Проект «Мессия»

– Умников много, а вот с дураками проблема, – продолжал генерал. – Особенно с идиотами. Идиоты – это вообще соль земли русской, на них все держится. Идиоты – наше все. Если бы не они, пропала бы давно Россия-матушка. Качественные, отборные идиоты на дорогах не валяются. В естественных условиях их уже почти не сыскать. Их теперь в закрытых вольерах как племенных бычков выращивать надо. Ухаживать, условия создавать. Чуть не уследил – поминай как звали: пропал идиот, в умника превратился. А оттуда дороги назад нет.

Генерал сделал паузу. Его взгляд стал задумчивым, лицо слегка расслабилось. Это означало, что его мысли от конкретного переходят к абстрактному.

– Там, на Западе, наш коммунизм считают идиотизмом. А мы в свою очередь считаем идиотизмом их либерализм. Получается, что вся наша жизнь – борьба враждебных идиотизмов. Чей идиотизм сильнее, тот и рулит, тот и правила свои устанавливает. Вот сейчас на земле процветает либеральный идиотизм. Но только мы с вами знаем, что наш русский идиотизм самый лучший и сильный. Тот, что принес нам Карл Маркс и развил великий Ленин со своими соратниками. И он, наш идиотизм, жив, он не сломлен, он живет в наших душах, копит силы и ждет своего часа для решающего боя. И нет ничего мощнее и прекраснее нашего русского идиотизма. Да, Дима, – в глазах одного из орлят шеф увидел недоумение.

– Но ведь Маркс не русский, как он мог принести нам русский идиотизм? – осторожно задал вопрос птенец.

– Резонно, – похвалил Марк Антонович. Он вообще любил вопросы. Это позволяло ему оценивать степень понимания и уровень развитости оппонента. – Русский идиотизм у нас и без Маркса был испокон веку. Маркс предложил слова, которые выразили наши идеи наилучшим образом. Именно поэтому мы его так любим и чтим.

Помолчали.

– Присмотреться нужно к этому парню, – наконец нарушил паузу хозяин кабинета. – Интересный персонаж. Есть у меня на его счет кое-какие соображения. Пока озвучивать не буду, чтобы не спугнуть. Мариев, бери его в разработку плотненько и держи меня в курсе событий, а ты, Смирнов, подготовь подноготную о родителях, прежде всего о папаше нашего героя. Ну все, идите. А я прилягу, отдохну немного. Устал я что-то. Вообще часто стал уставать – возраст. Как варенье, кстати? Понравилось? Кому больше понравилось?

По реакции мужчин было абсолютно непонятно, кому варенье понравилось больше.

– Держи, Сережа, – генерал захлопнул крышку на банке варенья и протянул ее одному из мужчин. – Так, и тебе, Дима, чего-нибудь дам, а то как-то неловко отпускать тебя с пустыми руками. На вот, по-моему, крыжовник, – Марк Антонович извлек из стола банку, накрытую целлофаном, зафиксированным резинкой.

Мужчины встали из-за стола, пожали руки хозяину кабинета. Марк Антонович проводил их до двери.

– Геннадий, – обратился он к секретарю. – никого ко мне не впускай. Все, честь имею. Работайте, – бросил на прощание генерал и захлопнул дверь.

***

Спал Марк Антонович недолго – часик-полтора. После чего пошел по кабинетам подчиненных. На внутреннем сленге это называлось «докторский обход». Он любил подойти к каждому, лично узнать, как дела, нет ли у кого в чем-либо нужды. Ему льстило, что заглаза подчиненные называли его «отцом». Все об этом знали и именно так и называли между собой своего шефа.

Чтобы не нагружать отца, подчиненные на вопрос о проблемах говорили о какой-нибудь мелочи: нет кофе в кофемашине, закончилась бумага для принтера, сломался ксерокс. Любую просьбу отец тут же приказывал исполнить, часто выдавая деньги из собственного кармана. Он ходил от работника к работнику и для каждого у него находилось доброе слово, теплая улыбка, приветливое «здравствуйте». Этому всему он научился у своего шефа, а тот у самого Феликса Эдмундовича.

****

Цитата под портретом над столом Марка Антоновича гласила:

«Человек только тогда может сочувствовать общественному несчастью, если он сочувствует конкретному несчастью каждого отдельного человека»

Рецепта народного счастья подопечные так и не придумали, чем необычайно расстроили шефа. Следует признаться, что в душе Марк Антонович был готов к такому варианту. Зато было подготовлено достаточно фактуры по американскому случаю.

Смирнов делал доклад о Болодине-старшем. Рассказывать было о чем. Подчиненный подробно расписывал роль Болодина в организации залоговых аукционов и приватизации нефтяных активов Колыванского региона в 90-х, говорил об оффшорных счетах и подставных фирмах, приводил схемы вывода и легализации капиталов. По мере того, как Марк Антонович слушал, его лицо мрачнело, а глаза округлялись. Так с ним происходило часто, когда он выслушивал хорошо известную ему информацию.

Потом занялись Болодиным-младшим. Вместе читали интернет-переписку и стенограммы разговоров, прослушивали аудио и просматривали видеоматериалы. По ходу просмотра переглядывались, кивали, обменивались репликами. Единодушно одобрили вкус Миши в отношении слабого пола. Отметили неискушенность в сексуальных вопросах темноволосой девушки в зеленом платье. Некоторые видео- и аудиозаписи Марк Антонович прослушивал по нескольку раз и был при этом необычайно сосредоточен.

– Есть что-то в этом ма́лом, – говорил старый генерал. – Симпатичен он мне, близок по духу, что ли, – его глаза при этом излучали теплоту и задумчивость.

*****

После получения известия о намерении Болодина-младшего лететь в Россию генерал необычайно оживился.

– Ну наконец-то! Надо же, сам дошел. А я уж заждался, все думал – ну, когда, когда? – радостно посматривал он на подчиненных, и его усталые добрые глаза казались моложе. – Я уже прикидывал, как бы ему эту идейку подкинуть аккуратненько, ненавязчиво, чтобы у него это как бы от себя получилось. А оно вон как – сам. Наш человек! Не ошибся я в нем. Как же все пока хорошо складывается.

Птенцы кивали, улыбались, хотя задумка шефа была им еще не вполне понятна.

– Ну что, товарищи, все еще видите в нашем герое зажравшегося мажора? – обратился Марк Антонович к орлятам. В его взгляде читалась укоризна и легкое торжество. – А я вижу перед собой ребенка. Брошенного родителями, но доброго и вопреки всему сохранившего веру в людей и тягу к прекрасному. И он, хочу заметить, намного чище и благороднее наших отечественных богатых отбросов, которые гоняют по Москве на папиных тачках, сбивая людей.

Лица полковников были суровыми и слегка опешившими. Они осмысливали неожиданную для себя интерпретацию личности объекта. Потом генерал прослушал видеообращение Болодина-старшего, где тот отговаривал сына от возвращения, беспрестанно унижая и угрожая ссылкой на Таймыр.

– Отправить сына лопатой нефть убирать – это само по себе неплохо. Физический труд облагораживает. Но говорить в такой ужасной манере, в таком уничижительном тоне совсем никуда не годится.

Шеф смотрел на присутствующих, словно ожидая поддержки.

– Неприемлемо.

– Непедагогично, – соглашались подчиненные.

– Феликс Эдмундович учил нас, что задача родителя – воспитать в детях любовь к людям, а для этого самим родителям надо любить людей. А здесь совершенно очевидно, что этот олигарх – человек черствый и жестокосердный и определенно не любит людей.

Подчиненные кивали. Их, по-видимому, тоже возмущало жестокосердие олигарха.

– Удивительные люди эти наши олигархи, – продолжал Марк Антонович свои размышления вслух. – Как непростительно наивно они возомнили себя собственниками того, что им было вверено Родиной во временное управление, пока страна находилась в бедственном положении и переживала последствия катастрофы. Не понимают, что все, что находится на или внутри земли русской: люди, леса, поля, камни, песок, нефть и сами эти олигархи с их яхтами и силиконовыми бабами – все является собственностью государства. И если кто-то из них еще не сидит или не висит на собственном галстуке – это вовсе не их заслуга, а наше на то позволение.

Некоторое время в воздухе висела тишина.

– Надобно бы нам с этим Болодиным-старшим повстречаться. Сначала я на него посмотрю. А потом вы пообщаетесь, – слова генерала звучали сосредоточенно и размеренно. – Раскройте человеку глаза (не оскорбляя достоинства) на его историческую ничтожность. Объясните, что сын его теперь – актив государства. Ему как хозяйственнику в таких терминах, наверняка, будет понятнее. Любой несанкционированный контакт с активом является нарушением гостайны с вытекающими последствиями.