Сколько стоит рекорд

— Нет, еще нет. А что?

— Полный порядок! — грохочет Местер.

— Все, — говорит лейтенант Стеринский, когда раздается звонок Ильи Местера. — Нашли…

Он глядит на Галю. Маленькую, худенькую. Чулки и юбка на ней заляпаны грязью. Грязь уже высохла и теперь особенно заметна. Волосы растрепаны. Глаза воспалены.

— Ой! — шепчет Галя. Она улыбается и вдруг — плачет, навзрыд, на всю дежурку. Кусает губы, зажимает рот рукой, но не удержаться…

— Ну, ну, — говорит Стеринский. — Ну, не надо… — так он всегда успокаивает свою четырехлетнюю дочку. — Ну, не надо же…

В ГОСТИ

Витька, высокий, гибкий, как хлыст, семиклассник, в щеголеватой, легкой, несмотря на морозец, тужурке, стоял возле своей парадной и исподтишка наблюдал за этим пареньком.

Странный парнишка! В кургузом пальтеце, в треухе, в галошах. Обшарпанный чемодан все время держит на весу, будто боится опустить на панель. Так и стоит — уже долго, привалившись спиной к фонарному столбу.

«Из деревни», — догадался Витька.

Об этом говорили галоши. На улице было сухо. Какой ленинградский мальчишка в такую погоду напялит их?

И еще: чемодан у паренька фанерный. Видимо, когда-то он был ярко-бордовый. Но краска облезла, и теперь чемодан не то рыжий, не то пегий.

Вообще-то стоять да глазеть вокруг Витьке было некогда. Его ждала недостроенная модель: катер с подводными крыльями. Не катер — чудо! Но уж больно занятный парнишка. Витька неторопливо, вразвалку подошел к нему и небрежно осведомился:

— Колхозничек?

Парнишка насупился, глаза у него сузились. Острый кадык дернулся, выпятился и опять пропал, будто парнишка проглотил что-то.

— А чего картошку слабо копаете? — не унимался Витька. — Наш сосед ездил помогать. У самих — кишка тонка? Да?

Парнишка опять молча дернул кадыком. Был кадык у него такой острый — казалось, в конце концов, проткнет кожу на шее.

— Зачем приехал? — спросил Витька.

— К тетке, — наконец разжал губы паренек.

— Чего ж не зашвырнул к ней свой сундук? — Витька щелкнул ногтем по чемодану. Промерзшая фанера зазвенела, как барабан.

— Нету тетки, — сказал парнишка. И хмуро пояснил: — Совсем нету…

— Как это — совсем? — не понял Витька.

Паренек набычился, мотнул головой. Видно, ему не хотелось беседовать с первым встречным. Но Витька настаивал. И паренек, запинаясь, рассказал.

Оказалось, он приехал на каникулы издалека, из деревни Верхние Рожки. Здесь, в Ленинграде, живет его тетя Лидия Гавриловна. Филя, так звали паренька, никогда ее не видел. Но отец с матерью говорили, что тетка добрая, живет одна в большой комнате и, конечно, приютит Филю на две недели.

Адрес тетки у родителей не сохранился. Когда-то переписывались с нею, но с годами письма шли все реже, а потом и вовсе прекратились. Помнили родители только, что жила тетка на Лиговке, а дом и квартиру начисто забыли.

— Не беда, — говорили они, отправляя сына. — В Ленинграде есть хорошие знакомые — Зыковы, из той же деревни. Зыковы с теткой Лидией — друзья и, конечно, покажут, где она проживает.

И вот приехал Филя в Ленинград, пришел к Зыковым, а те, оказывается, еще лет шесть назад поссорились с теткой и забыли дорогу друг к другу. И вдобавок сама-то Зыкова в командировке и вернется нескоро, а муж ее понятия не имеет, где живет тетка.

— Вот какая запятая, — печально сказал Филя. — Придется, значит, домой вертаться. Зазря, выходит, катался. Да на билеты тратился…

— Темнота! — сказал Витька. — Так ты у этих… у знакомых… у Зыковых приткнись.

Филя уныло покрутил головой.

— Что? Не звали? — догадался Витька.

— Предлагали, — вяло сказал Филя. — Да как-то… так… И тесно у них. Ну, я сказал, у других погощу.

— Соврал?

Филя кивнул. Мальчишки замолчали.

— Постой! — вдруг вскрикнул Витька. — А фамилию тетки знаешь?

