Не чужие дети

Я бы могла ждать такого от её брата, но не от неё. Хоть Даша и начала разговаривать, несколько фраз подряд было редкостью. А тут…

– Дашунь… – покачала я головой. – Разве так можно? Тётя работает.

Дашка посмотрела на инспекторшу зло, волком, и сжала губы. Инспектор сделала пометку в бумагах. Я бы многое отдала, чтобы знать, что она там написала.

– Простите, – извинилась я. – До недавнего времени она вообще не говорила. После потери родителей…

– Да, я в курсе, – перебила меня чиновница. – Пройдёмте в детскую. Покажете мне, где дети спят и где делают уроки.

– Они ещё не делают уроки. Костя только в сентябре в школу пойдёт.

– А подготовительные занятия? Он же получает задание на дом. Где вы с ним занимаетесь?

– Здесь, – показала на кухонный стол.

– То есть своего стола у мальчика нет.

– Пока нет, но мы уже подобрали несколько вариантов. В ближайшее время я собиралась оформить заказ.

Она опять сделала пометку в бумагах. Я приказала себе держаться. Надо было выглядеть уверенно, что бы ни случилось, и не давать слабину. У нас всё хорошо, всё в порядке. У детей отдельная комната, в доме чисто, в холодильнике свежая полезная еда. У них есть игрушки и куча одежды. Я оплачиваю частный сад и собираюсь отдать Костю в секцию по фигурному катанию. У нас всё хорошо, будь она неладна! И да, мой племянник прав – какого хрена она шарится по нашему холодильнику, ходит по нашему дому и записывает что-то в свои дурацкие бумажки?! У нас всё хорошо!

Убрав бумаги в папку, инспектор поправила шарфик. Детей я специально попросила остаться в комнате. Не хотелось, чтобы они услышали, если вдруг инспекторша скажет что-то, что может их расстроить.

– Что я могу вам сказать, Есения, – уже готовая уходить, начала Любовь Ивановна. – Детская очень маленькая, рабочего места у старшего ребёнка нет. Да и младшей девочке негде заниматься, хотя в саду она получает творческие задания.

– Я же сказала вам…

– Это далеко не всё. Семья у вас неполноценная, дети пропускают сад по неуважительной причине, работы нет.

– Да я же показала вам трудовую! – в сердцах воскликнула я. – У меня начальство сменилось! Мой новый генеральный директор… – в отчаянии мотнула головой. – Да он всех ненавидит! А детей, так особенно! Это не человек! Это… Да это Ящер самый настоящий!

Инспектор дождалась, пока я закончу. Показалось даже, что в её взгляде появилось сочувствие.

– И тем не менее, работы у вас нет, – заключила она.

– Я уже разослала резюме. Уверена, в самое ближайшее время найду хорошее место. На детях мои временные сложности с работой никак не отразятся.

– Допустим, но на данный момент, Есения, есть то, что есть, и я вижу то, что вижу. Открытый алкоголь…

– Да послушайте! – снова не выдержала я. – Я что, на пьяницу похожа?! Если вы видите то, что видите, на меня посмотрите, на Дашу с Костей! Неужели органам опеки не на кого больше обратить внимания?!

– Успокойтесь, пожалуйста, и дослушайте.

Я прикрыла глаза. Кивнула. Нервы сдали в самый неподходящий момент, но слов было уже не вернуть. Опять извинилась, хоть виноватой себя не чувствовала.

– Про вино в холодильнике я ничего указывать не буду. Но в следующий раз постарайтесь, пожалуйста, чтобы во время визита органов опеки алкоголя в зоне видимости не было. Тем более, в жалобе указано на проблемы с этим.

– Да знаю я, от кого эта жалоба, – сказала тихо. – У меня нет проблем с алкоголем и никогда не было. Ни у меня, ни у кого-либо в нашей семье. Я люблю своих детей, Любовь Ивановна. Сделайте, пожалуйста, в своих бумагах пометку об этом. Для детей ведь не только письменный стол важен и количество игрушек, – решительно посмотрела инспекторше в глаза. – Детей я не отдам. Пока я жива, они не пойдут ни в детский дом, ни в чужие семьи. У них есть семья, и эта семья – я.

– Я буду обсуждать вашу ситуацию с руководством. Пока рекомендую вам исправить текущие проблемы. У каждого ребёнка должно быть своё спальное и рабочее место, так же я не увидела у вас ни велосипедов, ни самокатов. Дети подвижные, и им нужно проводить время активно. Обратите на это внимание.

