Ветер перемен. Начало

Знакомство

Знакомство

Апрель 1759-ого года, территория Ко́рманского королевства

Это утро в туманном и величественном Западном Крае, несмотря на надвигающуюся оттепель с приходом весны, отличалось от прочих: многовековые деревья скрипели под порывами ветра, длившийся уже с две с половиной недели проливной дождь не оставлял возможности покинуть укромное жилище, а разбушевавшаяся водная стихия грозила стереть с лица земли маленький клочок суши, чьи обитатели возомнили себя королями этого мира. Северная провинция Ко́рманского королевства, представляющая собою гористый полуостров, омываемый сразу двумя морями по вредности воли Духов стался обделён благословением природы во все дни года, но такую скверную погоду не любили даже бывалые моряки. Суеверный они народ, потому и верили, что шторма - есть ни что иное, как гнев бога Морана, который отлавливает в свои сети неугодных мореплавателей и утягивает их души на дно. Впрочем, их россказни всерьез никто не воспринимал: мало ли, какая глупость может прийти в пропойную голову гуляки, доживающего свой век в борделях в компании таких же пьяниц, как и он.

Погрузился в немилость небес и недавно как прославленный на все двенадцать королевств Торнвуд - сердце торговли какао бобами, сахаром, редкими тканями, диковинными зверями и, конечно, рабами, привезенными с захваченных далеких земель, на коих местные жители глядели со смесью изумления и пренебрежения. Покуда на землях Востока на протяжение двух мучительных лет никак не затухали пожары восстаний, Запад оставался в стороне, расширяя свои владения. Воспользовавшись бедой соседей, эти королевства начали вести активную торговлю с Южным краем, и очень скоро кошельки Советников королей и прочих важных государственных лиц затрещали от богатств Юга. А живые "подарки" с пиратских кораблей и вовсе лишали речи многих, кому посчастливилось побывать при дворе хотя бы одного из трех правителей Запада.

Именно в этом городе и расположилось немногочисленное семейство Морган — когда-то одних из богатейших людей Западного края, а ныне доживающих свой век в домике на утесе у Баакского моря. Дальний предок их, чье имя позабылось за давностью лет, давным-давно за выслугу перед Родиной осыпан был золотом и награжден обширными землями, что после его смерти отошли потомкам. Роскошные плантации плодородной почвы, неописуемой красоты аллеи растущих только на Западе деревьев, огромные конюшни, куда присылались по воде и суше со всего света самые знаменитые жеребцы, и связи в высших кругах долгие годы порождали у дворян желание породниться с обладателями этой роскоши. Однако к несчастью, в годы величия своего семейство Морган не могло похвастаться плодовитостью, ибо если и рождались будущие наследники, то погибали либо в младенчестве от болезней, либо в годах, но уже от выпивки. Страсть к спиртному и сопутствующая этому тяга к азартным играм разрушили не одно поколение семей Морган, и к началу восемнадцатого столетия от былого могущества и величия их не осталось ни следа. Сохранились лишь передающиеся из уст в уста истории, многие их коих рассказчики приукрашивали с таким рвением, точно стремились придумать наиболее правдивое оправдание закату эпохи роскошной дворянской жизни. Особняк Морган был продан в 1717 году, а на вырученные деньги отстроили небольшой дом недалеко от северного порта Торнвуда, обзавелись незавидным хозяйством и начали селить у себя моряков да проходящих мимо путников, обозвав свое заведение нехитрым образом - «Северный Ветер».

