Страница 34 из 52
Он переводит взгляд на тех двоих, что привели меня сюда, а я интуитивно прячу шею, поднимая плечи. Мне кажется, что со спины мне вот-вот прилетит очередной удар… но меня пока что никто не трогает.
— Просто хочу, чтоб ты знала, — он делает шаг ко мне, оказываясь от меня на расстоянии вытянутой руки, — ты будешь жить, пока будет жив он, — я понимаю, что ОН — это Виктор. — Либо вы сдохнете вместе, — уголок его губ едва заметно дрогнул, — либо…
— С’est la vie[1], крошка, — произносит круглолицый и хлопает меня по спине. Качнувшись, я едва удерживаюсь от очередного падения, — С’est la vie!
Глава 30
Две недели спустя
Виктор не забыл вкус крови. Как бы ни старался, но привычки, особенно вредные… так тяжело от них избавиться. Выйти из кровавого грязного бизнеса невозможно. Он всегда это знал. Знал, но почему-то надеялся, что именно ему это удастся. Он ведь слыл счастливчиком?..
Прошли две недели, которые показались ему вечностью. Две недели бессонных ночей и самобичевания. Две недели поисков. И две недели отсутствия каких-либо новостей.
А сейчас ему, наконец, полегчало. Совсем немного. Отчасти. Но это то, чего ему так сильно не хватало. Чувство, от которого кровь в жилах НЕ стынет. Совсем нет… она несётся по венам словно бурная река. Горячая. Кипящая. От одного вида этого ублюдка, что рыдает перед ним крокодильими слезами, он получал неописуемое удовольствие.
— Чех! — Солдат, захлёбываясь собственными соплями, поднял голову, — Чех, у меня не было выбора! Я тебе клянусь! Они прижали меня! Я не хотел!
Взяв со стола охотничий нож, Виктор приблизился к предателю. Опустившись на корточки, замер напротив Солдата и посмотрел на сжатые в кулаки пальцы.
— Пальцы, — отстранённо произнёс, кончиком лезвия постукивая по деревянному подлокотнику кресла, где сидел Солдат.
— Чех, не надо! Я расскажу всё, что знаю!
— Эти мрази снесли Мише челюсть, — он поднял карие глаза на человека, которому когда-то доверял, — я могу сделать с тобой то же самое, Вадик. Выбирай.
Вера
Поразительно, как быстро можно сломить волю человека. Как быстро можно сделать его своей марионеткой. Я думала: я сильная. Думала…
Прошла неделя с тех пор, как я оказалась здесь. А где я, собственно?
Я ведь даже не знала поначалу. Я не говорила. Но мне и нельзя было. Нам запрещали общаться друг с другом. Нам — девочкам, находящимся здесь. Нас было четверо. Одна совсем ещё девчонка, ей наверняка ещё нет и шестнадцати.
Меня вывезли из страны. Просто… как какую-то вещь. Ни документов, ни каких-либо досмотров. Ничего. На границах у них были "свои" люди. Они были везде. Я подозревала, что страна, в которой я сейчас нахожусь — Румыния. Но это только мои догадки.
Пётр… с ним я больше не виделась. Оставив меня тогда в той комнате, он велел вымыть меня и накормить. Что они и сделали. Архип отвёл меня в душ. Он стоял надо мной всё то время, что я намыливала своё продрогшее тело. Он испепелял меня взглядом, не давая свободно вздохнуть. Он всегда был рядом. Словно тень, повсюду следовавшая за мной.
Кормили плохо. Сначала еду мне приносил Архип. А с тех пор, как я оказалась здесь — в этом доме, еду мы готовим себе сами.
Это казалось мне бессмысленным. Я не понимала, зачем я им. Я уже даже не была уверена в том, что Виктор меня ищет. Зачем я ему? Кто я ему? Зачем ему эта головная боль? Какой с меня прок, чтобы гоняться за мной? Глупость какая-то…
Но я здесь. И, кажется, я здесь надолго.
Мне установили правила. Никакого телефона, никаких разговоров. Из дома не выходить, окна и двери не открывать. Ни с кем не общаться.
Попытаюсь сбежать — меня найдут и приведут обратно. Будет только хуже.
Прошло две недели… я в чужой стране. Меня несколько раз избивали. Меня морили голодом и холодом. И у меня почти не осталось никаких надежд.
