Страница 46 из 53
Совсем рядом хлопнула дверь. И в тёмном проёме старенького дома, теперь освещённом узкой полоской тусклого света, показались двое: мужчина и женщина. Она плакала, била его по удерживающим рукам и рвалась вперед, где застыли невольными свидетелями человеческой боли два счастливых человечка.
-Зачем! – кричала она.
И её захлёбывающийся болью голос резал радостное пространство, как острый нож нежную руку. – Зачем ты отпустил его?! Зачем! Я бы всё продала! Всё! Этот дом, этот кусок земли! Я бы себя продала! Целиком или по частям, не важно! Но мой мальчик был бы жив!!! Зачем ты его отпустил?!
Мужчина судорожно продолжал удерживать её, держась на последнем усилии воли, пока она билась в истерике в его руках, изламываясь в неподдельном отчаянии.
- Амадини! Дорогая! Он пошёл сам! – мужчина пытался её успокоить. – Я не мог его остановить. Он сам так решил! Ты же знаешь своего сына. Сам…
- Нет! Не сам! Проклятые деньги! Проклятое золото! Проклятые, жадные, ненасытные иллике! – рыдала женщина, и её ладонь звонко била мужчину по лицу и падала бессильно вниз. – Зачем ты вылечил меня? Лучше бы я умерла там, на месте, но мой мальчик, мой умный, гордый, мой чудесный мальчик сейчас был бы жив. Я ненавижу тебя! Ненавижу! Ты отпустил его! Ты! – и женщина снова забилась в руках большого мужчины, беспомощного в своей растерянности и боли.
Женщина плакала. Так горько и так безутешно, словно вся скорбь мира была сейчас на её плечах. Она стекла вниз к ногам мужчины, как стекает под откос липкая, плотная, жирная земля в ливень. Он, неловко перехватывая, всё старался поднять женщину вверх. Но она утекала из его ладоней. По частям. Заломанные руки, слабые ноги, беспомощный торс. Наконец, мужчине удалось прижать её к себе, и она бессильно уткнулась ему в грудь, чтобы раз за разом, откинув голову назад, выть на звёзды безумной волчицей, потерявшей своего щенка.
Обнаруживать себя в такой ситуации Риг не хотел. А потому замер в укромной нише, обнимая любимую. Но что творилось с Янникой, тоже наблюдавшей эту безнадёжную картину человеческого отчаяния, Риг не понимал. Она вся словно свернулась клубочком. Словно принимая на себя ответственность за происходящее. Когда мужчина в этом старом доме внес обратно бессильное тело своей женщины и хлопнула, закрываясь, дверь, Янника прошептала:
- Это его родители!
- Чьи? – не понял Риг.
- Юноши, что не вышел из Торгского ущелья. А я ведь даже не знаю, как его зовут…
Янника вывернулась из крепких объятий и подошла к темнеющему дому. Дымная змейка, что скользила неслышно за ней, вдруг двинулась вперёд хозяйки, шипя. Там, впереди, под порогом старого дома росла, полная несчастий, чёрная поросль рваного пространства. Кустистая! Заметная! Большая! Вот тебе и ответ… Старая посадка… лет пять, не меньше…Откуда-то Янника это знала.
Змея скользнула под ступени и, носом подрыв одну из плотных чёрных веток, вытащила на свет ржавый медальон, очень похожий на тот, что сорвала Дуся с шеи Гейта. В нём плотными, мощными корнями держалась эта дрянь. Янника не раздумывала. Остатки серебряных шпилек так и крепились на её поясе острыми иголками с ночи. Вполне достаточно! Несколько привычных, отточенных движений, и вместо вороха несчастий лишь горстка звёздного пепла. Так легко! Что же никто из белокурых хранительниц города не почувствовал? А?
На всякий случай Янника обошла весь дом кругом. Но ничего больше не нашла. Она потянула из хвоста змеи нить и, быстро, в минут пять, сообразив лёгкую сеть, набросила её на пол у входа, закрепив по бокам. И ещё подумала: раз чёрная дрянь может расти, то и дымное семечко тоже? В купальню свою за сердечком она к дымной воде ходила. Так почему не попробовать?
Из остатков вытянутой белой нити она свернула, как на уроке, простую ромашку, со стебельком, сформировала плотные корни и, достав последний золотой вестник, что всегда носила с собой, оторвала у него крохотный колокольчик и повесила в серединку цветка.
Прямо на месте, где раньше змеилась беда, Янника посадила дымную ромашку с золотым сердечком. Пусть приживётся. Хуже точно не будет!
