобщее молчание первым нарушил Херфурт:

— Ребята, мы двигаемся в Вальденберг. Я хочу еще хоть один раз в жизни полюбоваться картиной, как драпают красные…

Солдаты тихо переговаривались меж собой. Унтер не слышал, о чем именно, но почувствовал, что они недовольны его решением.

— Сначала займем ратушу! — сказал унтер. — Но не вздумайте ее поджигать, понятно?

— Так точно!

В этот момент они снова превратились в послушных солдат, которые привыкли повиноваться своему командиру. Они уже не думали о том страхе, который родился у них в этом селе, забыли и о том, что минуту назад хотели разойтись по домам, а не тащиться в какой-то Вальденберг.

— Вполне возможно, что у них в тюрьме сидят лодыри и женщины, — продолжал унтер. — Так мы их освободим. Лодырей распустим по домам, а женщин используем! Телефонную связь с другими городами нарушим. Направо! Не в ногу! Шагом марш! — скомандовал Херфурт.

Солдаты шли растянувшись. Они всегда так шли по незнакомой местности. Им казалось, что даже когда их распустят по домам, то и тогда они будут ходить с опаской, оглядываясь по сторонам, а если же заслышат гул самолета, то мигом повалятся в придорожный кювет.

Солдаты шли молча. Завидев окраины Вальденберга, немного приободрились.

Георг появился совершенно неожиданно. Лицо его раскраснелось от долгого хождения. Однако шел он прямо, лишь изредка опираясь на палку. Его появление вызвало всеобщее оживление. Все только и ждали его прихода.

Каддиг вежливо поклонился Хайнике. Доктор Феллер, прищурив глаза, внимательно изучал своего пациента. Хайнике его удивлял своим отрицанием врачебных советов. Если б он не видел Георга собственными глазами, то никому бы не поверил, что Хайнике всю ночь ходил по городу один. Доктор мечтал уложить Хайнике в больницу и лечить его там до тех пор, пока он не выздоровеет.

— Мы так беспокоились за тебя, — сказал Ентц, обращаясь к Георгу.

— Как видите, напрасно, — ответил Хайнике. — Я здоров. Правда, немного устал, но я всю ночь на ногах.

— Ты с ума сошел?! — воскликнул Раубольд.

Георг покачал головой.

— Ваши поступки, Хайнике, иногда граничат с безумием, — серьезно заметил доктор.

— Все это далеко не так, — упрямствовал Георг. — Это только вы так считаете. Передо мной стоит совсем иная задача, чем перед вами. И я свою задачу должен выполнить.

— Рискуя здоровьем?

— А что можно сделать без риска в наши дни?

— Умереть, — мрачно произнес Феллер.

— Я только что разогнал отряд так называемой самообороны, который пытался создать доктор Рюссель. Они собрались в помещении страховой кассы. — Хайнике глухо засмеялся. — Эти люди хотели «навести» в городе порядок. Они были вооружены карабинами, автоматами и ручными гранатами. Видите ли, нацистская шайка воспылала любовью к порядку в городе! Я их разогнал по домам. — Хайнике опять засмеялся, а затем спросил: — Мы еще кого-нибудь ждем? По-моему, следует послать за священником. Человек он в городе авторитетный, и было бы неплохо привлечь его на нашу сторону.

— Священника нет дома, и его нигде не могут найти, — объяснил Хиндемит.

Ентц, который только сейчас услышал об этом, негромко свистнул.

— Как понимать твой свист? — спросил Георг. — Говори, если что знаешь.

Ентц молча пожал плечами. Все сели к столу. Один Хиндемит остался стоять у двери.

— Все ключевые позиции в городе находятся в наших руках. Нам необходимо обеспечить их защиту. Вы всех матерых нацистов арестовали?

— Да.

— Хорошо, а теперь перейдем к делу.

Лисса Готенбодт, выйдя из больницы, направилась к дому отца.

Сегодня она почему-то думала не о Херфурте, а о докторе Феллере. Да, антифашисты достаточно сильны для того, чтобы привести в порядок запутанные мысли людей. Вот доктор Феллер и тот перешел на сторону антифашистов.

Подходя к дому Шрайтера, она ускорила шаг. Мимо нее прошли двое мужчин. Две женщины о чем-то судачили, стоя у ворот, они не обратили на Лиссу никакого внимания.

Войдя в ворота, она вдруг подумала, что давно здесь не была. Она не помнила, в котором часу вышла из дому. За эти несколько часов она успела побывать в больнице, поговорить с доктором Феллером, напечатала ему на машинке письмо и обрела надежду на то, что лето будет мирным и прекрасным.

