Восстание

Солдаты Херфурта тем временем ходили по домам. Ходили и ругались самыми последними словами, так как сколько ни старались, не могли найти ничего для себя подходящего. Они забирались на чердаки, спускались в подвалы, все перерыли в местной лавочке, но и там, кроме пуговиц, ниток и соломенных шлепанцев, ничего другого не оказалось. С угрозами солдаты набросились на хозяйку магазина, а затем повыбрасывали все товары на улицу.

Зашли они и в лавочку, где раньше побывал Таллер.

Хозяин лавочки дрожащим голосом сказал:

— Тут уже был один из ваших и забрал все, что ему требовалось.

— И ты всучил ему жидкое мыло!

— Я этого не делал! Я не делал этого! Как я мог солдату?..

— Всучил — и все!

— Я просто сказал ему, что у меня есть мыло, но нет масла, однако он мне почему-то не поверил.

— Скотина он был!

— Если вы так говорите, — значит, так оно и есть.

— Тебе нужно надавать как следует…

— У меня сломали забор. Кто мне возместит это?

— Твой новый бургомистр.

— У меня с ним нет никаких дел. Клянусь вам!

— Треп!

— А кто мне оплатит счет? Кто заплатит за нанесенный ущерб?

— Ты что-то много говоришь!

— Это был очень красивый солдат, но он у меня кое-что стащил. Неужели он не знал, что это воровство?

— Он уже висит!

Солдаты посмотрели на поваленную изгородь и невольно вспомнили Таллера. В стоге сена солдаты нашли грузовик, который принадлежал какому-то крестьянину. На этом грузовике они подъехали к зданию общины и стали грузить на него свои пожитки и все, что им удалось стащить.

У одного крестьянина нашли шнапс, тут же напились и поплелись по селу, горланя песню «Темноволосая красотка…». Теперь уже никто из жителей не бросался к окнам, не распахивал их и не выглядывал на улицу. Село будто вымерло. Напрасно солдаты разыскивали девушек, хотя они обязательно должны были быть в селе. Обескураженные неудачей, солдаты напились еще больше.

Трезвым оставался лишь Альфонс Херфурт. Он сидел в кабинете бургомистра и слушал, как шумят и горланят его солдаты. Затем он подошел к окну и распахнул его настежь. Перед зданием общины стоял грузовик, солдаты грузили в него мягкую мебель. Один из солдат, случайно взглянув на окна второго этажа, в одном из них увидел своего унтера. Солдат тащил зачем-то тигель. Увидев Херфурта, солдат выронил свою добычу. Тигель издал колокольный звон. Солдаты на мгновение замерли и как по команде все посмотрели на унтера в окошке.

— Ах вы, пьяные бандиты! — заорал Херфурт, но в голосе его почему-то не прозвучала угроза.

— Слушаюсь, господин унтер-офицер! — нестройным хором гаркнули солдаты. А когда голова унтера скрылась в окне, они как ни в чем не бывало продолжали делать свое дело.

Хиндемит подвез Ентца на грузовике от замка к ратуше. Почти всю дорогу оба молчали. Лишь однажды Хиндемит заметил:

— Самое главное еще впереди. — И снова умолк, так как Ентц ничего не ответил.

Проезжая мимо спортплощадки, они увидели лошадей, привязанных к грузовикам.

— Стой, я здесь сойду, а ты езжай к Раубольду! — сказал шоферу Ентц.

Он медленно обошел лошадей, похлопывая их по шее. Ентца приятно удивило, что у них совершенно случайно оказалось так много лошадей. На лицах часовых был написан немой вопрос: «Чем же их кормить?» И, словно угадав их тревоги, Ентц проговорил:

— Завтра что-нибудь придумаем!

Быстрым шагом бургомистр направился к ратуше. Войдя в кабинет, он увидел там Грегора. Каменщик сидел в кресле бургомистра, куда его посадил Ентц, покидая ратушу. Перед каменщиком сидел, положив руки на стол, какой-то незнакомый мужчина.

— Кто это? — спросил Ентц у Грегора.

— Спроси его самого, бургомистр. Мне он не говорит. Я уж хотел было выгнать его за это.

Это был тот самый мужчина, который пришел из села, занятого солдатами Херфурта. У ратуши он долго спорил с часовым, прежде чем попасть в кабинет бургомистра.

