Проект «Мессия»

Посмеялись.

– Кажется, свежеиспеченный Мессия до конца не верит в свои магические способности? – заметил лысый.

– Ну подождите, товарищи, дайте парню раскрыться, – вступился носатый, картинно разводя руками. – Все только начинается. Что ж вы хотели, чтобы он вот так вот сразу все за чистую монету? Всему свое время. Парень только прилетел.

– Но с другой стороны, так ли это важно, поверил он или не поверил? – подхватил Марк Антонович. – Необходимые контакты состоялись. Эмоциональный фон и одиозность события помогли возникнуть устойчивой психологической связи между участниками. К тому же мы получили отличную видеофактуру, в подлинности которой не усомнится ни один эксперт.

Присутствующие включили видео, записанное той самой случайной прохожей, оказавшейся возле храма в момент исцеления. Все трое весело смеялись, обмениваясь остроумными репликами.

– Смотри, как наш Мессия пытается улизнуть от инвалида, – говорил один.

– Неверующий, а руку на лоб возложил, – вставлял другой.

Но мы не можем, дорогой Читатель, обвинять этих людей в циничности. Видео было действительно забавным, и каждый из нас на их месте вел бы себя примерно так же.

– Кстати, как там Болодин-старший поживает? Говорят, похудел, осунулся, – задал вопрос лысый, когда тема с просмотром оказалась исчерпана.

– Ну да. Есть такое. Человек оказался впечатлительным, слабым, потому что идеи за ним нет. Теперь он много чего переосмыслил. На курсы кройки и шитья записался.

– Ну, это неплохо. Периодическая смена деятельности – отличная штука.

– Он делает успехи, старается. Несколько комплектов носовых платочков и постельного белья лично сшил для детского дома в Колыванске. Ну, а Вы, Алексей Георгиевич, что нам расскажете? Как там царь?

– Как царь? Ну как сказать? Не очень наш царь, – лицо носатого стало хмурым. – Хандрит, расклеивается.

– Ну так вы его подклеивайте.

– Подклеиваем, а он все равно расклеивается.

– А что с двойниками? Надо же разгружать человека. Не все ж ему одному лямку тянуть.

– Пытаемся. Только с двойниками свои проблемы. Чересчур болезненно он на них реагирует, ревнует. Боится, что заменим мы его на двойника, а самого его усыпим или в бункере закроем. Ну, мы, конечно, поддерживаем его как можем, разубеждаем. Только он не верит, плачет. Да и палятся они сильно, двойники эти. Народ у нас внимательный, дотошный. Подмечает фуфло по форме черепа, по мочкам ушей, по чему угодно. Пластикой всего не исправишь. Люди даже имена двойникам дают: «Болтун», «Бурят», «Шмыга». Так что приходится работать с оригиналом. А здесь новые проблемы повылазили: нервный он стал ужасно, психика ни к черту. Руками постоянно елозит.

На этих словах носатый забегал пальцами, как бы изображая, как именно «царь» елозит своими руками.

– На стол ничего не положи – все швыряет… Боимся, что повредит себе чего-нибудь, лицо поцарапает или глаз выколет. Ими, руками его, как будто кто-то извне управляет.

– А может и управляет? – вставил Марк Антонович.

– Может и управляет. Мы их иногда скотчем к телу во время съемок приматываем, а из рукавов латексные конечности продеваем и на стол кладем. В кадре-то оно не видно, где свое, где чужое. Зато руки спокойно на столе лежат.

– Это хорошо. Эффект выдержки и контроля эмоций. А как цифровая модель?

– Работаем, испытываем, но и тут не все просто. Технология пока не совершенна: то голова в кадре отдельно от тела, то речь с мимикой лица не совпадает.

– А как там со здоровьем, с психикой?

– Тут тоже проблемы. В режиме активации он пока работает неплохо, речи говорит, по бумажкам читает, шутит. А вот в режиме отдыха совсем плох. С медицинской диагностикой сложности. На вопросы о самочувствии либо не отвечает, либо темнит.

– Ну это профессиональное: никому не доверять, молчать либо дезинформировать. Старая школа.

– Это понятно, а как узнать, болит у него чего или нет? Как с таким медицинские процедуры проводить? Он уколов как огня боится. Прививку не поставить. Шприц увидит – скандал закатывает, кричит, вырывается, под стол прячется.

– Ну и правильно, что боится. Мало ли что вы ему там вколете. Я бы тоже боялся. А вообще ничего удивительного. Человек столько лет под неимовернейшим стрессом. Такие психологические перегрузки не каждый вынесет.

Понимающе покивали головами.

– А что с клонированием?

– Работаем, отслеживаем американские и японские наработки. Только от них пока мало толку. Они там все шифруют, прикрываясь биоэтикой, а у нас со своей базой слабовато.

Еще некоторое время гоблины сидели, ухмылялись, обменивались репликами, пили кофе.

– Ну что, друзья, подведем итог и по коням? – предложил, наконец, лысый.

– Ну да, – подхватил носатый, – Итак, прилет и встреча на родной земле прошли по плану. Настало время выпускать Кракенов.

Посмеялись. На внутреннем сленге «выпустить Кракена» означало ввести в действие какого-нибудь медийного тяжеловеса, но также и сходить в туалет по большому.

– Даю отмашку Глушко, пусть включается по полной в режиссуру и впрягает своих фриков.

*

Тучки на небе появились внезапно, и было непонятно, быть дождю или нет. В дверь постучали, в следующий момент в проеме показалась растрепанная голова.

– А-а, Глушко, заходи! Молодец, по тебе часы сверять можно. Садись. Будешь чаек со смородиновым листом? Мне тут родственники из деревни передали. Аромат сказочный.

В кабинет вошел полноватый взрослый мужчина за пятьдесят. Лицо посетителя было как будто бы заспанным. Такой вид ему придавала взъерошенная шевелюра и ярко выраженные мешки под глазами.

На стене под портретом Дзержинского красовался лозунг:

«Счастье – это не жизнь без забот и печалей,

счастье – это состояние души»

За столом кроме генерала сидело двое его орлят. На середине стола стоял большой алюминиевый чайник на подставке, блюдце с кубиками сахара, печенье и три граненых стакана в металлических подстаканниках. В помещении витал влажный смородиновый запах.

– Спасибо, товарищ генерал, – сказал мужчина, усаживаясь на свободное место.

– Геннадий, принесите, пожалуйста, еще стаканчик для гостя, – обратился хозяин кабинета к заглянувшему в дверь секретарю.

Секретарь тут же поставил перед гостем пустой стакан и начал наливать в него чай.

– Сахар клади по вкусу. И печеньки бери. Небось там у себя на киностудиях такого не едите. Ну что, с материалом ознакомился? Концепция понятна?

– Так точно, товарищ генерал.

– Ой-ой, давай без солдафонщины. Без «так точно». Расслабься. Наслаждайся чайком. Ну что скажешь? Вопросы есть?

– Да вроде пока все ясно.

– Ну и отлично. Видео от каркуши церковной с чудо-исцелением получил? Запускай его теперь в эфир на все лады. Нагнетай побольше тайны, интриги. Творчески все обстряпай, как ты умеешь.

– Так точ… Все понятно, товарищ генерал. С Алексеем Георгиевичем мы предварительно уже обсудили. Работаем.

– Ну и отлично. И еще. У меня такое ощущение, что нам тут кое-чего не хватает для полного фарша, – генерал поднес к голове руку и начал щелкать пальцами возле лба, как бы помогая самому себе вспомнить, чего не хватает для полного фарша. – Подскажи, Глушко.

Глушко молчал, пару раз стрельнув глазами на двух орлят, которые спокойно сидели поодаль, не включаясь в беседу.

– Знаешь, чего не хватает? – Лицо Марка Антоновича озарилось внутренним светом. – Поэзии.

– Поэзии?

– Поэзии, – утвердительно повел бровью старый чекист. – Это там, где стихи.

– Так вроде не актуальна она уже – поэзия, выветрился жанр, товарищ генерал.

– Это для тебя выветрился, потому что ты по себе о мире судишь, а для людей тонкой душевной настройки поэзия еще ого-го как актуальна. Как говорил классик, «людям нужна поэзия на…»

– Сделаем, организуем.

– Сделай, организуй. Только, знаешь, поэт должен быть этаким кондовым, разлапистым, желательно откуда-нибудь из ебеней. Но в то же время типа продвинутым. Чтобы выглядело глубинно и скрепно. Чтобы была этакая глубинковая продвинутость, простоватая, но интуитивно понятная и идейно близкая среднему обывателю. Московские и питерские не подойдут: они прохвосты и снобы, и от провинции сильно оторваны. А мы нацелены на всероссийский охват. В общем, нужен гибрид Есенина с Маяковским или кем-нибудь еще, только на новый лад. А-а ю-ю ан-дер-стенд?