Баловень – 2

– Ну да. Угадал ты, Павел Батькович. Только я особо и не скрывал. И звёзд с погон не срывал. Вы просто не видели. Впрочем, это не важно. – Помолчав, придвинулся поближе. – Чего вы от меня хотите? Чтобы я сопли вам вытирал? Не выйдет. Или ты, Паха, хочешь, чтобы я Анатолия твоего пожалел? Так мне и без тебя парня жалко. Только что я могу сделать в такой ситуации?

Коробов и сам не знал, откуда взялись у него именно такие слова. Не чувствуя, ставшей привычной боли, он встал и, уперев взгляд в собеседника, заговорил, чётко и взвешено:

– Прежде всего оставаться офицером. И для начала представиться как положено. И не давить на нас своей безысходностью. Выход есть всегда. Меня так мои командиры учили. – Чувствуя, как его начинает трясти от возбуждения, ткнул себя в грудь. – Я – сержант Советской армии. Присягу давал. Без сознания в плен попал. Фрол, тоже не на соляре влип. Или вы только на политзанятиях в такие слова верите? Да вы своей безнадёгой не на командира похожи, а на самого зачуханного чморя…

Даже в полумраке было видно, как побледнело лицо сокамерника. Рывком поднявшись с места, ответил, не скрывая угрозы в голосе:

– Ты, сержант, язык-то свой придержи…

– А то что? – Пашка криво усмехнулся, – на губу меня отправите? Сидел я в учебке два раза.

– Погодите. – Фрол поднял обе руки вверх. – Хорош базары разводить. Нам думать надо, а не друг-дружку шпынять. Паха прав. Тебя учили нами командовать, тебе и рулить. Какая, на хрен разница, в плену мы или где?

В каморке повисла гнетущая тишина. Наконец, «Никто» тяжко вздохнул:

– В том-то и дело, что не боевик я. И даже не политработник в прямом смысле.

Вопрос парней прозвучал одновременно:

– А кто?

– Начальником киногруппы в отряде пропаганды и агитации служил. Чтобы понятней вам было, считайте меня киномехаником.

Пашка непроизвольно сглотнул:

– А звание-то у вас было?

Тот слабо улыбнулся:

– Почему было? Пока что не разжаловали. Старший лейтенант Привалов Валерий Михайлович. Здесь можно просто Валерием звать…

Фрол опустился на циновку:

– Приплыли, блин! Автомат хоть в руках держать приходилось? Или только фоткался с ним?

Привалов присел рядом с разведчиком:

– Я ведь не кадровый военный. Институт закончил, предложили в армии послужить. Как-то всё само собой закрутилось… отслужил два года, вроде понравилось. Оклад приличный и всё-такое… рапорт написал, дескать дальше хочу служить. Мечтаю. Вот и домечтался. Оглянуться не успел, как за речкой оказался. Мне ведь один месяц до отпуска оставался. Всего-то. Думал, вот приеду домой героем…

Фролов поморщился и перебил разговорившегося сокамерника:

– Ладно, забей. Садись, Паха. Давайте лепёху на два раза разделим и пожрём. Прапор прав. Хрен его знает, что нас завтра ждёт? Может, запасец нам и пригодиться.

Пашка решился. Теперь он точно знал о чём будет говорить. Опустившись на циновку, поочерёдно взглянул в глаза товарищей и, стараясь унять нервную дрожь, заговорил уверено и неторопливо:

– Бежать нам надо, парни. Ты, Фрол, правильно сказал. Мы не знаем, что нас ждёт завтра. Если вы решите остаться, я в обиде не буду. Один рвану. Лучше от пули погибнуть, чем в яме гнить и ждать, когда нас в какой-нибудь Пакистан продадут. Как баранов. Если повезёт, попробую с казахом завтра поговорить. Мне кажется, что у пацана хватит характера. Я его, конечно, не знаю. Просто чувствую. Уговаривать вас я не собираюсь. Дело добровольное. Для себя я всё уже решил. А вы сами думайте.

Разведчик отозвался сразу. Подняв глаза на Коробова, сказал так, будто говорил о простом и привычном:

– Я пикапы во дворе засёк. Новые. Один себе возьмём. Если получится ещё и автомат взять, то надо сразу по остальным колёсам бить. По ходу, это твоя, Паха, задача. Я ездил на трофейном. Хорошая тачка. Нам главное до гор добраться. Километров десять отюдова. Вернее, от того места, где мы в речке купались. Там мы машину бросим и в горы пешедралом рванём. Если повезёт и в кузове шмутки тёплые будут, да ещё со жратвой, тогда наверняка до своих доберёмся. Отвечаю. Только давай так, я за командира. Чтобы потом не спорить. Якши?