— Конечно. Еленева.

— Порядочек. Пошагали!

— Куда?

— Шагай, шагай! Эх, ты, темнота!

Витька торопливо шел по улице, ловко лавируя в толпе. Филя едва поспевал за ним. Чемоданом он то и дело цеплялся за прохожих, вслед ему неслись недовольные реплики и смешки. Свернули на бульвар к ярко-окрашенному, словно игрушечному, киоску «Ленсправки». Витка постучал в стеклянное окошко.

— Адрес можно узнать? Так. Лидия… Как дальше?

— Гавриловна, — подсказал Филя. — Еленева.

— Год рождения?

Филя наморщил лоб:

— Отец говорил: она ровно на двадцать лет старше меня. Значит, с тридцать шестого…

Витька сунул в окошко монетку.

— Подождите! — окошко захлопнулось.

Мальчишки не отходили от киоска.

— Учись! — торжествуя, сказал Витька. — Темнота! Это тебе не в деревне! Культура! Техника! Кибернетика!

Он поглядел на уличные часы: половина третьего. А модельный кружок — в два. Но не бросишь же этого?! Ну, ничего. Сейчас…

Вскоре окошко открылось.

— Не проживает, — сказала девушка.

Ребята обомлели.

— Как не проживает? Совсем?

— Повторяю: по данным адресного бюро гражданка Еленева Лидия Гавриловна в Ленинграде и области не проживает, — окошко со стуком захлопнулось.

Был солнечный, звонкий денек. По бульвару мимо ребят весело сновали прохожие, а они стояли как пришибленные. Вот те раз! Вовсе не живет! Лицо у Фили было растерянное, острый кадык ходил взад-вперед, как поршень.

Витька пожал плечами:

— Может, в другой город переехала…

— Как же?.. — растерянно пробормотал Филя. — У нас из деревни один в Ленинград ездил. Сказывал, тетка в городе. Ненароком на улице повстречал.

— Когда?

— Да с месяц назад…

Витька задумался. Ребята долго молчали.

— А может… Ты фамилию переврал? — вслух подумал Витька. — Может, не Еленева? Оленева? От слова «олень»?

Филя уныло покачал головой. Но Витька все-таки постучал в окошко. Снова заполнил бланк, но теперь на «Оленеву».

Девушка в окошке сердито посмотрела на него, но ничего не сказала. Опять стали ждать. Ждали долго.

— Не проживает, — сказала девушка и усмехнулась. — Можно еще «Иленеву» поискать. Или «Яленеву»…

Витька вздохнул. Посмотрел на висячие электрочасы: без пяти три. Яков Семенович там, во Дворце, конечно, уже шипит, как сало на сковороде. И правильно. Обещал ведь на каникулах закончить модель, и вот здрасте…

Поглядел на Филю. Тот стоял, часто-часто моргая.

— Сядем, — сказал Витька.

— Не… — Филя мотнул головой. — Поеду…

— Куда?

— Известно куда. На вокзал.

Витька сердито взял его за рукав и потащил по заснеженному бульвару к скамейке. Сели. Филя сжался в комок. Глядел себе под ноги, будто изучал свои калоши.

— Ну ладно, — сердито сказал Витька. — Ты эти похороны брось! Подумаешь! Ну, нет тетки. Ну и что?!

Витька привык, что все в жизни делается быстро и легко. Отец у Витьки — глазной врач, заведует поликлиникой. Живет Витька без забот. И в школе — одни пятерки да четверки.

Он взглянул на Филю, растерянного, унылого. И вдруг Витьке очень захотелось сделать что-нибудь благородное, красивое.

— Идея! — воскликнул он. — Будешь у меня жить. Всего-то десять дней. Подумаешь!

— Не, — пробормотал Филя. — Негоже. Твои-то… Скажут, приволок невесть кого. Може, бандит…

— Поговори еще! — Витька решительно взял Филин чемодан и пошел.

Филя — хочешь не хочешь — потащился за ним.

…Дверь открыла Витина мама. Подняла брови, увидев незнакомого мальчишку, да еще с чемоданом, но ничего не сказала. Мать знала: Витя сам все расскажет. Не надо его торопить. И действительно, вскоре Витька выложил невеселую Филину историю.

— Как в кино, — сказала мать. Окинула быстрым взглядом серебряные ложки на столе и ушла на кухню.

— Я лучше того… на вокзал, — заерзал Филя.