Страница 94 из 110
Риция приоткрыла было рот — явно, чтобы говорить что-то об огласке. Но сподобилась только на жалкое:
— Неужели вы думаете, что мы не обеспечим…
— Обеспечивайте, — разрешила Арделл. — С учетом того, что специалистов такого профиля в Вейгорде единицы… если только вы не собираетесь искать в других странах или обращаться в лейры нойя — вам не найти лучшего варианта.
Говорила она быстро и нетерпеливо, не отрываясь взглядом от перебинтованной правой ладони девочки.
— Как вы понимаете, время работает не на вас. Чем больше воспаляются раны, тем меньше шансов, что шрамы удастся убрать.
— Удастся… убрать?
Мариэль приподняла голову. Потом, с усилием, левую руку — указывая на то, что теперь опять скрылось под маской. Изорванные укусами щёки, опухшая, бугрящаяся плоть.
— Это… это можно?..
И впилась глазами в лицо матери с такой отчаянной мольбой, что тут и камень бы не устоял.
Риция Фаррейн только тихо махнула рукой и вполголоса осведомилась — что бы мы желали увидеть ещё.
Комнату, где всё и произошло, конечно.
Обитель маленькой Милли — в левом крыле, погруженном в сад и еще не перестроенном па современный лад.
— Девочка сама выбрала себе эту комнату, — поведала хозяйка. — После гибели моего несчастного брата мы, конечно, стараемся ни в чём не отказывать бедной сиротке…
Заботливые опекуны, да. Готовы поселить бедную сиротку не в детскую, а скорее в бывшую гостиную — просторную, с до безобразия высокими потолками. И повсюду деревянные резные панели — костяшки чешутся каждую простучать.
Три окна с цветными витражами кидают на пушистый ковер разноцветные блики. За окнами — мшистые, переплетенные стволы деревьев. Если бы я жил в такой милой комнатке, я бы мочил одеяльца лет до четырнадцати.
Кружевные, молочного цвета одеяльца. Изумительно неподходящие к высоченным потолкам, и изумрудным обоям. Как и вся эта мебель — разнотипная, разновременная: тяжелый старинный комод — и светлый резной столик, и тут же стул красного дерева. Атлас и шёлк, и второпях наброшенные на всё рюши и кружева — сюда будто всё сгрузили из разных спален.
— Интересная обстановочка, — высказался я от всей души.
— Да, наши дети часто отдают ей что-нибудь из своих вещей… понимаете. Что понравится. Я же говорю, мы ни в чем не отказываем бедной сиротке, стараемся ей во всём потакать, ведь она перенесла столько горя. Так что любые наряды, и, конечно, игрушки…
Игрушки. Это самое интересное.
Их правда было много — целая игровая поляна с отдельным ковриком, кукольным столиком и столами. Доводилось торговать и этим товаром — так что я знал, что тут собрана вся Кайетта. Всё, что только на ярмарках попадается и делается мастерами под заказ: фарфоровые пастухи и пастушки из Ракканта, и мягкие, пушистые звери из Союзного Ирмелея, и несколько дорогих механических кукол из Мастерграда — такие ходят сами, если особым образом повернешь магический кристалл… Дамата была представлена коробочками с деревянными играми, Вейгорд — тряпичными, яркими, диковинными птицами, а вон тот единорог-качалка — я бы что угодно поставил, из родного Крайтоса. Наверняка если бы покопаться в этой куче — нашлось бы что-то и из Вольной Тильвии, и кто там знает, и из Велейсы Пиратской и Акантора. Словом, все страны Кайетты, все сколько их есть — прислали в это игрушечное изобилие своих дипломатов… чтобы эти дипломаты настойчиво нашептывали: эй, смотри, как повезло бедной сиротке. Как её любят, сколько всего купили…
Только вот бедная сиротка намертво прижимает к себе леди Аннабет. А у этих игрушек вид такой, будто они здесь меньше девятницы.
— Ковер поменяли, кровь отмыли, — подытожила Арделл, вылезая из-под кровати маленькой Милли. — Ещё, гляжу, и протерли пыль по всем углам. С отменным… пчхи… средством для полироли.
— Разумеется, — с оскорбленным видом завела было госпожа Фаррейн. — Разумеется, наши слуги знают своё…
Тут она наткнулась на взгляд Гриз Арделл. Тихо поискала нюхательную соль, не нашла и решила откланяться. С заверениями, что стоит нам позвать — и нам предоставят всё необходимое.
