Обыкновенный дракон

– Отель “Blue Space”. Помогаю убирать номера, через день работаю крупье, – он усмехнулся промелькнувшей тени удивления на восточном симпатичном личике. – Моя мать там работает горничной.

– Мать? – задумчиво повторила Мэй-Майли.

– Приёмная, – поморщился Тео: все знали, что он приёмный, ибо усыновление было открытым. Могла бы и не уточнять, только вчера Бевис намекал на это во время перерыва. Мэй-Майли это слышала.

– Хочешь я тебе помогу? – внезапно спросила девушка. – У меня пока никаких занятий нет, только к дяде хожу на тренировки. Когда захочу. Он не настаивает. А вечером мы могли бы сходить в кино. Я приглашаю. Там две картины новые.

Тео остановился. Слишком резво одногруппница начинала знакомство.

– Ты приглашаешь меня на свидание? – хмыкнул он.

Мэй-Майли повела неопределённо плечом.

– Не вижу смысла скрывать свой интерес. Ну да, возможно, ты психанёшь, если я скажу, что мне интересны люди со странностями, – болтала она без умолку на чистом английском, без австралийского акцента.

Вот с кем Вилмеру нужно было свести дружбу и сэкономить на дорогих занятиях с репетиторами! Не обращая внимания на невозмутимость Уайта, девушка шла рядом, едва успевая за размашистым шагом парня:

– Ты не обижайся, я ничего плохого не имела в виду. И обидеть тоже не хочу. Дело в том, что я собираюсь поступить на факультет психологии в Квинсланде, собираю портфолио. Ну, ты сам понимаешь, что лучше что-то иметь на руках, чем провалиться на собеседовании.

Тео слегка разозлился. Вот только исследователя-недоучки ему не доставало для полного счастья!

– Нет! Спасибо, мне моего психотерапевта хватает.

Мэй-Майли остановилась, но он даже не оглянулся. Услышал, как она топнула ногой, издала звук, похожий на хныканье, и затем её пыхтение от попытки догнать оказалось по правую руку:

– Зато тебе явно не хватает общения с девушками! И свободного времени. А я тебе предлагаю и то, и другое. Общение со мной тебе поможет повысить авторитет в глазах одногруппников. А океан, который ты любишь, сможешь видеть чаще.

– Что? – Тео остановился, несколько мгновений рассматривал девушку и рассмеялся. – Ты собрала на меня досье?

– Нет, я просто умею наблюдать. Ты каждую свободную минуту смотришь в окно, на полоску океана… Ну, давай, Теодор Уайт, соглашайся! Я здесь всего на полгода, мы весело проведём время!

– А у тебя какой диагноз? – сдерживая улыбку, пошутил Тео.

Девушка показала ему язык:

– Упрямство и любопытство. Ну что, по рукам? – протянула ему руку, второй продолжая прижимать к груди тетрадь альбомного формата.

Тео неохотно протянул свою, и его ладонь обхватили тонкие, но на удивление сильные пальчики:

– Я привык быть один. Тебе будет со мной сложно. Мэй?

– Мэйли. Ничего, я как-нибудь потерплю. В конце концов, ты мне будешь рассказывать много интересного. А про своё обещание я помню!

Они пошли рядом, теперь Тео чуть замедлил шаг, чтобы Мэйли успевала за ним. Разговаривать с ней оказалось на удивление легко. Напускная ли беспечность девушки или её открытая натура помогла растопить лёд недоверия. Даже личные вопросы, которые она задавала с искренним детским любопытством, не раздражали Тео, потому что Мэй тут же переключалась на похожие истории.

Например, тот факт, что её новому другу приходилось закрашивать седые волосы, её не смущал. Наоборот, она предложила свою помощь, так как разбиралась в красках. О себе рассказала, не таясь: приехала она по приглашению дядюшки, у которого здесь свой спортивный бизнес, и ради скуки и океана, о котором много слышала и всегда с интересом смотрела передачи про другие страны.

Увлечение Тео сёрфингом её восхитило, и она напросилась посмотреть, как укрощает волны Уайт. Заметила, когда он в диалоге поморщился и мотнул головой, сжимая губы, спросила, угадывая:

– Опять голос?

– Угу, – Тео справлялся с подступившей тошнотой. Укрощение голоса всегда давалось нелегко.

– Что сказал, если не секрет?

– Какая разница?

