Танос

— Хм, это предложение звучит очень… — старейшина сделал паузу и вздохнул, — интересно. Но оно лишнее.

— Тогда я не понимаю.

— Одному из моих близких твои услуги нужны гораздо больше, чем мне. Он совершенно случайно увидел тебя в деле несколько ночей назад и сказал, что у тебя ещё тот характер. Что ты способен направить его в нужное русло, если можно так выразиться.

Выражение лица Таноса не изменилось, он выдержал взгляд вампира и ответил:

— Не понимаю, о чём ты.

Тут же, прямо на глазах у Париса, Василиос отпустил рыдающую Аирлею, которая тут же свернулась на земле в клубок, и оказался перед Таносом, вдавливая его в стену.

Прижавшись губами к его уху, старейшина проговорил:

— Я имею в виду, что в глубине своей тёмной, тёмной души тебе нравится причинять боль другим ради удовольствия, мистер Агапиу. Я наблюдал за тобой. Хотел убедиться, что он не ошибся. Потому что моя небольшая проблема… Ну, он убивал твоих приятелей pornes и должен быть хорошенько наказан.

Танос фыркнул, повернул голову и, взглянув в лицо Василиоса, снова спросил:

— Кто ты такой?

Парис увидел, как старейшина быстро провёл языком по нижней губе Таноса и произнёс:

— Я — Василиос, а ты, agori, станешь прекрасным решением моей конкретной проблемы.

И затем пара пропала из виду.

ГЛАВА 13

Вернувшись в реальность из видения или того, что запихнули в его разум, Парис услышал слова Таноса:

— Боль скоро пройдёт. Подожди немного.

Парис потёр веки. Когда болезненная пульсация действительно стала утихать, он поднял глаза на вампира и встретился с напряжённым взглядом.

— Ты… Значит, таким ты был до обращения?

— Да.

По односложному ответу стало ясно, что Танос не хочет обсуждать видение. Но Парис был любознательным и всю свою жизнь изучал мир, в котором родился Танос. Поэтому не мог оставить всё, как есть, не получив ответы на свои вопросы.

— Когда это было? В каком году?

Когда вампир вздёрнул бровь, будто вопросы застали его врасплох, Парис продолжил — по крайней мере, Танос не велел ему замолчать.

— Имею в виду одежду, триеры, твою сестру. О господи, что случилось с Аирлеей?

— То, что случается со всеми людьми, насколько могу предположить. Она пошла домой, оплакала мою смерть и стала жить дальше, пока не умерла. Я не собирался быть с ней рядом и не был братом, в котором она нуждалась. Я согласился на предложение Василиоса и после того вечера никогда не возвращался.

— Дерьмо, — прошептал Парис.

— Определённо.

Мысленно вернувшись к увиденному, Парис задумался, как бы получше подойти к интересующим его вопросам. «Может, стоит сфокусироваться на общих вещах, чтобы он начал больше говорить о личном?»

— Ты же помнишь, что я могу слышать твои мысли?

— О… точно… На секунду я забыл об этом. Но спасибо, что напомнил.

В углах глаз Таноса появились морщинки, и Парис готов был поклясться, что вампир под маской только что улыбнулся.

— Двадцатый год до нашей эры. Это ответ на твой первый вопрос, — проговорил Танос.

— Что? Это означает, что ты…

— Старый?

Э-э-э… Парис хотел сказать что-то умное, но застыл в потрясении. И больше из-за чувства юмора Таноса и перемен в его поведении, нежели из-за осознания возраста вампира — тому было примерно две тысячи тридцать пять лет.

— Тридцать шесть, вообще-то, — поправил Танос. — На прошлой неделе был мой день рождения.

— Ну это же… очень много лет.

— Для одного — слишком много, сказали бы некоторые.

— А что сказал бы ты?

— Возможно, — ответил Танос. — Несколько ночей назад, точно бы.

— А сейчас нет?

— Нет. Сейчас нет.

От откровенности ответа у Париса внутри что-то перевернулось, и, выпрямив спину, он уселся так, чтобы смотреть прямо в глаза вампира.

