Владлен Бахнов

…Зал был разделен на крохотные кабинки. Если смотреть сверху, он напоминал пчелиные соты. В каждой кабинке находился столик и один стул. Именно один! В этом заключалась вся прелесть Соломки!

— «Черную корову», — сказал старик официанту и уже вдогонку крикнул: — Двойную!

Он торопливо проглотил горьковатую жидкость и блаженно зажмурился.

— Вы разрешите? — раздался тихий приятный голос. Он открыл глаза. Перед ним стоял вежливый пожилой человек.

— Я вам не помешаю?

— Что вы, что вы! Ради бога. Официант, стул.

— Благодарю. А то, знаете ли, все занято… — сказал незнакомец, присаживаясь.

— Вы меня нисколько не стесняете. Напротив. Мне весь день хотелось с кем-нибудь поговорить.

— К вашим услугам, — старомодно ответил незнакомец. — Если я вам могу помочь…

— Нет, нет, я не о делах хочу поговорить, а просто так, поболтать обо всем понемногу…

— Я обожаю болтать обо всем понемногу. Это моя слабость… Кстати, вам не кажется, что последнее время с погодой творится что-то неладное?

— Да, да, все дожди, дожди! — подхватил старик.

И они стали говорить о погоде, о хоккее — причем выяснилось, что они оба болеют за «Голубых Дьяволов», — о Красавчике, о старости, о взрослых детях и одиночестве…

— Я не знаю, зачем я живу, — признался старик. — Что ждет меня? Болезни, больницы?..

— Вы, друг мой. слишком мрачно настроены. — мягко возразил собеседник. — Поверьте мне. у вас впереди очень много хорошего!

— Ах, это все только громкие слова! — махнул рукой старик. Ему очень хотелось, чтобы его утешили и сказали, мол, все не так страшно. — Что лично у меня может случиться хорошего? Ну, например?

— Ах, друг мой, я ведь старше вас, и могу заверить, что… — с уверенностью произнес незнакомец и тут же начал быстро таять и расплываться, становясь бесформенным и прозрачным…

Да, Соломка была волшебным напитком! Стоило осушить хотя бы рюмку этого зелья, и воображение тотчас усаживало рядом собеседника, так необходимого каждому выпившему человеку. Собеседник мог быть веселым или грустным, добродушным или сварливым, сочувствующим или, наоборот, требующим сочувствия к себе. Все зависело от той марки напитка, которую вы для себя выбрали.

И, конечно, заказывая «Черную корову», старик знал, что появится приятный пожилой собеседник. Знал, что разговор, к сожалению, будет недолгим. Разумеется, можно было выпить еще, и все началось бы сначала. Но старику внезапно захотелось поразвлечься, и он заказал «Трепача Джона».

Новый собеседник отличался прокуренным раскатистым басом и таким красным носом, что алый отблеск от него падал на стены и все предметы вокруг тоже начинали казаться розовато-красными… Едва появившись, Джон, заливаясь хриплым смехом, с ходу стал рассказывать анекдоты. Он до того рассмешил старика, что тот сразу же, не дожидаясь исчезновения весельчака, поспешил заказать вторую порцию «Трепача» и проглотил ее, не смакуя. Но странное дело: рядом с хохочущим толстяком вдруг появился тощий благообразный человек в пасторском облачении.

— Слушаю вас, сын мой, — сказал пастор. — Что смущает вас? Что мучает совесть вашу?

— Черт подери! Официант! — закричал старик. — Что за отраву ты мне подсунул? Разве я заказывал этого попа?!

— О, тысяча извинений, — растерянно забормотал официант. — Вероятно, я спутал и вместо «Трепача» принес «Белую ромашку». Тысяча извинений. Вот ваш «Трепач».

Старик отхлебнул из бокала. Однако действие «Трепача» смешивалось с «Ромашкой». В результате за столом сидели и пастор, и Джон. Разговор не клеился, и красноносый весельчак, явно скучая, ждал, когда он сможет исчезнуть из этой нудной компании.

А затем было все: и «Розовый гвоздь», и «Лунная соната», и даже «Голубой верблюд»… Из-за несходства темпераментов воображаемые собеседники затеяли громкую свару, совершенно не обращая внимания на старика. И он знал, что теперь от их крика у него будет завтра весь день трещать голова.

