Страница 7 из 9
– Шут…
Моя жизнь как цирк. Не удивлена.
– Перевернут. Это как раз проблемы. Измена, сумбур, риск лишиться денег.
Да неужели?
Снова ничего нового. Зря приехала. Сейчас достану последнюю, и закончим этот балаган.
Третья карта пестрит красками – солнце, зелень, целующаяся пара. С ней мне наверняка предскажут бурное примирение и любовь до гроба.
– Твой новый мужчина близко, – от вкрадчивого голоса Дамиры по плечам ползут мурашки. – Верным будет. Сильно любить тебя будет. Только не оттолкни.
Хочется верить, но во мне слишком много цинизма. Розовые очки давно разбиты.
– Мне бы со старым разобраться, – иронично дергаю бровью, откладывая колоду.
Дамира зажигает свечку и пристально смотрит на огонь.
– Намаешься с ним, не отпустит легко. Сына втянет. Поддашься уговорам – всю жизнь себе испортишь.
И тут мимо. Славка точно не станет уговаривать.
– Благодарю, – вытаскиваю из кармана смятые купюры и кладу на стол.
Хватит на сегодня перфомансов. Нужно еще вещи упаковать.
Сестра пытается задержать, чтобы взять какие-то свечки, но я бодро пробираюсь сквозь толпу, не прощаясь и не оборачиваясь.
Из путаного предупреждения всерьез коробит лишь угроза вовлечь в наши разборки Вовку. Ему и без того будет непросто. Все остальное – пальцем в небо. Ну какой новый мужчина? Я теперь в принципе к себе никого не подпущу. Риск лишиться денег? Тоже бред. Пусть я слишком долго сидела в декрете, ничто не мешает вернуться на работу. Да и на счету есть сбережения.
Дурацкая поездка. Только время потеряла.
Вылезая из такси, вспоминаю, что в раздумьях не включила телефон. Интересно, кто так настойчиво названивал?
Не успев нажать кнопку, практически натыкаюсь на знакомый бампер – Славкин внедорожник выкатывается с парковки на углу и перегораживает путь во двор.
– Тат, где ты ходишь? – муж с кислым лицом высовывается в окно. – Еще и трубку не берешь. Битый час здесь торчу.
Опешив от тона, по привычке начинаю оправдываться:
– Ты за вещами? Я их еще не собрала…
И только потом осознаю, что это ему положено извиняться.
Славка с опаской косится в сторону пенсионерок на лавочке – те вовсю прислушиваются, чтобы не пропустить назревающий скандал.
– Тат, пожалуйста, сядь в машину, – теперь в голосе отчетливо слышится просьба. – Нам нужно поговорить.
Сердце трусливо колотится, предчувствуя беду.
Чертова предсказательница! Нагнала страха на пустом месте.
– Полянский, разговоры ни к чему, – скрещиваю руки на груди в защитном жесте – так легче отстаивать позиции. И даже диктовать условия: – Отдай ключи и рули к своей шала…
– Тат, пожалуйста, – с отчаянием повторяет он, не давая закончить нелестное определение.
В груди на секунду вспыхивает искра жалости, но ее тут же накрывает волной обиды. Не хочу и не буду уступать.
– Я никуда с тобой не поеду.
– Можешь меня линчевать, я не против. Только не на виду у любопытных клуш, – Славка кивком указывает на пенсионерок. – Или думаешь, они не станут расспрашивать Вовку, почему у него ругаются родители?
А ведь он прав. Наши вездесущие старушки быстро просветят сына о том, что ему пока рано знать.
Сдавшись, медленно обхожу капот и усаживаюсь на пассажирском сиденье. Еле сдерживаюсь, чтобы не хлопнуть дверцей. С каким бы удовольствием я сейчас ею громыхнула! Так, чтобы стекла повылетали!
– Доволен? Теперь отдай ключи, – подставляю ладонь, но Славка игнорирует жест и плавно трогается с места.
Выехав со двора, внедорожник пристраивается в хвост очереди на светофоре.
– Это и мой дом тоже, – муж стискивает руль, так что белеют костяшки пальцев. – Я никуда не уйду. Я люблю тебя и Вовку и не собираюсь вас терять.