— Расскажешь мне больше?

— Больше?

Парис кивнул и поднял руку, собравшись завязать волосы, но Танос его остановил.

— Оставь, — произнёс он и пропустил пряди сквозь пальцы.

— Ладно, оставлю. Только если ты покажешь ещё что-нибудь.

— И что, скажи на милость, ты желаешь увидеть?

Парис не мог сказать точно. Его интересовало многое из увиденного и услышанного, особенно хотелось узнать о… хм… порке.

«Нравится ли Таносу, когда его секут или… Нет, не хочу знать. Увидеть Таноса в борделе — то, без чего я прекрасно смогу прожить». Однако о прошлом вампира хотелось узнать как можно больше. Парис был рад всему, чем Танос захотел бы поделиться, и прямо сказал об этом.

«Господи! Неужели я тут вот так сижу и разговариваю с вампиром о его жизни в двадцатом году до нашей эры?»

— Боюсь, что да.

Проклятье, он сделал это снова. Снова подумал, забыв, что вампир может его слышать.

— Знаешь, привычка слушать чужие мысли просто бесит.

Танос тихо засмеялся, и этот звук был настолько непривычным, что Парис потерял ход мыслей.

— Ну, если бы ты говорил всё, что думаешь, мне было бы нечего слушать.

Парис распахнул глаза.

— Кто бы мог подумать, что здесь скрывалось такое чувство юмора? Что ещё интересного ты прячешь под этой маской?

Как только слова слетели с губ, Парис захотел отвесить себе хорошую затрещину. Ну правда! Какой молодец, идиот. Напомнил ему о том, о чём тот не хотел ни говорить, ни думать.

— Танос, прости. Я не…

Танос поднял в воздух палец.

— Тихо.

Парис тут же закрыл рот и сразу напрягся, стараясь услышать то, что привлекло внимание вампира. Затем бросил взгляд на дверь за спиной, но ничего не заметив, снова повернулся к своему визави.

— Они идут, — проговорил Танос, ссадив Париса с колен и вставая на ноги.

— А? Кто идёт?

Танос посмотрел на него, и по серьёзному выражению его лица Парис сразу понял, о ком речь. Тот самый вампир, Василиос.

— Нам нужно вернуться в покои. Они хотят поговорить с нами.

Парис вскочил на ноги и, когда Танос, отвернувшись, уже собрался выйти за дверь, обхватил холодное запястье вампира, выглядывавшее из-под рукава.

— Что? — спросил Танос, остановившись на полпути, и, когда Парис ничего не ответил, продолжил: — Парис Антониу, если не хочешь говорить перед всеми, скажи лучше сейчас.

— Э-э-э… я… — начал Парис заикаясь и снова замолчал.

— Что?

— Не позволяй им причинить мне вред. Я знаю, они думают, что я здесь вместе с Элиасом, что хочу причинить тебе боль или того хуже. Но… — Парис запнулся и окинул взглядом скрытое под маской лицо — что же такое сделал Элиас, что заставил этого когда-то дьявольски красивого мужчину прятаться? — а потом с предельной искренностью проговорил: — Я никогда не причиню тебе вреда.

Сверкнув потемневшими глазами, Танос отвёл взгляд, выдернул руку и еле слышно сказал:

— Никогда — это очень длинный срок. Но пока оставайся тут.

Лео почувствовал Василиоса ещё до того, как тот вошёл в покои, он понял, что старейшина позволил ему это сделать. Да, он прекрасно помнил о своих узах с двумя мужчинами. Но он также не заблуждался насчёт Василиоса: если бы он не хотел, то не дал бы Лео доступа к своему разуму. Старший вампир был настолько искусным, что мастерски наводил иллюзию, даже на клеточном уровне.

Но сейчас Василиос мысленно нашёл обоих, его и Аласдэра, чтобы предупредить о своём возвращении, и ощущение силы древнего существа, прошедшее по телу, вызвало у Лео одновременно бодрящее возбуждение и ошеломляюще странное благоговение.