Страница 12 из 20
Все шло и приходило само собой, даже как-то неожиданно. В этом есть что-то судьбоносное. Встречалось немало и соблазнов, когда я мог свернуть с пути. Были и критические моменты на грани жизни, но что-то меня оберегало.
После были защиты кандидатской и докторской диссертаций (кстати, докторскую пришлось писать дважды: до развала Советского Союза это было исследование хозрасчета и хозрасчетных отношений, а в новых условиях – обоснование рыночного хозяйственного механизма), звания профессора, члена-корреспондента и академика (кстати, также двойные: первоначально – в Академии аграрных наук Республики Беларусь, а с ее присоединением – в Национальной академии наук), избрание академиком (действительным членом) рядом зарубежных академий. Можно к этому добавить, что кроме классической научной карьеры с соответствующими степенями и званиями никаких других крупных наград и премий у меня почти нет. Никогда к этому не стремился и, когда были предложения, отказывался. Считал и считаю, что для ученого это не главное, более важно иметь научное признание. Правда, есть звание «Заслуженный деятель науки Республики Беларусь», Почетные грамоты Совета Министров Республики Беларусь и ряд ведомственных наград. Но основное – то, что я смог за все эти годы сформировать крупную научную школу, а также прочную теоретическую, методологическую и научно-практическую базу по устойчивому и эффективному развитию экономики агропромышленного комплекса в новейших условиях. И опубликовать немалое количество научных и научно-популярных работ. Общим числом более 1000, из которых около 40 – монографии и книги.
А еще у меня в активе – большое внедрение научных разработок. Мною и под моим руководством разработаны и приняты для использования практически все концепции и стратегии развития агропромышленного комплекса в новых условиях (более 10), а также основные программы организации сельского хозяйства начиная с 1994 года, среди которых крупнейшей является Государственная программа возрождения и развития села на 2005–2010 гг. Эти программные документы стали базовыми для комплексного научного обеспечения АПК на различных этапах его развития, способствовали предотвращению деструктивных тенденций (разорения) в этой важнейшей сфере продуктового снабжения, а также становлению механизмов ее устойчивого поступательного развития и роста. Современное эффективное сельское хозяйство – это и мой успех.
А каково лично для меня быть академиком и доктором наук? Да никак. Я этого просто почти не ощущаю и не замечаю. Остаюсь по-прежнему тружеником и таким же, как многие ученые, доступным, организованным, внимательным, требовательным и нацеленным на будущее.
– Как бы Вы описали прорывной момент в Вашей научной карьере – новая тема работ, изобретение, цикл публикаций, что-то другое?
– Не знаю, что называть прорывом. Какого-то одного яркого события или момента не припомню. Зато была череда пусть не судьбоносных, но заметных событий, которые в той или иной мере влияли на карьеру и жизнь.
Например, учеба в аспирантуре после колхозной практики, защита кандидатской диссертации в Латвийской сельскохозяйственной академии (у нас в Беларуси не было в то время совета по защите), после чего стал причислять себя к кругу ученых, поступление в докторантуру в Москве во Всесоюзный (ныне Всероссийский) институт экономики сельского хозяйства.
Хочу припомнить, что в Советском Союзе в 1988 году было решено восстановить докторантуру после ее длительного отсутствия. Стояла задача поднять уровень научного обеспечения народного хозяйства и привлечь молодежь. Я попал во второй прием. Всего было зачислено три докторанта (и это на огромную страну!) – один от Украины, один от России и я от Беларуси. Я был бесконечно счастлив, что мне это удалось. Затем была защита докторской диссертации в Москве. Параллельно старался публиковаться. До сих пор помню как первую свою статью – небольшой информационный листок размером 0,23 усл.-п. л., так и первую монографию по новому качеству аграрного хозяйственного механизма, которые я с нетерпением ждал. Надо сказать, что тогда публиковаться было непросто. Наблюдалась немалая конкуренция, а официальных издательств и изданий было крайне недостаточно. К тому же надо было пройти строгую экспертизу. Однако я стремился всеми силами публиковать свои результаты, знал, что только так можно получить признание.
Впоследствии были многие публикации, а также научные степени и научные звания, должности и избрания. Все это имело, конечно, значение, но воспринималось как само собой разумеющееся. Хотя за звание члена-корреспондента и академика пришлось немало посражаться. В этом и состоит особенность научной карьеры.
Труд и результативность – основные мои научные критерии. Никогда и ничего жестко не планировал. Полагал, что планы в науке неуместны, жизнь всегда повернет по-своему. Все должно приходить в результате непрерывного труда. Как в философии, когда накопленное количество приобретает новое качество. Поэтому, когда порой происходили сбои в моей научной карьере, старался воспринимать все спокойно. Концентрировал усилия и снова напряженно трудился над новыми задачами. По головам не лез и ни на кого не рассчитывал. Только на себя, а вернее на свою возможность напряженно трудиться. Стремился впитывать все как губка, постигать даже непостижимое. Отсюда было много сторонних увлечений – коллекционирование популярных книг и модных аксессуаров, посещение театров, концертов и кино, постижение некоторых тайн человеческой сущности.
Видимо, это особенность деревенского парня, который оказался в большом городе с огромным количеством возможностей. Хотелось все быстрее наверстать и продемонстрировать не худшие способности, чем у городских сверстников.
Однако несмотря на все многолетние успехи и достижения, по-настоящему состоявшимся ученым я стал считать себя где-то к 60 годам. Совершенно не опасаюсь это сказать, потому что именно к этому периоду накопленный потенциал позволил мне уже иметь взвешенные и сравнительно объективные оценки по любым вопросам и науки, и человеческого общества (не прибегая к сверке с мнениями других и не корректируя свою позицию исходя из установок любых авторитетов). И это считаю крупнейшим достижением моей жизни и карьеры, когда я стал примером для многих, а мой опыт востребован, когда к моим рассуждениям и умозаключениям прислушиваются, считают их взвешенными и целесообразными. В этой связи пришел к выводу также о бесполезности советов, рекомендаций и наставлений. Они, как правило всегда отвергаются. Каждый человек сам должен разобраться в своей жизни. Тем более избегаю всяких споров и дискуссий – они настраивают на воинственность и враждебность. А ученый должен располагать. Для этого надо уметь рассуждать, анализировать, сравнивать и убеждать.
Момент научной зрелости наступает у каждого. Для этого, полагаю, мало защитить кандидатскую и докторскую диссертации, стать профессором. Надо накопить такой потенциал, чтобы он, как «Википедия», позволял давать исчерпывающий ответ на любой вопрос. Ведь не секрет, что до момента научной зрелости каждому приходится постоянно корректировать свою точку зрения на мнения и авторитеты других. Даже имея необходимые научные степени и звания, нельзя сказать, что ученый созрел как личность. Особенно если человек бесконечно метается в поисках истины и не может сосредоточиться на чем-то одном, сформулировать генеральную линию поведения. Да, ошибаться можно в любом возрасте. И менять взгляды также. Но лучше остаться со своим твердым убеждением и мнением (даже если оно кажется кому-то ошибочным), чем непрерывно исповедовать идеи других.
– Каково Ваше нынешнее восприятие ситуации в науке в Советском Союзе? Что это был за период для Вас лично?
– Большое видится на расстоянии. Только с исчезновением Советского Союза и по прошествии более трех десятков лет мы по-настоящему стали осознавать роль и уровень советской науки и то, что имели, а также масштаб утраты. Тогда же это казалось само собой разумеющимся.