***

Новый раскат грома огласил стены погруженной в полумрак комнатки на втором этаже дома, вынуждая единственного ее обитателя распрощаться со сном. Юноша сонно поднялся с кровати, босиком прошел к камину с дотлевающими углями и протянул руки к теплу. Молодецкое, но еще хранившее остатки мальчишеской невинности лицо, обрамленное короткими светло-соломенными кудрями, пронзительные глаза небесной голубизны, слегка курносый нос, угловатые покатые плечи да средний рост — вот каков был последний мужчина семьи Морган. В этом месяце Генри исполнилось семнадцать, а значит, забота об одинокой матери полностью ложилась на него. Отца мальчишка почти не помнил: более десяти лет назад тот вновь отправился на службу Короне за несколько месяцев до разразившейся Ларанейской войны* между Западом и Севером, где погиб в одном из боев. До того же мужчина принимал участие в устранении бесчинств на Востоке, а потому — с семьей толком не бывал, отдавая предпочтение воспитанию единственного сына и ведению хозяйства военное дело. В редкие дни своего пребывания под крышей дома Доджсон Морган ел, пил, просаживал деньги в тавернах и портах Торнвуда, а по возвращение — отводил душу на нелюбимой женщине, после чего несчастная Маргретта часы напролет рыдала, запершись в кладовой. С Генри он никогда не стремился сблизиться, а даже если и снисходил до общения с сыном, то отцовской любви в том не было. Оттого-то воспитание мальчика полностью перешло в руки матери, а сам он вскоре приучился не ждать от отца ни доброго слова, ни похвалы, хотя как и всякий ребенок горячо того желал.

Генри перевел усталый взгляд на подрагивающие от порывов ветра окна, с досадой вырисовывая в голове новый, полный будничной серости рабочий день. Как только непогода стихла, он тихо, чтобы не разбудить постояльцев их с матерью постоялого двора, сбежал по лестнице вниз и выскочил на улицу. Тут же испачкав обувь в хлюпающей грязи парнишка принялся за кормление проснувшейся скотины и домашних птиц, а покончив с этим ужасно скучным для себя делом, отправился бесцельно бродить по побережью. Теплый соленый воздух, шум морского прибоя вперемешку с криками вечно голодных чаек, виднеющиеся в дали паруса прибывающих в порт величественных кораблей — все это на удивление быстро прогоняло из сердца Генри гнетущую печаль от безрадостной жизни вблизи дома и навевало определенного рода мысли. Мысли, что давно таились лишь в его душе. Он опасался не столько быть поднятым на смех, сколько отказаться от годами трепетно взращиваемой мечты из-за груза обязательств перед матерью. Выросший рядом с морем юноша еще с мальчишеских лет частенько в тайне мечтал о том, как взойдет на борт деревянного гиганта под ослепительно-белыми парусами, как будет с упоением изучать морские карты, путешествовать по всему миру, искать путь по звездам и, конечно, раз за разом бросать вызов самым крепким штормам и выходить из этих схваток победителем, с годами превратившись в одного из известнейших моряков своего времени. И тогда уж...тогда уж его матери не придется работать днями напролет не разгибая спины, не придется унижаться ради лишней пары монет и неделями голодать. Ранние морщины ее разгладятся, щеки нальются здоровым румянцем, на лице как и прежде заиграет лучезарная улыбка и даже седина в каштановых волосах перестанет цеплять взгляд. Но с годами Генри все больше понимал, что все это возможно воплотить в жизнь лишь при одном условии — будущее надо строить на суше. Работать, работать и еще раз работать. А если ему повезет, то призовут на военную службу как отца когда-то; молодой человек от кого-то слышал, что людям служивым Корона платит исправно и не скупится. Благополучие Маргретты - пожалуй, единственное, на что он мог променять свои детские грезы. И ловя себя на этой мысли, Генри со стыдом признавал, как тяжело давалось ему унимать ноющую тоску по такой желанной, но в то же время несправедливо недосягаемой для него жизни.

Вот и в тот злополучный день, увлеченный размышлениями о своем будущем юный Морган не сразу приметил на горизонте чей-то силуэт, нагруженный по бокам то ли сундуками, то ли чем-то не менее увесистым. Видно, незнакомец тоже заметил его, а потому еще издали окликнул юношу и сбавил шаг: