Страница 44 из 45
Стражники у дверей тюрьмы сменялись каждый вечер и каждое утро, но все они полюбили Эрику и готовы были сделать для нее все, чего бы она ни пожелала. Но к несчастью, они не могли освободить ее из тюрьмы. Эрика все чаще думала о папе и маме, о школьных подружках и учительнице, и тогда ей приходилось смеяться и петь через силу.
А тем временем папа и мама Эрики узнали от племянника двоюродного брата булочницы, дружившего с королевским стражником, что их девочку не обижают, и немного успокоились. Но конечно, им было очень грустно, их дом совсем опустел без веселого смеха Эрики.
И Мюриэль тоже скучала по Эрике, и другие ее школьные подружки, и учительница, и соседи.
И все говорили, вздыхая:
— Ах, если бы король Леон упал с лошади и сломал себе шею!
— О, если бы король Леон уехал далеко-далеко и никогда бы не возвращался!
Но Леон Сорок Восьмой, по прозвищу Леон Угрюмый, пребывал в добром здравии, ел и пил, ворчал, и бурчал, и брюзжал без конца. Что же было делать его подданным? Оставалось терпеливо ждать. И они ждали, ждали, ждали…
Но вот в одно прекрасное утро — вернее сказать, в одно ужасное утро — принц-плакса встал с левой ноги. Он ударил няню, когда та надевала ему штанишки, запустил чашкой в камергера, подававшего ему завтрак, а затем, не придумав, что бы еще выкинуть, бросился на ковер и завопил.
Королева не знала, что делать. Плохое настроение, разумеется, поощрялось во дворце, но такие вопли — это уж слишком!
Принц-плакса визжал так пронзительно, что все во дворце заткнули пальцами уши, чтобы не полопались барабанные перепонки. А попробуйте-ка сделать что-нибудь, если руками приходится все время зажимать уши. Слуги носили подносы на голове, повара мешали суп, держа ложки в зубах…
Хуже всех приходилось стражникам: по уставу им не положено выпускать из рук оружие. А вы ведь помните, что многие стражники уже отдежурили у дверей тюрьмы и познакомились с Эрикой. Они говорили друг другу:
— Вот если бы принц был похож на нашу Эрику, нам жилось бы куда лучше!
— Вот бы принцу взять с нее пример!
А некоторые даже говорили так:
— Хватит с нас вздохов и охов, слез и стонов! Настанет день, когда мы избавимся от принца-плаксы, и от унылой королевы, и от угрюмого короля. И тогда мы скажем: «Да здравствует свобода, да здравствуют веселье, смех и песни!»
Понимаете? Еще сами того не сознавая, они хотели совершить революцию. Если бы угрюмый король услышал эти речи, стражники просто потеряли бы голову — я хочу сказать, что им отрубили бы головы. Но король был слишком занят своими жалобами и не слышал ничего. Да и никто ничего не слышал — так пронзительно визжал принц-плакса!
Вдруг принц сел на кровати и заявил:
— Хочу играть с девочкой.
— С какой девочкой, мой милый? — спросила королева.
— С девочкой, которая смеялась надо мной.
— Боже мой! — воскликнула королева. — С девочкой, которая сидит в тюрьме?
— Да, да, да, — сказал принц. — Пусть ее сейчас же приведут — или я опять начну кричать.
— Нельзя, мой маленький, — ответила королева. — Это невоспитанная девочка, она тебе не подружка.
— А я хочу, — захныкал принц. — Сейчас как закричу! Считаю до трех: раз, два, три!
— Боже мой, боже мой, что же делать? — стонала королева.
— А-а-а-а… — завизжал принц.
Рот его при этом стал широченным, как дворцовые ворота.
И тут же все снова заткнули уши — кто пальцами, кто ватой, кто хлебным мякишем. Долго так продолжаться не могло. Король созвал экстренное заседание Королевского Совета, а принц все не унимался. И Совет принял решение: уступить капризу его высочества. В тюрьму был послан отряд стражников, они открыли железную дверь и привели нашу Эрику прямо в тронный зал.
— Слушай меня, девочка, — произнес король, — мой сын, принц, хочет поиграть с тобой. Тебе повезло: если бы не он, ты осталась бы в тюрьме на всю жизнь. Итак, веди себя хорошо, никогда больше не смейся, и ты останешься во дворце и будешь развлекать моего сына. Но если будешь вести себя плохо, тебе не поздоровится, учти это!
Эрика даже вздрогнула. Ей захотелось вернуться в тюрьму, к мышке и птичкам, к лунному и солнечному лучам, к добрым стражникам. Но делать нечего, и нашей Эрике пришлось стать игрушкой капризного и вздорного принца. Она твердо решила вести себя тихо, ни в коем случае не смеяться и не петь, и, опустив голову, направилась к противному мальчишке.
— Наконец-то! — сердито сказал принц-плакса. — Ты заставляешь себя ждать.
— Я не могла прийти раньше, — ответила Эрика. — Я сидела в тюрьме.
— И поделом! Ты оскорбила меня — меня, королевского сына!
— Прости, я не нарочно, — сказала Эрика, — но ты был такой смешной в разорванных штанишках.
Когда она вспомнила об этом, ей снова стало смешно, но она вовремя закусила губу.
— Ну, хватит об этом, — перебил ее принц. — Во что мы будем играть?
— Ну сказала Эрика, — давай поиграем в железную дорогу.
— Фу! — скривился принц. — Не хочу, это неинтересно!
— Тогда запустим волчок, — предложила Эрика. Она увидела на полу очень красивый волчок, и ей самой захотелось его крутануть.
Но принц ответил:
— Терпеть не могу запускать волчок!
— Может быть, поиграем в индейцев и ковбоев? У тебя тут есть настоящий вигвам, убор из перьев и большие пистолеты.
— Мне это все надоело.
— А этот чудесный гараж с машинами?
— Он мне не нравится.
— Давай построим дом.
— Не хочу.
— Тогда поиграем в лото.
— Не желаю!
— В колдунчики?
— Нет.
— В кукольный театр?
— Нет.
— А может быть, покатаемся на роликах?
— А если я упаду? Я ушибусь и заплачу!
Эрика подумала: «Ушибется этот плакса или не ушибется — все равно он постоянно хнычет».
Она вздохнула и предложила:
— Поиграем в поваров — у тебя такая хорошая игрушечная кухня.
— Не хочу играть в поваров.
— Ну, тогда давай наряжаться.
— Не желаю наряжаться.
«Хочу — не хочу, хочу — не хочу» — только это он и знал.
Эрика совсем растерялась. «У этого принца-плаксы, — подумала она, — целая гора красивых, дорогих игрушек, его балуют, нежат и ублажают, а он только и делает, что хнычет и канючит». От этого даже у веселой Эрики начало портиться настроение.
— Ну, — спросил принц, — будешь ты со мной играть или нет?
— Как же я могу с тобой играть, если тебе все игры не нравятся? — сказала Эрика.
— Так найди игру, которая мне понравится! Я же не виноват, что ты такая глупая и ничего не можешь придумать!
Тут Эрика призадумалась. Нужно немедленно найти подходящую игру, иначе не миновать беды! Она предложила:
— Давай играть в классики!
— Нет.
— В дурачка?
— Нет.
— В кошки-мышки?
— Нет.
— Ну, тогда в прятки?
— Нет.
— А в холодно-горячо?
— Нет, нет, нет!
— Ну, хочешь, я тебе спою песенку? — спросила Эрика.
— Да ты что? — возмутился принц. — Не знаешь разве, что петь запрещается?
— Ну, тогда я расскажу тебе сказку, хочешь?
— Ненавижу сказки!
Эрика не знала, что делать, что еще предложить этому зануде. А он между тем растянулся на кровати среди разбросанных подушек, и лицо его все больше и больше вытягивалось и желтело. Ну и глупый же у него был вид! Представляете: лежать перед такой горой игрушек — да еще дуться!
— Знаешь, — сказала Эрика, — а ведь бедные ребята гораздо счастливее тебя.
— Как это?
— Им просто весело. А ты хоть и принц, все равно дрянной мальчишка. Видеть больше не могу твою вытянутую физиономию! Уж лучше вернуться в тюрьму. — И Эрика отвернулась от принца, наклонив голову так, что ее светлые волосы закрыли ей лицо: она по-настоящему рассердилась.
Тут принц потянул ее за рукав и сказал:
— Ну поиграй со мной.
— Нет уж, — ответила Эрика. — Ты слишком глуп.
— Ты что, не знаешь, что я принц? Если я захочу, тебя так накажут…
— Видеть тебя — самое большое наказание, — сказала Эрика.