Увидев лежавшего на земле Шрайтера, Лисса не вскрикнула, не закрыла лицо руками. Она остановилась как вкопанная и как завороженная смотрела на отца, который лежал, широко раскинув руки, возле своего грузовика на тщательно выметенном дворе. Лисса сразу поняла, что он мертв. Она медленно подошла к отцу, остановилась, но дотронуться до него не решилась.

Ей бы закричать, да так, чтобы люди распахнули окна и высунулись из них! Но она не закричала, а только огляделась вокруг. Ворота были открыты. У нее еще было время убежать отсюда. Но куда?

Лисса вошла в дом. В нем не было ни души. Дом показался ей угрюмым и неприветливым. Удивительно, как это она могла жить в этом доме?

«А почему, собственно, грузовик оказался во дворе? — мелькнуло у нее в голове. — Отец убит. Коммунисты забрали один грузовик… А теперь им понадобился и второй? Отец, видимо, не давал его. Наверняка он разозлился. Уж я-то знаю, до какого бешенства мог доходить отец в порыве ярости! И они его застрелили. Он им просто мешал…»

Лисса спустилась по лестнице. Она знала, куда ей нужно было идти! Да, к Хайнике, которому доктор Феллер писал письмо. Затем она постарается узнать, где находится Альфонс Херфурт. Уж лучше уйти с ним, чем в полной неизвестности сидеть на чисто выметенном дворе и смотреть на труп отца…

Однако стоило ей оказаться за воротами, как она, сама не зная почему, побежала и закричала. Почти во всех домах открывались окна, из них высовывались перепуганные лица. А она все бежала и кричала. Но ни одна дверь не открылась перед ней, никто не зазвал ее к себе, никто не пытался ее утешить, никто ни о чем не спрашивал.

И лишь на перекрестке с центральной улицей она столкнулась с патрулем из рабочей охраны. Один из патрульных, а их было двое, взял ее за плечи и спросил сочувственно:

— Ну, что с тобой случилось?

Лисса всхлипывала и все еще не могла произнести ни слова. Ее куда-то повели. На них смотрели прохожие и любопытные из окон. Они смотрели без тени страха. Им не было никакого дела ни до шрайтерского грузовика, ни до его владельца, который лежал мертвый во дворе собственного дома.

— Куда вы меня ведете? — спросила Лисса, остановившись.

— В замок.

— Я хочу к Хайнике. Вы его знаете?

Патрульные рассмеялись. Увидев, что они идут не по направлению к замку, Лисса еще раз спросила:

— А теперь мы куда идем?

— Вы хотите разговаривать с Хайнике. Мы вас к нему ведем. Он у себя дома, и вы его увидите.

— Есть и более короткий путь, — заметила Лисса недоверчиво.

— Мы идем той дорогой, которой нужно.

Лисса решила рассказать Хайнике все, что произошло. О своем муже она уже не вспоминала.

Раубольд деловито и серьезно, как только он умел это делать, доложил о том, как прошли ночные аресты нацистов.

Доктор Феллер и ландрат Каддиг задумались. Доктор Феллер покачал головой. Так же покачал головой и доктор Каддиг. Получилось, что он уподоблялся марионетке, так как качал головой лишь тогда, когда качали ею другие. Сказать ему было нечего.

Молчал и доктор Феллер, внимательно слушая выступавших. Глаза его невольно закрывались, так как работа в больнице слишком утомила его. Хотелось спать, но Феллер пересиливал себя и слушал, чтобы быть в курсе всех событий.

— Товарищи, в настоящее время наша власть уже окрепла, — начал Ентц, — и ей уже не так страшны опасности со стороны. Нацисты уже не в состоянии объединить свои усилия против нас. Мы полностью контролируем их действия. Это следует рассматривать как нашу новую победу.

Все понимающе закивали. Георг невольно вспомнил мартовские дни тридцать третьего года. Тогда их арестовывали одного за другим. Для них это было поражение. Одних бросили в тюрьму, других убили во время ареста прямо на квартире или на улице. Их допрашивали, избивали, издевались над ними. Георга переводили из одной тюрьмы в другую. Он содержался как обычный преступник и в концлагерь не попал, что, собственно, и спасло ему жизнь. Георг и сам не знал, как и почему ему повезло. Он хорошо помнил лица своих тюремщиков, знал, где они жили в Вальденберге. Он никогда не был у них на квартирах, но живо представил себе, как они выглядят: плюшевый диван, лепка на карнизах, фарфоровые бюсты фюрера и Гинденбурга. И вот теперь его враги арестованы…