Я тоже посмотрел на начальство. Начальство сидело на пушистом ковре чуток растрепанное, в помятом голубом платьице, с выбившимися из прически прядями. В глазах мрачновато переливалась зелень — отражались цветные блики.
— Наши действия?
Гриз хрустнула пальцами и опустилась на колени.
— Стучим и ползаем.
Определённо, это был самый запоминающийся совет в моей жизни. Даже Нэйш милосердно сообщал вам информацию, пока вы сидели. Арделл давала расклад, пока сама она ползала в голубом платьице, заглядывая под каждый комод. Я тем временем простукивал панели.
— Следы зубов на девочке напоминают укусы куньих. Но есть отличия в части клыков, да и характер укусов тревожит. На редкость направленная атака: метили в горло, лицо, вообще, в вены. И рука… ладонь… словом, пока что выглядит всё довольно туманно.
— Куницы? Ласки? — предположил я, лаская ухом очередную деревянную панель. — Хорьки? Может, вообще не по нашей части — не магические зверушки, а так себе?
Гриз уползла под столик с витыми ножками в углу комнаты. И пробормотала оттуда что-то насчет того, что похоже, мол, это всё-таки наш случай.
— Кто тогда может быть? Шнырки?
В питомнике я насчитал пока что пять видов этих прелестных тварей. Размером от средней табакерки до упитанной кошки. С разной окраской, сферами обитания и нравом. От «ох, я в ужасе, вы подали мне яблочко с червячком» до «а ну иди сюда, кому сказал, я тебе уши поотгрызаю».
— Первое, что приходит в голову, да-а… И всё укладывается просто замечательно. Шнырки очень склонны приспосабливаться и изменения проявляются уже в течение пары-тройки поколений. Так что разновидности бесконечны. И это вполне могли быть тонкие, хищные, хитрые шнырки, которые с чего-то решили напасть на детей прямо посреди комнаты, ага…
Арделл была как-то уж слишком покладиста.
— В чём подвох? — не выдержал я, оставляя в покое несчастные панели. Арделл пожала плечами и нырнула теперь в груду игрушек.
— Да вот и я никак не соображу — в чём. Шнырки, как ни крути, — самая очевидная версия. Может быть, конечно, какой-то новый вид, но… Лайл, как у тебя с ощущениями насчёт этого дела?
Волосы у нее окончательно выбились из причёски и окружали голову золотисто-красным ореолом — из-за солнца, которое пробивалось через листья и цветные стёкла. А глаза казались совсем зелёными.
— Хочешь, чтобы я забрал у Сирила полставки горевестника, а?
Арделл отряхнула руки и задумчиво тронула новенькую единорожку-качалку — хоть сейчас садись и скачи…
— Просто хочу узнать — как у вас там в Корпусе Закона обстояло дело с выработкой чутья.
— А «чутье» — это уже Мел… — я простучал последнюю панель и вздохнул. — Тут что-то нечисто. Очень и очень нечисто. И с этими зверюшками, и с самими хозяевами. По-моему, тут с какого-то бока эта сиротка… Милли. Сестра ведь защищала ее, так? А если бы не она…
А если бы не она — это Милли лежала бы сейчас в постели с изорванным лицом. Или не в постели, а в Водной Бездони — если бы не успела закричать.
Арделл коротко кивнула — молодец, мол. Показала жестом — ее тоже терзают какие-то сомнения насчет этих то ли шнырков, а то ли нет.
— Что будешь делать? — осведомился я.
— Посмотрю дом, насколько возможно… сад… посмотрю окрестности. Поищу следы. Какие планы у тебя?
— Пороюсь в помойке.
Варгам — варжеское, а крысам, как говорится…
* * *
В памяти хохотал-заливался кузен Эрлин. «Лайли, ты что, ты решил поиграть в образцового законника?» Я только плечами пожимал: в образцового — нет, Эрли, но как насчет законника-крысы, а? Такая тварь, по крайней мере, пролезет в любые закоулки. Полазит липкими лапками по кухне, пошуршит вокруг слуг (нечего ловить, слуги — из потомственных, хозяйские тайны ценят не меньше собственной шкуры). Прикинется милым зверьком, оглушит болтовнёй свидетельниц-служанок (тоже мимо — те, которые вбежали на крик Мариэль, не успели рассмотреть зверей).