Когда она ушла, облегчения я не испытала. Бестолково осмотрела прихожую, на автомате поставила на место сандалик Даши, который сама же и задела.

Купить стол, велосипед, самокаты. Устроиться на работу, не пропускать сад, а ещё неплохо бы выйти замуж, чтобы создать для детей полноценную семью. Желательно сделать это всё в ближайшее время.

Накатившую апатию сменили злые слёзы, их – ярость.

– Тётя Еся, – вышел в коридор Костя. – А эта…

Его перебил дверной звонок. Вернулась, что ли? Что ещё?! Начнёт говорить про летний отдых или, может, что-нибудь насчёт нашей совместной ванной?!

Провернув ключ, я распахнула дверь и остолбенела.

– Поговорить надо, – с порога заявил Азаров.

Волосы у него были слегка растрёпаны, взгляд тяжёлый. Стоял он, опираясь на стену плечом и смотрел так, словно не он неожиданно нарисовался у меня на пороге, а я у него.

Костя чем-то зашуршал, и это вмиг заставило меня опомниться.

– Не о чем нам говорить, – я попыталась закрыть дверь.

Михаил оказался быстрее – толкнул обратно. Взгляд его скользнул мне за плечо. Сандалии Даши… Увидел?

– Не о чем нам говорить! – рявкнула я и с непойми откуда взявшимися силами захлопнула-таки дверь.

Сердце бешено стучало в висках, дыхание сбилось. Заперла квартиру под непрекращающийся звонок в дверь и только после этого вспомнила о трудовой, об увольнении и том, что дела мне нет до того, что думает Азаров насчёт детей.

– Это кто? – спросил Костя.

– Да так… Никто.

– Почему ты тогда не открываешь?

– Потому что…

Мобильный звякнул. Не договорив, я взяла его и тронула экран.

Настойчивый мерзавец! Что ему вообще от меня надо?! Хотела было написать в ответ, чтобы катился к дьяволу, но сообщение было не от Азарова.

«У вас имеется задолженность по ипотечному кредиту…»

Дочитала сообщение до конца и пришла в ярость. Что?! Задолженность по ипотеке?! Сразу же набрала Антону, только его телефон оказался выключен. Набрала ещё раз – то же самое. В дверь опять позвонили, телефон снова звякнул.

«Сеня, мне нужно с тобой поговорить», – на этот раз сообщение было действительно от Азарова.

«Иди к дьяволу!», – написала я с чистой совестью и положила телефон на тумбочку.

Надо было ехать к Антону. Причём срочно. Если он не платит за ипотеку… Об этом лучше не думать.

Как бы ни неловко было снова обращаться за помощью к Соне, сделать это пришлось. Не тащить же детей к Антону! А других вариантов по-прежнему не было.

Выходя из подъезда, я ещё раз набрала номер бывшего мужа. Формально разведены мы ещё не были, но это ничего не меняло. Тем более, что избавиться от статуса «замужем» я надеялась в ближайшее время.

Какое-то время в трубке царила тишина, и я уже было надеялась, что Антон включил телефон. Но нет. Всё то же «абонент недоступен».

Выругавшись, убрала мобильный в сумку и… Из чёрного внедорожника вышел Азаров.

– Не слишком ли много вы тратите своего драгоценного времени на уволенную сотрудницу, – поинтересовалась сквозь зубы.

– Ровно столько, сколько считаю нужным.

Я фыркнула. То он мне минуты выделяет, то торчит перед подъездом полтора часа.

– Это, конечно, замечательно. Только есть одна проблема.

– И какая же?

– Я не считаю нужным тратить своё на вас, – сказала я и пошла к дорожке, ведущей в сторону метро.

Разумеется, что Азаров отстанет так просто, я не ждала и оказалась права. Нагнав, он обошёл меня и встал впереди, преграждая путь. Я вздохнула.

– Что вам надо? – спросила спокойно. Вернее, сделав вид, что спокойно.

Только почувствовала его запах, сердце сделало кульбит, а пальцы на ручке сумки сжались сами собой. И внизу живота вдруг стало тепло.

Что за дурацкая реакция на мужчину, каждый поступок которого доводит меня до истерики?! И что, что он красив, как голливудский злодей?! Красивых мужиков на свете немало.