— Кто вы такой? — спросил его Ентц.

— Я из села Кочиц…

— Я спрашиваю, кто вы такой?

— Антон Лезер.

— Что вы хотите?

Антон стал рассказывать о событиях в селе. Когда же замолчал, то увидел, что его рассказ не произвел должного впечатления ни на бургомистра, ни на каменщика. Тогда Лезер заговорил вновь. Он не жаловался на отсутствие фантазии и потому нарисовал убедительную картину, что могут натворить в селе эти бандиты, если надолго там задержатся.

Лезер видел уже свое село в развалинах.

Ентц сел на стул, но старался не смотреть пришедшему в глаза, так как пока не знал, чем ему помочь. К тому же Ентц имел право сомневаться в правдивости незнакомца.

— Они ведут себя, как дикари. — продолжал Антон. — До сих пор были только цветочки… А какой смысл мне врать вам? Завтра они будут здесь, в Вальденберге, так сказал их унтер-офицер. И тогда вы сами убедитесь, что я говорю правду.

Ентц вскочил со стула и нервно заходил по комнате. Потом остановился прямо перед Георгом и незаметно подмигнул ему.

— Они грабят мирное население! — говорил Лезер. — А кто даст гарантию, что они не сожгут все село и не убьют его жителей? Они арестовали нашего бургомистра. И кто знает, жив ли он еще. Эти нацистские бандиты способны на все! — Он сделал небольшую паузу, а затем набросился на Ентца: — Сделайте же что-нибудь! Не прячьтесь за своим письменным столом! В Вальденберге у вас тихо, и вы этим довольны! А все кругом пусть горит и рушится? Вас это не касается, так, да? Вы не хотите жертвовать своим покоем? События в нашем селе вас нисколько не интересуют, да? А ведь вы сами на очереди у нацистов. Вы хотите бросить нас им на растерзание! Думаете, что они до вас не доберутся? Если у вас есть сердце, сделайте же что-нибудь, а не приставайте ко мне с ненужными расспросами!

Достав из ящика стола чашку, Ентц налил в нее воды и подал Антону:

— Пей!

Лезер отпил из чашки несколько глотков. Холодная вода немного успокоила его.

— У нас есть отряд вооруженных рабочих, но это немногочисленный отряд. Все наши товарищи охраняют общественные здания в городе. У нас каждый человек на счету.

Антон сразу как-то сник. Ентц перестал ходить по комнате.

— Тогда, по крайней мере, примите меры, чтобы эти бандиты не застали вас врасплох, — посоветовал Антон.

Грегор стукнул кулачищами по столу и сердито прорычал:

— Пусть только главарь этой банды попадется мне на глаза! Я с ним так разделаюсь, что…

— Замолчи ты! — приказал ему Ентц.

— Разве я не доказал, на что способен? — не успокаивался Грегор.

— Нечего хвастаться своими кулаками!

— Посмотрел бы ты на эту церковную крысу, когда он грохнулся на пол…

— Да замолчи ты наконец!

— Хорошо, хорошо. Только учти, если этот бандит появится здесь, я тебя не послушаю.

— Тогда возьмите и меня с собой, — попросил Антон. — Я его видел в лицо и запомнил на всю жизнь. Возьмите меня, и я вам его покажу!

Ентц покачал головой.

— Вы что, не верите мне?

— Об этом не может быть и речи, — сказал Ентц.

— Что я должен делать?

— Ждать! — бросил Ентц.

Около девяти часов вечера Раубольду наконец удалось связаться по телефону с Гербертом Ентцем. Слышимость была неважной, голос все время заглушал какой-то шум.

— Я сейчас хвачу трубкой об стенку! — ругался Раубольд.

Когда на мгновение шум прекратился и слышимость стала хорошей, Раубольд услышал:

— Приезжай ко мне в ратушу! Ты мне нужен для важного дела.

И снова в трубке что-то заклекотало, заглушив голос Ентца. Раубольд чертыхнулся и бросил телефонную трубку на стол.

Минут через десять с тюремного двора выехал грузовик. Улицы города были пустынны.

— Хиндемит, ты что, с ума спятил? Гонишь как угорелый! — набросился Раубольд на шофера.

У дома священника Раубольд вдруг попросил остановиться.

— Забегу на минутку к священнику.