Три дня назад я бы растеклась теплой лужей. Как давно Славка не говорил «люблю»! Подарки никогда не забывал, но мне так не хватало слов. И вот теперь я их слышу… и не ощущаю эйфории. В душе не отзывается ни-че-го. Она разбилась на осколки – ни сложить, ни склеить. И в этом крошеве стекла умерли светлые чувства, осталось лишь мрачное недоверие.
– Ты припозднился с признанием.
– Даже объясниться не позволишь?
На широких скулах перекатываются желваки – их отчетливо видно под обросшей щетиной. Славка так и не побрился с вечера. Даже странно. Обычно он следит за собой.
– Полянский, что тут объяснять? Тебя же силком на нее никто не укладывал.
– Это… нелепая случайность…
– Случайность? – от накатившего возмущения я подскакиваю на сиденье словно Вовкин мячик для пинг-понга. – Ты поскользнулся и случайно угодил Жанне в промежность?
– Татка, хватит, – он со вздохом взъерошивает волосы на затылке и рассеянно задерживает в них руку. – Клянусь тебе, это несерьезно. Мы просто репетировали, и в какой-то момент… все вышло из-под контроля…
– А! – я наигранно шлепаю ладонью по лбу, изображая догадливость. – Ты ей пробы устраивал так, что она орала на всю гримерку?
Ненормально смеяться в такой ситуации, но я смеюсь. Сквозь брызнувшие слезы, сквозь удушающую злость, истерично и отрывисто.
Неужели он совсем меня не уважает? И считает, что можно скормить бред в качестве оправдания?
– Какая на хрен репетиция? Она – твоя ассистентка. Ее дело бумажки перекладывать и командировки оформлять.
– Одна из актрис заболела, – с готовностью отбивает Славка и включает поворотник, чтобы обогнуть наш дом по периметру. – Жанна вызвалась подменить.
Меня трясет от излучаемого им спокойствия. Когда мы начали встречаться, я сама попросила оставлять экспрессию на сцене, но сейчас меня бесит эта мнимая сдержанность. Уж лучше бы кричал и театрально глаза закатывал.
– Это все, что ты можешь сказать?
– А что ты хочешь услышать? Да, я виноват. И поступил как полный мудак.
Признание дается с трудом. Он почти скрипит зубами от досады, а я радуюсь – не унижению, а первому проблеску эмоций. Мне нужно убедиться, что он ценит – или уже ценил? – наши отношения. Что десять лет прожиты не зря. Что я все-таки могу сделать больно ему в ответ.
– Верни ключи, Полянский, – напоминание как удар под дых.
Славка мрачнеет, но не сдается.
– Верну. Вечером, когда заеду к сыну. Или и с ним видеться запретишь?
Хотела бы, но я не конченная сука, чтобы отыгрываться на Вовке.
– Не запрещу… – тушуюсь, но тут же нахожу способ вернуть себе контроль над ситуацией. – Тогда же и скажем ему, что ты уезжаешь на гастроли. Очень долгие.
Едва внедорожник притормаживает во дворе, я выскакиваю из салона, не оставив Славке возможности ни возразить, ни окликнуть. Сегодня последнее слово останется за мной!
Иду с гордо поднятой головой, чувствуя себя если не победительницей, то уж точно не проигравшей. В лифте ловлю свой взбудораженный взгляд в отражении зеркала и осознаю, что широко улыбаюсь.
Глава 5
– Пап, теперь в другую сторону! – под завывания игрушечной полицейской машинки Вовка размахивает пультом. – Да!
Славка сидит на полу рядом с ним и одним движением загоняет на трамплин из книг радиоуправляемый монстр-трак:
– Не обгонишь!
– А вот и обгоню! – яростно нажимая на кнопки, сын вскакивает и несется в другой конец комнаты за застрявшей под креслом машинкой.
Я уже дважды порывалась заговорить об отъезде Славки, но никак не подберу момент. То они рубились в приставку, потом смотрели мультфильм, теперь вот гонки устроили.
Муж пользуется ситуацией, оттягивая начало неизбежного, и предлагает новые и новые игры. И ведь не возразишь, потому что тогда в глазах сына именно я буду вредной и злой.
Наблюдая за их возней, с философской грустью размышляю, что еще как минимум десять лет Славка не исчезнет из моей жизни. Будет приходить к Вовке или забирать его на выходные, и каждый раз придется встречаться, хочу я этого или нет. Здороваться, обмениваться дежурными фразами, изображать что все хорошо, снова терпеть… и это станет моим адом.