Проект «Мессия»

– Хренота какая-то, честное слово. Читаю и омерзение берет.

– Это потому, что Вы, Марк Антонович, не почвенник, а интернационалист. Все о мировом коммунизме думаете, о счастье для всего человечества, а конкретно русский народ и его духовная жизнь Вам не особо интересны. Потому-то и проиграло ваше интернационально-ориентированное дзержинско-троцкистское крыло, а победило наше – сталинское, почвенническое. Потому что от корней русских вы оторвались, а мы, сталинисты, наоборот, держимся за свои традиции.

– Хорошо, согласен, написано довольно интересно.

– Это резюме. Там еще научного обоснования на семь томов. Ученые не зря свой хлеб едят.

– Ну вы его, петуха этого, еще в список наследия ЮНЕСКО внесите.

– Отличная мысль, спасибо, Марк Антонович. Вот видите, сколько замечательных почвеннических идей таит Ваше подсознание. Если бы Вы больше о духовном возрождении нашего народа думали, мы бы с Вами давно Россию-матушку с колен подняли.

Было непонятно, шутит собеседник или благодарит всерьез.

– Что касается народной духовности и традиций – в этой области мне с Вами, Николай Игнатьевич, не тягаться. Меня интересует вопрос диалектической первичности: это народ наш тяготеет к говну, а мы просто потакаем ему в его, так сказать, безвкусице, или это мы воспитываем и формируем в нашем народе такие необычные пристрастия?

– Ну, Марк Антонович, это зависит от изначальной позиции, с которой вы подходите к осмыслению своего вопроса. Правота зависит от видения себя, своей роли и функции. Вы ведь изначально уверены, что это мы воспитали и взрастили в народе все его пороки и слабости, а я мыслю по-иному. И в защиту своих представлений каждый из нас может подобрать достаточное количество весомых аргументов. Так что оно и так, и этак. И каждый из нас прав.

Внезапно дверь распахнулась и в кабинет ворвался веселый пожилой носач в щеголеватом костюме-троечке. Из рукавов пиджака выступали манжеты светло-голубой рубашки с запонками.

– Извините за опоздание – пробки, – кокетливо бросил он, усаживаясь в кресло.

– Полюбуйтесь на него, Марк Антонович, наш ловелас опять со свидания сбежал.

«Ловелас» лучезарно улыбнулся и поправил воротничок рубашки с выглядывающим темно-красным нашейным платком.

– О-го, а это что такое? – рука опоздавшего потянулась к коричневой статуэтке, стоящей на середине стола. – Ой, это кажется…

– Петух из говна, – подтвердил лысый мысли щеголя, – можете взять, Алексей Георгиевич, подарите какой-нибудь красотке на память.

– Спасибо, у меня уже есть такой, внук привез с экскурсии по Золотому кольцу.

– Ну что, все в сборе. Давайте перейдем к Мессии, – предложил лысый, выждав пару секунд.

– Должен отметить блистательность первой партии нашего марлезонского балета, – с ходу выпалил носатый. – Начать бой сразу с большой артиллерии оказалось очень выигрышной и продуктивной идеей. Браво, Марк Антонович.

– Ну так играем ведь по-крупному. К тому же засиделась наша Оксана Вадимовна, заскучала. Эх, Оксана, Оксанчик, Оксаночка, – имя женщины старый генерал произнес нежно и мечтательно, словно погружаясь в какое-то приятное воспоминание. – Скольким мужчинам в свое время она вскружила голову…

– М-да, – так же мечтательно поддержал коллегу носач и тоже погрузился в какое-то воспоминание.

– Хе-кхе, – хмуро прокаркал лысый.

Он, по-видимому, не мог похвастать подобного типа воспоминаниями, потому и не разделял эмоций товарищей.

– И как ее счетовод курчавый отпустил? – продолжал носатый (речь, вероятно, шла о формальном начальнике Оксаны Вадимовны – председателе Сметной палаты России – Гераклиде Пифагоровиче Кучерявкине – одном из ключевых государственных чиновников в области финансов). – И баб у него каких хочешь и советников хоть отбавляй, а без нее и шагу ступить не может. Умела она на себя подсадить в молодости, умеет и в старости.

– М-да, отточила таланты за жизнь, – согласился Марк Антонович.