Она привстала, отряхивая руки и платье от пыли. Но Янника не успела уйти, потому что дверь отворилась. На порог, в глухую ночь выходила девчушка лет пяти, держа в руках пустое ведёрко. Увидев на своем пороге застывшую девушку, она удивилась. Но не закричала, а лишь расширила глаза. Предусмотрительный змей, сверкнул хвостом, обсыпав Яннику привычным белым цветом.
- Иллике… – прошептала девочка испуганно.
Янника посмотрела на ведерко, потом на девочку. И протянула той остатки золотого вестника:
- Теперь у вас всё будет хорошо, девочка! Я обещаю! И скажи маме, что не все иллике одинаковые.
Девочка осторожно кивнула. Она неверяще смотрела на золотую тяжёлую безделушку и осторожно взяла её с протянутой ладошки.
- Делия! Делия! – крикнул из дома удивлённый, немного хриплый от слёз женский голос. Уже спокойный. – Возвращайся, доченька, к нам вода пришла! Вода пришла!
Глаза девчушки радостно сверкнули:
- Вода… в доме…ой.. спасибо…– протянула она, вглядываясь в Яннику. – Спасибо, добрая иллике!
- Передашь маме мои слова?
Робкая, счастливая улыбка появилась на лице девочки, и она кивнула. Пустое ведро звенькнуло. Это в него упал из детской потной ладошки золотой, полновесный вестник. Он стоил столько, что прожить на него, не шикуя, можно было полгода, не меньше. Это Янника точно знала.
***
Утром, провожая ребят до правительственного дома, Янника с Айдой выглядели самым наилучшим образом: глаза блестят, зацелованные губы горят, на лице счастье оставило роспись: здесь навсегда!
Что творили этой ночью Айда с Гейтом Янника деликатно спрашивать не стала (впереди дорога домой, и «сдержанная» Айда точно «промолчит» хи-хи). Но ей самой делиться было нечем. Ригу пришлось (он очень сокрушался по этому поводу, да) переночевать в комнате Янники. Девушка, хоть и была не очень сведуща в вопросах отношений полов, но многое понимала, тем более, голый осмотр сорока мужчин в Дергиборге притупил чувство стыдливости основательно.
И всё бы ничего. Ну, спят в одной комнате... Не в одной же кровати! Однако задорные шушуканья за стенкой, хохот, топот и вольный танец горизонтальных поверхностей по полу вызывали в воспитанном Риге возмущение. Хорошо, что измотанная долгой ночной прогулкой, яркими эмоциями и сладкими поцелуями девушка быстро уснула. Оставив Ригу на память сладкую бессонную ночь, где любимая девушка была рядом. Только руку протяни…
***
- Через неделю в Дергиборге! – напомнил Риг, осторожно обнимая Яннику на прощание у правительственного дома на площади.
А рыжий… нет запечённо-рыжий Гейт просто и открыто поцеловал при всём честном народе Айду в губы.
- Бесстыдник! – возмутилась Эликсен и, притянув Гейта к себе, вернула тому горячий поцелуй.
***
Спустя день счастливые девчонки возвращались в Дергиборг. Янника попрощалась с Айдой, захватила из возка пук с пледами и подушками, завязала узлом и, подложив этот импровизированный мягкий мешок под юную попу, полетела домой.
У калитки почему-то не было привычной толчеи. Лишь на лавочке, подобрав под себя ноги, одиноко сидела растерянная Дуся.
- Янника! – кинулась она навстречу.
-Где мама Хейди? – спросила девушка, а у самой от страшного предчувствия зашлось сердечко.
- Она в столицу полетела, – шмыгнула носом Дуся. – Обещала позавчера вернуться к вечеру. И не вернулась. Как ты думаешь, с ней ничего плохого не случилось?
В Дусе сейчас ничего не было от прежней бойкой девчонки. Только остатки робкой надежды и всё убивающий страх. Страх…
На вопрос взволнованной Дуоссии Янника не ответила. Она не научилась ещё открыто лгать.
Глава 36
Бывают, всадники мчатся, поставив всё на кон, загоняя коня до смерти. Так и Янника мчалась в столицу Северного края, понукая всё на свете. Нагайки не хватало. И живого коня. Но тут и старая лохань пригодилась: в ней хоть сидеть удобно можно было. Всё-таки при такой дикой скорости, когда ветер в ушах свистит, недолго и упасть. Змея обмоталась вокруг ног и пояса Янники, тоже опасаясь, что её сдует ненароком.