— Ты здесь? — я вздрогнула от неожиданности. Повернув голову, посмотрела на Архипа. Он стоял в проходе, цепляясь длинными руками за дверной проём. — Я уж думал, что сбежала…
Поджав губы, я отвернулась. Мои пальцы крепче стиснули тёплую кружку, а взгляд устремился в зашторенное окно. Я всё ещё боялась его. Он опасен и непредсказуем. Он не гнушается побоями. На случай моего непослушания у него есть телескопическая дубинка. Мои бока теперь пестреют от следов, оставленных ею. Кажется, ему это даже нравилось.
— Сделай и мне, — он обошёл меня и кивнул на мою кружку.
Вздохнув, я вышла из-за стола и, заново включив чайник, достала ещё одну кружку. Мне было не сложно. Я даже привыкла. Почти. Делать то, что он велит, и не искать приключений. Мне просто нужно было подождать. Схватиться за удобный момент… если мне повезёт. Но… боюсь, что меня вернут обратно, даже если я доберусь до полицейского участка. Вернут и изувечат.
— Будешь работать, — тихо произнёс Архип, усаживаясь на соседний стул. Перехватил мой вопросительный взгляд и продолжил: — Отрабатывать проживание и прочее. Может, заработаешь на дорогу домой…
На последних словах он усмехнулся. Кажется, это была шутка.
— Будешь принимать клиентов, — перехватил из моих рук протянутую кружку и посмотрел мне глаза.
— Что? — задохнувшись, впервые произнесла слово.
— Запела, ласточка, — протянул Архип, опуская ложку на дно, и размешивая сахар с кофе. — Я уж думал, правда язык проглотила…
Пропихнув по горлу вязкий ком, я опустилась на стул. Под кожей прокатилась дрожь отвращения и новой порции страха. Клиентов?!
Я продолжала таращиться на Архипа, всё ещё отказываясь верить в услышанное. Должно быть, это какая-то шутка?
— Сегодня тебя отфотографируют. Так что прими душ и приведи себя в порядок. Я там кое-что купил. Положил на кровати. Надень это. Поняла?
Не поняла. Я ничего не понимала.
Я на мгновение закрыла глаза и сделала попытку дышать. Спокойнее. Не глотать истерично собственный крик отчаяния, а трезво мыслить. А хотелось кричать в голос. Голосить и вопить так, чтобы стёкла сыпались на пол. Чтобы из ушей этого ублюдка пошла кровь! Чтобы оглохнуть самой, чёрт возьми…
— Что всё это значит? — с трудом произнесла. Я даже собственный голос не узнавала. Я отвыкла слышать его.
— Не тупи, Вера, — тихо отхлебнув кофе, он посмотрел на мои руки. На сжатые в тугие кулаки пальцы, — будешь работать, говорю. Обслуживать клиентов, — повторился, — трахаться будешь… в секс-марафонах участвовать. Так понятней?
— Я не буду, — даже не задумываясь ответила, мелко потряхивая головой из стороны в сторону, — я не стану…
— Будешь, — он снова усмехнулся, — сдохнуть не получится… а будешь выделываться, пойдёшь к другим людям работать. Там с тобой церемониться не станут. Запоёшь так, как никогда до этого не пела.
— Зачем? — это было слишком далеко от моего понимания. — Почему?! — Отодвинув стул, я поднялась на ноги. Ладонями впившись в столешницу, нависла над мужчиной, который был втрое больше меня, — Какой вам с этого прок? Я не нужна ему! Он не придёт за мной! Я не та, кто вам нужен! Я не та, ради которой он будет вспахивать землю, чтобы отыскать!
— Ну, — Архип равнодушно пожал плечами, — не нужна, так не нужна… значит, отработаешь долг и скатертью дорога…
— Какой долг? — я чувствовала, как мои колени начинают дрожать. Жжение в носу и глазах говорило о том, что я вот-вот сорвусь, — я ничего вам не должна!
— Чшш… будь тише, девочка. Ей-богу, лучше бы ты молчала… — скривившись, он опустил голову и заглянул в свою кружку, будто что-то выискивая в ней. — Ты туда не плюнула?
Поджав губы, я пыталась унять трясущийся подбородок. Я пыталась не дать волю эмоциям. Иначе он снова меня побьёт.
1
С’est la vie — «Се ля ви» (C'est La Vie, иногда по-русски пишется слитно: «селяви») французская поговорка, в дословном переводе означающая «такова жизнь».