Потом он оказался на улице. Вечерняя толпа подхватила его. понесла, и он очутился в каком-то парке. В небе медленно плыли фиолетовые луны и пышно распускались разноцветные звезды. Старик долго сидел на скамейке, то засыпая, то пробуждаясь. Желто-розовое созвездие Большой Медведицы поднималось все выше, и каждый раз, открывая глаза, старик пытался вспомнить, есть ли такая Соломинка «Большая Медведица» и какого она вкуса.

— Не помешаю? — послышался чей-то голос. Старик от неожиданности вздрогнул. Возле скамьи стоял, опираясь на палку, какой-то пожилой человек.

— Кто вы? — удивился старик. — Я вас не заказывал.

— Вы разрешите присесть?

— Садитесь, но я вас не заказывал! — сердито повторил старик. — Как вы называетесь? «Черная корова», «Розовый гвоздь»? Или, может, вы и есть «Большая Медведица»?

— Вы меня не так поняли, — сказал незнакомец, присаживаясь. — Я не Соломинка. Я живой обыкновенный человек.

— О черт! Я не заказывал никакого живого человека! Да, я позволил себе сегодня Соломинку. Мне хотелось хоть с кем-нибудь поговорить… Ну и что? Имею я право поболтать. в конце концов?

— Господи, неужели вам действительно хотелось поговорить? — обрадовался незнакомец. — Вы не поверите, но мне тоже просто необходимо с кем-нибудь живым отвести душу! Если вы не торопитесь, я прошу вас — побудьте со мной. Поговорим, поболтаем…

— Но я не заказывал вас! — крикнул старик. — Мне надоело! Вы каждый раз исчезаете, и я опять остаюсь один! Мне надоело! Я ухожу!

Старик вскочил и сразу же смешался с толпой. А шумная толпа все текла мимо оставшегося на скамье незнакомца. чужая, как фиолетовые луны и разноцветные созвездия.

«Боже, боже мой! — подумал незнакомец. — Неужели я на всей планете совсем один? И никто не хочет просто поговорить со мной? Как человек с человеком?»

ПЯТАЯ СЛЕВА

Координатор третьего ранга Эйби Си прибыл в ставку последним. Корабли других координаторов уже стояли на космодроме. И в этом не было ничего удивительного: планета Уна, где работал Эйби, была самой отдаленной, а приказ явиться к Главному пришел совершенно неожиданно.

Откровенно говоря, координатор не любил и опасался всяких внеочередных вызовов. Каждый раз он ждал серьезных неприятностей. И хотя все пока обходилось, для опасений основания были.

Да и пять месяцев в пути тоже небольшая радость. Правда, почти весь полет координатор проводил в состоянии искусственного анабиоза. Но этот анабиоз, который любой другой астронавт переносил без всяких последствий, для Эйби неизменно кончался простудой. Вот и сейчас он не переставал чихать весь путь от космодрома до штаба.

Нет, координатор не жалел, что его планета находилась так далеко от Центра. По крайней мере это избавляло его от проклятых инспекций. Да и сам Главный последний раз посетил Уну лет полтораста назад.

Но, постоянно живя на отшибе, Эйби Си почти не продвигался по службе и, несмотря на двухсотлетний стаж, все еще ходил в третьем ранге. А какие-то столетние щенки успевали за это время отхватить второй ранг и подбирались к первому.

Впрочем, нельзя сказать, что Эйби Си был на плохом счету у начальства. Многие даже удивлялись, почему он не хлопочет о повышении. Но он-то знал почему и мечтал только об одном: чтобы ничего не случилось. А случиться могло все…

Прилетая в ставку, Эйби чувствовал себя неловким провинциалом. Встречаясь с младшими по чину щеголеватыми штабистами, он первым отдавал честь. Расшитый золотом мундир, придававший другим координаторам такой подтянутый и гордый вид, на нем почему-то выглядел помятой домашней курткой. Впрочем, может быть, ему это только казалось…

Обычно до начала совещания он успевал со всеми переговорить и узнать последние новости: выяснить, зачем их собрал Главный; уточнить, какое у Главного настроение; разобраться, откуда дует ветер; убедиться, нет ли каких-нибудь новых веяний, — короче говоря, войти в курс.