Пашка улыбнулся и по-шутовски отрапортовал, делая ударение на «Х»:

– Яволь, херр командир!

Фрол всерьёз обиделся:

– Сам ты, хер! При том маринованный…

– А вы не думали о том, что будет с остальными? – голос Валерия был привычно равнодушен и тускл, – независимо от того, во что выльется ваша авантюра…

Разведчик резко повернулся к говорившему:

– А ты, чо? Не с нами?

Тот неохотно ответил:

– Ещё не решил.

– Погоди, Фрол. – Пашка осадил парня, уже готового выплеснуть на Привалова злость и негодование. – Он прав. – Снова взглянув на Валерия, продолжил неторопливо, взвешивая каждое слово. – Только вы забыли, товарищ старший лейтенант, что я собираюсь поговорить с Сабыржаном. Именно на эту тему. Мы не сегодня собираемся в бега удариться. Ещё многое обдумать надо. Чтобы наша «авантюра» в серьёзный план превратилась. И тут всё сходится…

Старлей-киномеханик не выдержал замедленно-ровного тона сержанта. Не пытаясь сдерживать эмоции, воспользовался короткой паузой в тягучей речи Коробова:

– Сходится? Что именно? Сходится только то, что если вы предпримете попытку побега, то остальных в лучшем случае просто расстреляют. Вот что сходится…

Пашка мотнул головой:

– Нет. Я не об этом. Нас разделили на две группы. В нашей «камере» всё встало на свои места: два человека не хотят гнить заживо, а один вполне согласен стать рабом. Двое готовы рискнуть жизнью. Один – нет. Значит, вы сделали свой выбор. Но мы не имеем права лишить выбора остальных пленных. У Сабыржана хватит ума пообщаться со своими сокамерниками. И они сами примут решение. Или я не прав? Кстати, вы в цветах и красках рассказали, что ждёт тех, кто примет ислам. Судя по всему, вы уже приняли решение. Вопрос: что, товарищ старший киномеханик, возьмёте калаш и начнёте доказывать хозяевам свою преданность?

Привалов заговорил не сразу. Он явно не ожидал, что вопросы Коробова загонят его в угол. Не сумев найти ответов, решил обойти острые углы:

– Начнём с казаха. Ума ему, несомненно, хватит. Если только он решит составить вам компанию. А если он вас заложит? Минут через пять после разговора по душам? Который, кстати, не факт, что состоится.

Павел кивнул, соглашаясь:

– Не факт. Это точно. Но я о другом ещё хотел сказать.

– О чём?

– У вас, товарищ работник армейского культпросвета, теперь есть шанс и себе должность у духов выхлопотать. По примеру Таджика. А что? Говорят, что один раз не считается. Завтра поутру вложите нас по-тихому и все дела. Уже второй, нет, пожалуй, третий выбор перед вами нарисовался. Решайте.

Лицо старлея вновь стало бледным:

– Ты за кого меня принимаешь, сержант?

Пашка решил не останавливаться. Он почувствовал себя лётчиком, идущим на таран:

– Что? Снова вспомнили о своём звании и партийном билете? Вы ведь наверняка член партии? Тогда какого хрена…

– Да пошёл ты! – Привалов поднялся и шагнул в облюбованный им угол.

Фролов положил руку на пашкино плечо:

– Не с*ы, братишка! Если что, я ему своими руками шею сверну. Не успеет настучать. Давай спать. Может завтра всё и сложится.

Коробов постарался успокоиться. Ему почему-то стало стыдно перед старлеем. Скинув руку разведчика, пробурчал себе под нос:

– Один хрен, впрок не выспишься…

– Это точно, – буркнул Фрол в ответ, поворачиваясь лицом к стене, – но попробовать надо. – Зевнув, спросил без особого интереса. – Ты где так красиво трепаться научился?

– Отвяжись. Без тебя тошно…

***

Пообщаться с казахом не удалось. Всё пошло как-то не так. Утром ни свет, ни заря в их каморку вошёл Таджик и, молча поставив на циновку кувшин с водой, поспешно вышел, не проронив ни слова. Фролов, проводив взглядом сгорбленную спину прапорщика, хриплым спросонья голосом заметил: