Плацкарт

–А Феденьки больше нет, – всхлипнула она.

–Как это —нет? – прошептала Анна, удивляясь своей запоздалой глупости.

–Погиб Феденька, – ответила вдова и прислонилась к притолоке. —Вечером с собакой вышел, его хулиганы ножом…

У ног хозяйки крутилась собачонка, помесь йорка с чем-то еще, поглядывала на гостью веселыми глазенками, и пару раз задорно гавкнула. Анна выдохнула. Оказалось, что Федор Картавин, ее строительный эксперт, в тот момент, когда она злилась в суде за его отсутствие, уже остывал в морге с тремя ножевыми. Обуреваемая нехорошими предчувствиями, Анна вынула из сумки сотовый, и позвонила второму эксперту, но на другом конце сети ей не ответили. Аппарат абонента оказался выключен. Ехать на другой конец города Анна не успевала, и потому позвонила знакомому, попросив ненароком проверить, не попал ли в криминальные сводки некий Владимир Попов, одинокий мужчина, проживающий в Краснообске. А еще через четверть часа она, положив телефон в сумку, осела на пустую скамью у здания суда и прижала руку ко рту. Второй эксперт попал под машину в тот же день, и травмы оказались несовместимы с жизнью.

Деньги. Все решали деньги, гигантские суммы, потраченные на этот жилой массив. Если будет доказано, что строительство велось с нарушениями, и все остальные дома могут в любой момент сложиться, как карточный домик, это не просто банкротство застройщика. С насиженных мест полетят все, вплоть до мэра, поскольку даже Анне без особого труда удалось проследить… нет, не связь, скорее запах связи застройщика с городской элитой. У следственного комитета возможностей было побольше, чем у простого адвоката со связями. Пострадавшие могли подать в суд не только на застройщика, но и на мэрию, продавшей для застройки этот участок, и имели неплохие шансы на выигрыш, докажи следствие преступный сговор. Стоило ли это жизни двух экспертов, осмелившихся возразить? Несомненно. Убрать с дороги двоих немолодых мужчин было куда дешевле.

Сидя перед судом и растрачивая время без толку, Анна с вялым запозданием подумала: а не случится ли что-то похожее с ней? Но взвесив все за и против, решила – нет. Не рискнут, она слишком заметна, но подстраховаться не мешает. Две смерти в одном деле подряд еще можно списать на случайность, три – это уже закономерность. Не рискнут, но… Черт побери, когда в деле замешаны такие деньжищи, возможно все. Она вспомнила всхлипывание вдовы Картавина, и ее затошнило от злости, когда в голову пришло мимолетное воспоминание: вот она читает статью, что судья Антонов купил яхту и катается на ней по Обскому водохранилищу. На какие, интересно, шиши?

Пробудившаяся ярость толкала Анну на необдуманные поступки, и когда она, перед самым отъездом, в кафе наткнулась на Крупинина и Жилина, ей захотелось сделать что-то ужасное, особенно после того, как Крупинин издевательски отсалютовал ей рюмкой. Анна с трудом дождалась их ухода.

Мальчик за соседним столиком всхлипывал, прижимая к груди сломанный паровозик. На мгновение он взглянул на Анну, и она торопливо отвернулась. С определенного времени она не могла выносить детских взглядов и прячущегося осуждения в них. Ей казалось, что так могут смотреть только дети и коты, презирая и уничтожая в своем кажущемся безразличии.

Она встала и покатила чемодан к выходу, перебежала пешеходный переход прямо перед автобусом, сердито рыкнувшему на нее клаксоном, и, сворачивая к вокзалу, врезалась в вышедшего из-за ларька мужчин, точнее, в крайнего из спаянной троицы. И не просто врезалась, а вмяла в него хот-дог, брызнувший кетчупом.

–Женщина, вы что ослепли? – заорал пострадавший.

–Простите, – залепетала она, – я не нарочно. Хотите, я оплачу вам…

–Оплатит она… У меня поезд через пятнадцать минут…

Анна рассердилась, вынула из кошелька пятитысячную и припечатала ее к влажной от кетчупа груди скандалиста. Честное слово, не стоила его дешевая рубашонка такой истерики.

–Вон ларек с майками, купите любую, а сдачу оставьте… не знаю, на сувениры. Повторюсь, мне очень жаль, – припечатала она и торопливо пошла к вокзалу, не слушая крики за спиной.

Чуть позже, когда она уже протягивала проводнику паспорт, ожидая, когда он сверится со списком пассажиров, купивших электронные билеты, Анна подумала, что в этой троице ей кое-что показалось странным. Двое мужчин: тот, кого она изляпала кетчупом, и второй, помоложе, всем своим видом демонстрировали принадлежность к так называемым органам. Выдавала стрижка и… что-то еще, что-то от сторожевой собаки во взгляде. А вот третий…

Третий.

Если тех двоих она сравнила с собаками, то третий напоминал волка. А еще он держал впереди обе руки, на которых болталась свернутая джинсовая куртка. Именно так можно скрыть от нежелательных взглядов кое-что интересное, вроде наручников.

Анна зашла в свое купе, затолкала под сидение чемодан и бездумно уставилась в окно, глядя на снующих по перрону пассажиров. И где-то за пять минут до отправления троица с привокзальной площади прошла мимо нее в столь же тесной спайке: двое псов по бокам, волчара в центре. На груди давешнего скандалиста все так же виднелось пятно от кетчупа.

Красное, как кровь.

*****

Когда пассажирка-торопыга, роскошная баба в дорогом, но слегка несвежем костюме отошла подальше, майор Олег Рязанов, раздраженно посмотрел на красное пятно на футболке, швырнул на асфальт смятый хот-дог и зло бросил:

–Вот зараза! Лех, будь другом, сходи, купи мне одну ассисоньку.

–Что? – не понял его более молодой, мордастый коллега с добродушным, но немного туповатым лицом. Рязанов рассмеялся.

–Внучка у меня на сосиски в тесте говорит: деда, купи мне одну ассисоньку. Я по другому уже и сам не говорю. И всех вокруг этой «ассисонькой» заразил.

–Сколько внучке-то?

–Агате? Четыре. Бойкая, и заводная как тамагочи… Сходи, Лех. Жрать хочу, сил нет. Нам еще часа четыре не хавать нормально.

–А этот? – настороженно спросил напарник, бросив взгляд на третьего мужчину, зажатого между ними и взиравшего на мир с показным равнодушием. Стороннему человеку эта троица не показалась бы странной, но Рязанов был начеку. Ему не понравился взгляд женщины, врезавшейся в него и оставившей пятно от кетчупа, как метку. Было в ней что-то… до боли знакомое, несмотря на дорогое шмотье, украшения, профессиональный макияж. Красива, и вроде вполне безобидна, хоть и дерзка, но этот ее цепкий взгляд ищейки, моментально обшаривший всю троицу с ног до головы, и на мгновение задержавшийся на скованных наручниками руках их пленника, пусть и скрытых одеждой. Рязанов подумал, что увидел в ее глазах нечто вроде понимания. Но она не стала вмешиваться, не задала вопросов, уходя, ни разу не обернулась, и на том спасибо. Возможно, это было просто совпадение, только вот Рязанов в совпадения не верил и мысленно сделал зарубку. Почему-то ему казалось, что эту женщину он еще увидит.

Напарник ждал ответа. Майор опомнился и кивнул.

–Постерегу, – пообещал Рязанов. – Никуда он не денется, тут патрулей полно, если попробует свалить, догоним. Но он же не рыпнется, да, Балашов?

Ему не хотелось полагаться на случай или благоразумие человека, которого он конвоировал, пусть таким дилетантским способом. Рязанов прекрасно знал, с кем имеет дело и потому готовился к худшему. Будучи на полголовы выше Балашова и шире его в плечах, он нисколько, тем не менее, не сомневался, что в случае серьезной заварухи не сумеет удержать его без потерь. И тогда придется решать, начинать ли пальбу в людном месте или нет. От мысли, что ему придется применить оружия прямо тут, на привокзальной площади, Рязанову стало плохо, и потому он взмолился, чтобы поезд пришел как можно быстрее.

–Я бы тоже хотел сожрать ассисоньку, – сказал Балашов и лениво повел плечом, словно демонстрируя, что в любой момент может передумать и одним движением, раскидав провожатых, допрыгнуть до подземного перехода. А там метро, свобода, толпа уезжающих с пригородного вокзала, среди которых можно затеряться. Когда Балашев пошевелился, под джинсовой курткой, висящей на его руках, холодно звякнула цепочка.