Мэйли в ободряющем жесте взялась за его локоть и сказала убеждённо:

– Я твой новый друг, ты забыл? Хочешь, дам клятву никому не рассказывать? Мне просто интересно. Ну, как будущему психологу…

– Она сказала, что общение с девушкой мне пойдёт на пользу, – криво улыбнулся бледный Тео. – Я не контролирую голос. Он живёт сам по себе, как моя нянька, которая всегда вместе со мной. От рождения.

Мэйли улыбнулась:

– Не вижу пока в этом безумия. Я тоже часто разговариваю с кем-то внутри меня. Советуюсь, какое платье надеть или куда сходить. Говорят, это всего лишь тень нашего разума.

– Угу, только у меня он почему-то женский, – проворчал Тео, пропуская в дверях Мэйли и кивком здороваясь со швейцаром.

На ресепшене Тео поприветствовал знакомых, взял ключ от комнаты матери и повёл туда девушку, где обычно переодевался в униформу и обедал. Там Мэйли осталась сидеть на стуле в ожидании Тео, который для начала отправился принимать душ. Раскрыла свою большую тетрадь и аккуратно начала записывать первые впечатления о близком знакомстве с “Т.У.”, имеющим диагноз: “Шизофрения”. Девчонки в группе охотно рассказали про его голоса, от которых Уйат то и дело подпрыгивал во время лекций или ругался с ними. Про его два обморока, случившихся совсем недавно. Прямо во время занятия. И про свежие слухи о том, что его видели выходящим рано утром в пижаме из дома на соседней улице… В общем, личность Уайта была крайне интересна для изучения.

Её нехитрое занятие прервал стук двери – в комнату зашла женщина лет тридцати, в униформе, миловидная и явно уроженка Латинской Америки, с разносом, на котором стояли две высокие миски, одна плоская с жареными хлебцами и большим бокалом. Увидев повернувшуюся к ней девушку, хозяйка комнаты замерла на секунды две, узнавая гостью, и удивлённо спросила:

– Мэйли? Что ты здесь делаешь?

– Добрый день, миссис Смит, – Мэйли закрыла тетрадь, – а… Теодор ваш… сын?

Делфина улыбнулась, ставя разнос на стол:

– Мир тесен, не так ли? Я давно не видела твоего дядю. Как дела у мистера Чанга?

Глава 3. Мир Алатуса. Наши дни

Из-под железного отвала, требовавшего заточки, неохотно выворачивались пласты блестящей, весенней влажной земли. Пока око Алатуса не иссушило почву, нужно было поторапливаться. В это время пропустишь день – один месяц в году будет голодным.

Нависая над вгрызающейся в землю частью тяжёлого плуга, шёл крестьянин Хирам, полуседой мужчина лет пятидесяти, босой, в плотных холщовых штанах до колен и тонкой рубашке, но с меховым кожухом поверх, ибо здесь, на поле, гулял ветер, и с трудом выздоровевший после зимней простуды крестьянин боялся теперь свалиться в самое неподходящее, пахотное, время. Дома всё ещё покашливала младшая пятилетняя дочь и жена – женщины слабее мужчин. Слава богам, двое сыновей болели реже. Один из них, девятнадцатилетний Теобальд, сейчас шёл впереди, тащил за собой вола и лошадь; второй, десятилетний Дарден, пас на зелёной опушке, неподалёку от границы поля, двух коз и пять овец.

Время от времени Тео, тоже босой, менялся с отцом местами, и треть поля была вспахана на первый раз. Тягловым животным дали передохнуть дважды: с лошадью и волу работалось легче.

Приближающийся свист первым услышал Тео, хотя и шёл, напевая себе под нос песенку. Обернулся, метнул тревожный взгляд на отца, затем на брата и закричал, маша руками подобно мельнице в ветреную погоду:

– Дарден! Уводи в лес! Уводи в лес!

Младший сын услышал сразу, соскочил с пригорка и метнулся к козам, ушедшим ближе к пашне, где возле рва трава казалась им выше и сочнее. Когда крылатая тень только показалась из-за зубчатой кромки леса, видя, что не успевает, Дарден бросился на одну из коз, сбивая её с ног. Но упрямое животное брыкнуло и вырвалось, уносясь в сторону и не слыша проклятий в свой адрес, тогда как овцы послушно шарахнулись к спасительному лесу. Дардену удалось ухватить вторую козу за рога, толкнуть её в тот же зелёный овражек и накрыть своим телом.