– Телом увяла, зато в интеллекте расцвела настолько, что теперь любого уболтает-охмурит. Кажется, если бы захотела, она бы и мальца нашего за хоботок увела.

Двое весело переглядывались, кивали.

– Давайте, товарищи, вернемся к работе, – наконец предложил лысый.

– Да-да, точно, спасибо, Николай Игнатьевич, – поблагодарил Марк Антонович. – Надо отметить, что все задействованные лица отлично справились со своими ролями. Однако хочу обратить внимание собравшихся на некоторые детали.

Генерал щелкнул по экрану смартфона и на большом экране появилось видео, на котором таксист Федор жалуется Мише на жизнь под властью капитала.

– Так вот, этой реплики с жалобами предусмотрено не было. И вообще, по ходу действий она была совершенно не обязательна. Это была личная импровизация нашего Федора.

– Ну и ладно. Прозвучало неплохо, правдоподобно. Федор – молодец.

– В импровизации, конечно, ничего плохого нет, – согласился Марк Антонович, – Только вот Федя наш, в отличие от Скорохода, импровизирует в минимум, не заносится, всегда старается держаться утвержденной линии. А тут его вдруг закоротило. С чего бы это? Ведь ни ипотеки, ни финансовых трудностей у него нет. Налогами его никто не душит.

На этом месте лысый с носатым посмеялись.

– Живется ему вполне комфортно, – продолжал генерал. – Видеться с семьей нет никаких препятствий и никакой он не работяга ни разу. С какого перепугу он вдруг речь такую страстную выдал?

Генерал внимательно посмотрел на собеседников, как бы ожидая от них ответа.

– Ну и что, какие соображения? – не выдержал носач.

– Запросили мы с него пояснения и знаете, что он говорит?

Собеседники смотрели с интересом.

– Говорит, что в общении с Мишей, как будто всю боль и отчаяние русского народа на себе прочувствовал. Говорит, что в тот момент ощутил себя обобранным трудягой с ипотекой и голодными детьми.

Генерал бросил взгляд на собеседников, словно проверяя реакцию.

– Чушь, конечно, полная, – продолжил он. – Но случай имеет место быть. Соответствующие беседы с Федором провели, чтобы не расчувствовался без команды.

– Я это к тому, – добавил он спустя паузу, – что Миша наш далеко не бесталанный в плане воздействия на аудиторию. Если наши кадровые офицеры срываются, представьте, что он может с обычной, неподготовленной публикой учудить.

– Ну, для того-то мы и окружаем его правильными людьми, чтобы он силушкой своей идейной впустую не размахивал, – заметил лысый.

– А Витюша наш – Скороход – огонек! И заметьте, все что ни делал – все шло от души, – продолжал Марк Антонович.

– О да, мы все имели счастье лицезреть, в каком именно месте сосредоточена его душа, – носатый широко улыбался, подмигивая хохотнувшему лысому.

– Ну да, анусом светить, это, конечно, перебор, но в общем было забавно и жизненно.

– И весьма эффектно, – снова вставил носач.

– Ну что ж, таков наш Витюша, творческая натура. Когда он в ударе, он искрит, как бенгальский огонь. И в этот раз его можно понять на все сто. Двадцать лет инвалидности, тайные занятия в спортзалах, чтобы форму поддерживать. И заметьте: ни разу явно не спалился. Молодец! Героический человек. Так что Миша наш для него действительно в каком-то смысле Мессия-избавитель, и радость Витюши вполне уместна.

– М-да, долго он ждал своего спасителя и, наконец, дождался…

В глазах присутствующих читались умиление и радость за Витю-скорохода.

– Что касается отца Онуфрия, – продолжал Марк Антонович, – скажем сразу, агент Борода – человек проверенный, надежный, и мы ему, конечно же, доверяем. Но в тот день я лично решил поучаствовать, принять на себя роль Иоанна-крестителя для нашего Мессии. Результаты вы видели. Батюшке, кстати, парень тоже понравился. Так что Борода теперь плотненько в нашем проекте. Стонет он, конечно, от дополнительной нагрузки, избыточная масса тела дает о себе знать. Но мы с него часть церковной работы сняли.

– Получается, что батюшка наш теперь на трех фронтах службу служит? – пошутил щеголь, поблескивая запонками.