Страница 13 из 75
Глава 4
Обсудив с Богданом совместные действия на случай, если начальник фуражиров пан Курцевич откажется уходить, я вернулся к своим ратникам — и принялся расставлять воев с учетом пополнения Долгова… И естественно, меня не отпускали сомнения — купился ли десятник реестровых на ложь о сотне стрельцов, или нет? Предаст ли он ляхов, если не поверил в мою ложь? Или же, сохранив верность хозяевам, казак все расскажет о готовящейся бойне?
Ну и, наконец, главное: согласится ли Курцевич уйти⁈
Последний, как я понял, человек вполне трезвомыслящий и не шибко трусливый — так что действовать будет, основательно взвесив все за и против. Естественно, он понимает уязвимость своего небольшого отряда в случае, если ему придется уходить по зимнику… Ну, а на счет веры моим обещаниям — иной бы, более впечатлительный (сиречь трусливый) и доверчивый поспешил бы обмануться, как только на горизонте замаячила бы перспектива «чудесного» спасения. Но этот лях наверняка допускает, что готовится ловушка — и даже если Богдан соврет о сотне стрельцов, все одно Ян Курцевич может принять решение до последнего драться за «вагенбург». В конце концов, с наскока укрепившихся за телегами ляхов не сбить и сотне воев — разве что обойти их… Кроме того, частые залпы мушкетов с обеих сторон вполне могут привлечь внимание иных шаек запорожцев и ляхов, действующих в округе — и ведь кто-то из них наверняка рискнет прийти на помощь фуражирам!
Так что на месте польского шляхтича я бы остался ждать врага в укрепление… И именно поэтому, немного поразмыслив, я решил подстегнуть своего противника. Собрав два десятка стрельцов под началом Долгова, я приказал им выйти из леса — и, демонстративно перейдя дорогу на глазах ляхов, двинуться полем в сторону фуражиров, обходя «вагенбург» по широкой дуге. Так, чтобы «орелики» находились вне досягаемости выстрелов врага — и чтобы ратники в итоге зашли с открытой стороны г-образной крепостцы!
С учетом новых «вводных» я бы на месте шляхтича все-таки пошел бы на прорыв… А если нет — мы все одно сблизимся с «гуляй-городом» в то время, когда враг попытается перестроить груженные сани в кольцо!
— Пищали зарядили, пыжи проверьте — плотно ли сидят? Если все проверили, то становись на арты — и за мной!
И вновь под лыжами весело хрустит тонкий ледовый наст, а дыхание сбивается от чересчур поспешной ходьбы… Следом за мной поспешает десяток Семена Захарова и донцы Кожемяки — все стрелки как на подбор, да с парным оружием: трофейными пищалями черкасов и фитильными мушкетами реестровых запорожцев. Вместо бердышей, служащих стрельцам и оружием ближнего боя, и подпоркой для пищалей, мы используем «подсошки» — наподобие тех, коими снабжаются немецкие и шведские мушкетеры… Собственно, сам я «подсошки» иногда эксплуатирую еще и как лыжную палку!
Между тем, Курцевич действительно попытался перестроить телеги в кольцо — но напрашивающийся в складывающихся обстоятельствах маневр оказался весьма дурно исполнен. Фуражиры, бестолково суетясь от переполняющего их возбуждения и страха, не успели еще закончить перестроение телег, как мы уже вышли на предельную дистанцию прямого выстрела чуть более, чем в сотню шагов… После чего, установив пищали на подсошки и дождавшись, когда прочие ратники изготовятся к бою, нацелив оружие на врага (ждать пришлось всего несколько секунд), я зычно выкрикнул:
— Пали!!!
Нестройный залп пятнадцати мушкетов, плюнувших в сторону ляхов горячим свинцом, не мог быть точен на такой дистанции. Но стреляем мы толпой, да по групповой цели, так что результат из пары-тройки раненых или убитых интервентов наверняка себе обеспечили! Благо, что с десятником казаков мы обсудили и этот вариант развития событий — и Богдан со своими запорожцами должен был держаться поближе к лошадям, к дальней от нас стенки вагенбурга. В то время как мы сосредоточили огонь на ближних к нам ворогах…
— Пищали меняй!
В считанные секунды еще двенадцать заранее заряженных мушкетов оказываются на подсошках — тлеющие сейчас в жаграх фитили были подпалены заранее…
— Пали!!!
И еще двенадцать пищалей громыхнули залпом в сторону врага! Наверняка дав Курцевичу неверные представления о нашей численности… Чей-то протяжный вопль доносится со стороны вагенбурга — но различить что-либо за плотной дымной пеленой уже не представляется возможным. Но это сейчас и не важно: махнув рукой своим воям, я тут же вырвал подсошки из снега, после чего подхватил на руки вторую пищали — и как можно скорее рванул назад, увлекая соратников за собой. Не дай Бог ляхи успеют дать хоть один залп в ответ — тогда потерь вряд ли удастся избежать…
Однако трое казачьих лучников во главе с «Татарином» (уже успевшим сегодня отличиться метким, чернявым казаком, чья мать была захвачена буйными донцами в родном кочевье) после первых же выстрелов продвинулись чуть вперед и немного в сторону от нас. Так что теперь ответный вражеский залп, случись он, вряд ли заденет лучников… Зато сами донцы, судя по частым хлопкам тетивы, уже начали засыпать стоянку ляхов отправленными в отвесный полет стрелами, прикрывая наш отход! Да, вряд ли им удается точно попадать за сто шагов. Но тугие татарские луки имеют достаточную силу натяжения для того, чтобы отправленная в полет стрела представляла опасность для врага и на столь солидной дистанции. Но самое главное — многочисленность летящих срезней и стрел с гранеными наконечниками подтверждают представление врага о солидном числе московитов!
Отступив от вражеского лагеря шагов так на сорок, я приказал переряжать пищали. Вовремя! Пан Курцевич меня не разочаровал: вместо бесполезных на выросшей дистанции выстрелов с зимника я услышал бодрое лошадиное ржание — и отчаянные крики наездников, подгоняющих скакунов! Польский шляхтич или разгадал мою обманку с завышенной численностью стрелецкого отряда — или просто решил рискнуть, ринувшись на прорыв после обоих залпов. Как видно с расчетом, что его фуражиры сумеют конными проскочить засаду, покуда мы перезаряжаемся… И ведь задумка его практически удалась! Ибо, несмотря на довольно высокую мобильность лыжников и привычность русских к артам, на рывке всадники однозначно быстрее. А тут еще и перезаряжаться пришлось…